Один из элитный районов города приветствует нас тишиной, хорошо освещенными улицами и ровными дорогами. Высматриваю по табличкам, где повернуть.
— Здесь, — тихо говорит Аврора. — Дальше я пешком.
— Не дури, я довезу.
— Не надо, Марат, — поднимает на меня взгляд. — Там охрана. Лучше им не видеть, как именно я добралась до дома. Отец будет в ярости, у мамы случится очередной нервный припадок. А им обязательно доложат. Пожалуйста, — едва ли не умоляет.
— Ладно, — сдаюсь.
Помогаю девочке слезть. Поправляю ей платье, забираю куртку. Я бы оставил, но это тоже явно может стать для нее проблемой. Ро тут же обнимает себя руками. Чертики в ее глазах уснули и теперь на меня смотрит красивая, смущенная малышка.
— Все хорошо, — сминаю ее нижнюю губу подушечкой большого пальца. — Это была крутая ночь.
Наклоняюсь, чтобы поцеловать на прощание, но Ро тормозит меня, уперев ладошку мне в грудь.
— Я пойду, — разворачивается на каблучках и слегка пошатываясь уходит в улицу, растирая плечи ладошками.
Смотрю ей в спину, соображая, что это сейчас было. Жалеет? Эта мысль неприятно царапает ребра. Чтобы не загоняться раньше времени, сажусь на байк и агрессивно срываюсь с места. До рассвета осталось буквально несколько часов. Надо бы поспать перед началом занятий в универе.
Паркуюсь на своем привычном месте у подъезда. Раньше отец здесь машину ставил. Мой байк занимает лишь небольшой кусок парковки, и наш сосед все порывается у меня это место забрать. Не отдам. Мне все еще кажется, что отец с сестренкой вот-вот вернутся. Он привычно поставит под окно машину, а малая влетит в нашу квартиру и начнет без умолку делиться впечатлениями о том, как прошел ее день.
Недавно мы прошли отметку в год, как они погибли. Сестре едва исполнилось четырнадцать и это пиздец как несправедливо!!! Какой-то ублюдок подрезал их и отец не справился с управлением, пытаясь вывести машину из-под удара. У них не было ни единого шанса. Тачку разворотило так, что ее после ДТП только под пресс и на металл. А ровно половина моей семьи… Врачи сказали, сестра умерла мгновенно, отец прожил еще минут десять после нее.
Ублюдка то ли не нашли, то ли откупили. Внезапно и видео только с одной камеры, откуда ни хера не видно ни номеров его тачки, ни водителя. И свидетели дают невнятные показания. Нам было не до разборок. У меня мать в шоке. Организация похорон и все разборки по ДТП легли на меня.
Я не отошел еще. Не отпустило. Каждый вечер оставляю байк здесь и меня накрывает волной невыносимой тоски. Когда-нибудь отпустит. Должно. Но еще слишком рано. Это их я похоронил год назад, а потом еще полгода доказывал, что отец не виноват в той аварии, что виноват тот урод, который выскочил на бешеной скорости прямо перед ними и сука, смог уйти! А нас стало вполовину меньше…
Сжав зубы, вытираю прокатившуюся по щеке слезу и закуриваю. Глаза закрываю. Перед ними Ро. Меня отпускает. Губы вспыхиваю ее поцелуем и нервы начинает раскручивать. Ее образ как легкое успокоительное, впрыснутое прямо в кровь, расползается по венам мягким теплом.
Эта девочка будет моей. И плевать, что оттолкнула перед уходом. Я чего, собственно, хотел? Чтобы все и сразу? Это же ни хрена не про нее. Таких, как Аврора, надо добиваться. Ей надо доказывать, что я не просто фанат ее красоты или охотник за деньгами ее отца. Денег я могу заработать и сам. Мне нужна именно она.
Шмыгнув носом, тушу окурок ботинком и поставив мотоцикл на сигнализацию поднимаюсь в квартиру. Ее тоже купили относительно недавно. Просторная трешка для всей семьи. Ипотечная, но мы быстро закрыли кредит. Я помогал, зарабатывая на гонках и программах, которые писал на заказ. За гонки отец всегда ругал, но мой первый байк все же подарил мне именно он.
После ДТП я не гоняю за бабки. Нам пока хватает сбережений, и я продолжаю зарабатывать написанием кодов.
Вхожу в тишину квартиры. Сразу иду на кухню и хочется громко материться. Мать спит, лежа головой на столе, а у ножки стоят две пустые бутылки из-под вина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мам, ты опять. Ну я же просил!
Она в ответ лишь невнятно что-то бормочет.
Расстилаю постель в ее спальне. Поднимаю на руки и уношу в кровать. Бережно укрываю, целую в лоб, морщась от свежего перегара.
Возвращаюсь на кухню и выкидываю обе бутылки в ведро под раковину. Мать тоже никак не справится с потерей.
Стараясь выкинуть из головы все, иду в душ. Долго стою под горячей водой. Никак не получается согреться. После покатушек в одной футболке меня знатно трясет.
После душа, ковыряюсь в аптечке, закидываюсь парой таблеток парацетамола и ложусь спать, плотно завернувшись в одеяло. Кое-как согревшись, вроде как даже засыпаю.
Просыпаюсь от будильника и запаха свежих оладьев. Рот тут же наполняется слюной и возвращает меня в детство. Я когда в началке учился, мать часто готовила на завтрак оладьи со сливовым джемом. С чего вдруг сейчас? Я давно уже вырос.
Нахожу свои штаны. Одеваюсь и сонно топаю на кухню. Мать крутится у плиты и не сразу замечает меня.
— Доброе утро, — подхожу, целую ее в макушку.
Вздрагивает. Разворачивается ко мне и взгляд такой виноватый, треш просто! По глазам вижу, голова болит. Не удивительно, столько выпить.
— Маратик, ты злишься?
— Я? Я в бешенстве, мам! Просил же, не пить больше всякое дерьмо! — она морщится от моего вопля.
— Я твои любимые оладушки приготовила, — старается улыбаться.
— Подкуп? — усмехаюсь.
— Можно и так сказать. Садись, мой мальчик. Чай будешь? Или кофе? Ой, а кофе закончился, — вспоминает она.
— Тогда чай. Я заеду после универа в магазин. Напиши список, что еще надо купить. Мам?
— Что? — она ставит передо мной большую кружку горячего чая.
— Может тебе выйти на работу? От того, что ты тут сидишь в четырех стенах, не будет легче. Надо двигаться дальше. Надо жить, общаться с людьми.
— Маратик, я выйду. Обязательно, — подходит и целует меня в макушку. — Дай мне еще немного времени, — гладит по плечу. — Кушай. Ты такой хороший у меня. Не представляю, чтобы я без тебя делала.
Все, что приходит мне на ум, не озвучиваю, чтобы ее не обидеть. Ближе и роднее матери у меня никого нет, так что я балую и берегу ее, как могу.
После завтрака забираю у нее рукописный список продуктов. Улыбаюсь. Могла бы написать сообщением, но ей больше нравится так. Засовываю сложенные в плотный квадратик листок во внутренний карман куртки, от которой пахнет духами Авроры. Мама, обнимая меня в прихожей, тоже чувствует. Загадочно улыбается.
— У тебя появилась девочка?
— Не знаю пока. Сейчас вот поеду и выясню.
Глава 3. Это диагноз
Глава 3. Это диагноз
Марат
Иду по универу и все время оглядываюсь. Нет ее нигде, моей сероглазой мечты. Подружки ее из клуба есть, а Авроры нет. Первая пара уже закончилась. Не пришла она, значит. Неудивительно, я ведь домой ее вернул пьяную и только под утро. Глупо было надеяться, что за несколько часов моя мечта протрезвеет и отправится на занятия. Просто увидеть хотел, убедиться, что с ней все в порядке.
Ее подружки смотрят оценивающе. Мне плевать. Прохожу мимо, едва не задохнувшись от облака из двух кардинально разных ароматов духов.
— Он реально на что-то надеялся? — доносится до меня громкий шепот одной из девчонок.
— А я бы с ним замутила, — вздыхает вторая.
— Фу, да он же нищий! Хотя… задница ничего такая. И байк классный. Все равно вариант не для Авроры. Кто Стоцкая, и кто он, — фыркает явная стерва этой компании.
Дальше не слушаю. Не трогает.
Уже сворачиваю в сторону выхода из корпуса, как меня догоняет стук каблучков. Локтя касается прохладная ладонь. Оглядываюсь. Стоит одна из тех самых подружек.
— Привет, — улыбается она. Понимаю, что это не стерва. Стерва стоит чуть в отдалении, наблюдает.
— Привет. Чего хотела? — делаю шаг от нее, чтобы вернуть нормальную дистанцию, и прячу руки в карманы.