Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все эти детали нового состояния объекта обществоведения подтверждают тезис о том, что в познании кризисного общества мало проку от идеологизированного обществоведения. Рассмотреть необычную реальность можно, только освободившись от фильтра партийных предпочтений и перейдя на язык однозначных понятий. Этот язык покажется грубым и примитивным, но сейчас он приведет к более верным выводам. Партийные установки и ценности надо прилагать на следующем этапе, при обсуждении альтернативных вариантов разрешения проблемы.
Как уже говорилось в первой части курса, одна из важнейших слабостей постсоветского обществоведения – сдвиг от реалистичного сознания к сознанию аутистическому. Одним из следствий этого сдвига стало распространенное убеждение, что «неправильное – не существует». При этом правильное и неправильное различаются согласно шкале ценностей, с которой обществовед подходит к проблеме. В 90-е годы ХХ века этот подход господствовал, беспристрастный взгляд на вещи считался почти неприличным во всех противоборствующих лагерях.
Но и сейчас мало что изменилось, на это отступление от норм рациональности почти не обращают внимания. Приведу совсем недавний пример. В этом самом зале состоялся семинар на важную тему – о состоянии стратегического планирования в РФ. Доклад делал очень уважаемый видный экономист из РАН, известный своим критическим взглядом на экономическую политику реформ. Он дал рабочее определение стратегии экономической системы как «комплекса взаимосогласованных решений, оказывающих определяющее воздействие на все направления деятельности данной системы и имеющих долгосрочные и труднообратимые последствия». Возражений оно не вызвало. Исходя из этого определения, докладчик обосновывал тезис, что в нынешней экономической политике стратегическое планирование отсутствует. Затем следовали конструктивные предложения о том, как надо было бы организовать стратегическое планирование, какие нормативные документы надо для этого принять, какие ритуалы надо соблюдать, представляя стратегию публике и т. д.
Доклад был принят аудиторией, состоявшей из видных экономистов и экспертов, с одобрением. Действительно, доклад был полезный и интересный. Но я скажу о приведенном выше тезисе. Он явно противоречит реальности.
Можно ли сказать, что в России после 1991 года не было «комплекса взаимосогласованных решений, оказывающих определяющее воздействие на все направления деятельности экономической системы и имеющих долгосрочные и труднообратимые последствия»? Никак нельзя этого сказать! Очевидно, что вся система действий, за двадцать лет кардинально изменившая огромную страну, не могла не иметь под собой стратегической доктрины. Исходный тезис доклада просто неправдоподобен. Более того, поскольку вся эта система действий была когерентна и исключительно эффективна, надо признать, что и организация стратегического планирования была эффективной и новаторской. Другое дело, что она была непривычной для нашего обществоведения и даже для всего общества. И, судя по всему, она противоречила тем представлениям о хорошей стратегии, которых придерживался лично докладчик и с которыми была солидарна почти вся аудитория. Но оценка разных стратегий развития России – совсем другая тема!
В докладе, отвечающем нормам рациональности и беспристрастности, для раскрытия поставленной темы требовалась реконструкция того стратегического планирования, которое имелось в реальности, – реконструкция как его доктринальной основы и целеполагания, так и организационных принципов. Но у нас до сих пор бытует предрассудок: если нет Госплана и Политбюро, значит, нет и стратегического планирования, хотя все мы наслышаны, какие стратегические программы глобального масштаба планировались в неких масонских ложах или закрытых клубах, как эффективно они реализовались.
На наших глазах реализуется (и в большой мере реализован) стратегический проект ликвидации советской экономической системы. Частью его является и стратегия нынешнего этапа реформ. Планирование всей этой системы действий велось долгое время, в основном вне Госплана и АН СССР, хотя и с участием их персонала. Сейчас бы сказали, что организационная структура этого планирования была (и во многом является и сегодня) сетевой и даже теневой. Но это не основание для того, чтобы отрицать наличие этой деятельности и ее социальных форм. Это – реальность, и решить поставленную в докладе задачу можно было только описывая именно эту реальность, а не формы и ритуалы, которые ее прикрывали и отвлекали от нее внимание общества.
Можно ли описать стратегические доктрины и принципы главных социальных и политических акторов, которые действовали в конкретный исторический период (1980–1990-е годы), изложить их стратегию? В главном можно – эмпирического материала достаточно.
Как верно было сказано в докладе, признаком наличия стратегии является существование хронотопа, т. е. устойчивого на целый исторический период образа действия главных субъектов общественной жизни данного общества («здесь и сейчас»). Можно ли сказать, что в последние 25 лет в России оформился вполне зрелый хронотоп? Конечно. Более того, реализуемая этими главными субъектами в эти 25 лет стратегия была с 1985 года открытой, ее с энтузиазмом излагали наши коллеги из ЦЭМИ и других институтов АН СССР. Сейчас о ней пишут в мемуарах авторы разных разделов доктрины реформ. Эта доктрина вызревала с конца 1960-х годов и уже тогда имела вполне определенные очертания. Она была подчинена определенной цели – трансформации или уничтожению советской системы как «империи зла». Давать этой цели нравственную оценку – совсем другая задача, нежели дать беспристрастное описание этого проекта как системы.
Стратегические планы были реализованы – системно и последовательно. Ничего стихийного! Ни те авторы, которые излагали доктрину, ни ее идеологи, ни практики – никто не отрицает, что речь шла о выполнении стратегического плана. Так давайте говорить именно об этом важном и актуальном феномене, надо же его интеллектуально освоить.
Если взять сотни три главных индикаторов всего жизнеустройства России (и в форме СССР, и в нынешней) и построить графики их динамики, то можно наглядно видеть реализацию этой стратегии. Видны все этапы этого процесса, которые соотносятся с политическими изменениями. «Визуализация» этой истории – актуальная задача, ее решение существенно рационализирует представление о состоянии российского хозяйства и его перспективах.
Исключение этого феномена из картины актуальной действительности, в чем и состоит смысл исходного тезиса упомянутого доклада, – не просто условность, а допустимая абстракция. Если игнорировать наличие того планирования, картина становится принципиально неверной. Одно дело – отсутствие системы стратегического планирования, и ее надо создать. В этом случае проектируется строительство системы на пустой и чистой площадке. Без помех формируются элементы, протягиваются линии связи, готовятся и расставляются кадры.
Другое дело, если на этой площадке стоит конструкция, которая создавалась с 1960-х годов. Она вросла своим фундаментом в многомерную сеть формальных и неформальных связей, имеет под землей невидимую инфраструктуру. Ей обеспечена подпитка кадрами, информацией и финансами от крупного отечественного капитала и от политической и финансовой элиты Запада, ее кадровый состав сложился в сплоченную, энергичную и хорошо оплаченную группировку. В этом случае самым трудным, дорогостоящим и опасным этапом строительства будет именно снос этой конструкции и расчистка площадки – глубокий конфликт интересов с большими рисками и потерями. Это совершенно иная задача, о которой в докладе, естественно, не было сказано ни слова.
Эта история – типичный пример постановки обществоведческой проблемы в рамках аутистического мышления. Но ведь большинство предложений «как нам обустроить Россию» таковы. Именно поэтому оппозиция, которая выходит на публику с этими, казалось бы, разумными и добрыми предложениями, большой поддержки от общества не получает.
Вывод из этой вводной части таков. В курсе второго семестра продолжим перебирать способы соединения ценностей с рациональным знанием таким образом, чтобы конфликт ценностей не превращался в «войну идолов», а оставлял сгусток «инженерного» знания о реальности, которое могло бы служить основой для диалога частей нашего расколотого общества.
Мы будем также наращивать словарный запас языка «постсоветского модерна», который необходим для восстановления коммуникаций старшего поколения советских людей и молодежи для обсуждения нынешних социальных аномалий. Без передачи опыта и знаний между поколениями на скорое разрешение кризиса надеяться нельзя. На среднесрочную перспективу перед обществоведением стоит задача соединить «зародыши» адекватного знания о современном обществе России в сеть, соединяющую разнородные концепции и дискурсы.
- Россия при смерти? Прямые и явные угрозы - Сергей Кара-Мурза - Политика
- Крах СССР - Сергей Кара-Мурза - Политика
- Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза - Политика
- Кого будем защищать - Сергей Кара-Мурза - Политика
- Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза - Политика