Объединяло обоих художников и их отношение к Пушкину, хотя напрямую и не высказанное. У Добужинского это обнаруживается в сентенциях по поводу «кощунственного» обращения либреттистов с пушкинскими произведениями. В Набокове он видит единственного, кто смог бы «вышить нечто по пушкинской канве» незавершенного романа «Арап Петра Великого». И, наверное, наибольший интерес в публикуемой переписке представляют те письма, где речь идет о намерении Лурье и Добужинского создать оперу по «Арапу» с привлечением Набокова в качестве либреттиста. Писателю, мастеру разгадывать всяческие тайны, Добужинский предлагает проникнуть в пушкинский замысел. Добужинский пишет Набокову о якобы сохранившемся в бумагах Пушкина наброске плана окончания романа, где боярышня Ржевская, выданная Петром за своего черного крестника, неожиданно рожает ему белого ребенка. Добужинский выстраивает продуктивную в художественном смысле реконструкцию пушкинского замысла романа, где Ибрагим, от которого в первой главе романа парижская графиня L* рожает своему законному супругу черного ребенка, в браке получает возмездие — его жена одаривает его белокожим ребенком. Набоков, как и Добужинский, не нашел подтверждения у Пушкина наметок подобной развязки незавершенного романа. Не будь писатель в 1943 г. более занят другими делами или обратись Добужинский к Набокову в ту пору, когда он приступит к комментарию «Евгения Онегина», уделив особое внимание фигуре экзотического предка Пушкина, вполне возможно, что он и увлекся бы подобной реконструкцией фабулы романа.
В 1922 г. был впервые напечатан в книге «Неизданный Пушкин» следующий отрывок, написанный около 1833 г.: «Часто думал я об этом ужасном семейственном романе: воображал беременность молодой жены, ее ужасное положение и спокойное доверч[ивое] ожидание мужа.
Наконец час родов наступает. Муж присутствует при муках милой преступницы. Он слышит первые крики новорожденного; в упоении восторга бросается к своему младенцу — — — и остается неподвижен — — —». Проставленные тире как будто бы оставляют место для другого толкования, нежели предложено Добужинским в письме Набокову. Но всякий здравомыслящий читатель должен понять, что нечего было бы и пугаться милой роженице, не понимай она, что именно цвет рождающегося ребенка может не ответить нетерпеливым ожиданиям супруга. Конечно, может быть еще одно толкование. В «Начале новой автобиографии», там, где Пушкин пишет о своем черном прадеде, есть такие строки: «В семейственной жизни прадед мой Ганнибал так же был не счастлив, как и прадед мой Пушкин. Первая жена его, красавица, родом гречанка, родила ему белую дочь. Он с нею развелся и принудил ее постричься в Тихвинском монастыре». Приведенный выше отрывок в сравнении с этим несомненно относится к художественному замыслу Пушкина, а не к давно пережитому, почти забытому, жестоко отомщенному и вовсе не романтическому эпизоду из семейной жизни реального Ганнибала, ставшего прототипом пушкинского Арапа.
Рождение оперы обошлось и без Набокова и без Добужинского. Лурье создал грандиозное музыкальное произведение, далеко ушедшее от пушкинского замысла, но оно никогда не было воплощено на сцене и звучало лишь в отрывках в концертном исполнении. Либретто к ней было написано Ириной Александровной Грэм (р.1919). Уже через три года после смерти Добужинского и через год после того, как Набоков вернулся в Европу, Лурье писал 11 января 1980 г. Анне Андреевне Ахматовой:
«…Написал я громадную оперу „Арап Петра Великого“ и посвятил ее памяти алтарей и очагов. Это памятник русской культуре, русскому народу и русской истории. Вот уже два года я безуспешно стараюсь провести ее на сцену. Здесь никому ничего не нужно. H путь для иностранцев закрыт. Все это ты предвидела уже 40 лет тому назад: „Полынью пахнет хлеб чужой“. Арап мое второе большое сочинение на пушкинский сюжет: в Париже я написал „Пир во время чумы“, оперу-балет, который был принят Opera перед самой войной, но не был никогда исполнен на сцене полностью, а только в отрывках.
А вообще — живу в полной пустоте, как тень…»
Многое из того, что выражено в этом трагическом письме, оказывается созвучным тому, что переживали, «вживаясь в Америку», и участники представляемой нами переписки, в меньшей мере Набоков с его феноменальной двуязычностью, в большей Добужинский, так до конца и не прижившийся в Америке. «Мечтаю опять о Париже», — пишет он с грустью Набокову в последнем письме.
1
Набоков — Добужинскому
31-Х-39
59, rue Boileau
Paris XVI
Дорогой Мстислав Валерианович,
позвольте мне обратиться к вам с очень большой просьбой. Дело в том, что я уже около двух лет стараюсь наладить переезд в Америку, свой и семьи (жена и 5-летний сын) [2]; главная трудность состоит в том, что, не располагая никаким капиталом, я непременно должен представить в консульство «affidavits» [3], которые служили бы для властей достаточной гарантией. Друзья, которые у меня есть в Америке, с трогательной готовностью мне их дают, — но все они сами иммигранты и не располагают крупными средствами, а богатых людей не знаю. Вот я и подумал, что, находясь в Америке, вы, может быть, могли бы попросить кого-нибудь посостоятельнее, в виде большого одолжения дать мне affidavit; сейчас вопрос визы становится для меня особенно остро, — иначе, поверьте, я не стал бы вас беспокоить такой просьбой, — но положение мое, правда, отчаянное по многим причинам. Хотя это само собой разумеется, но хочу подчеркнуть, что я, конечно, обязуюсь никогда и ни при каких обстоятельствах не обращаться к помощи возможного поручителя.
Если бы вам удалось кого-нибудь упросить меня выручить, то на этот случай хочу предупредить, что для того, чтобы иметь вес для консула, affidavit должен непременно содержать указание доходов поручителя, причины, по которым желает иммигрирующему помочь, в каких размерах он готов помочь, а также необходимо снабдить affidavit доказательствами («supporting documents» [4]) того, что сумма указанных в affidavit'е доходов соответствует действительности.
Я знаю, что заниматься этим скучно ради чужого (меня), но я надеюсь на вашу дружбу и отзывчивость, и мне хочется верить, что вы кого-нибудь найдете и уговорите.
Пожалуйста, ответьте мне как можно скорее.
Крепко жму вашу руку.
Ваш В. Набоков-Сирин.
2
Добужинский — Набокову
307 West 79 St.
N.-Y. Сitу
19 ноября [1]939
Дорогой Владимир Владимирович,
только сегодня получил Ваше письмо, присланное мне Александрой Львовной Толстой [5], которая пишет мне, что С. А. Куссевицкий [6] уже устроил все необходимое и приезд Ваш обеспечен, чему я страшно рад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});