Читать интересную книгу Не ждали… - Виктор Мережко

Баринов взял в пристройке свою котомку, не спеша пересек двор и вышел за калитку.

Худющая женщина-чиновница в собесе, замученная семьей и посетителями, долго скрупулезно листала толстую потрепанную книгу, наконец нашла то, что искала, полувопросительно попросила:

– Покажите еще раз паспорт.

Баринов вынул из кармана документ, положил перед женщиной. Та внимательно изучила его, бросив пару внимательных взглядов на посетителя.

– Когда освободились?

– Это имеет значение?

– А что вы кусаетесь?

– Не кусаюсь, а спрашиваю. Я ищу отца. Родного отца.

– В паспорте не указано, что Иннокентий Михайлович ваш отец.

– Отчества и фамилии недостаточно?

– Сейчас проверим.

Чиновница снова принялась внимательно и не спеша листать бумаги, полезла в компьютер, что-то нашла там, подняла глаза на Егора.

– Дела вашего отца совсем невеселые.

– Живой хоть?

– По документам живой. А как там на самом деле, сказать не могу. Сегодня отправлю запрос.

– Я сам к нему поеду.

– Зачем?

– Как – зачем?.. Отец!

– Смотря какой отец… Он в дурдоме.

– Давно?

– Ему сколько уже? – Женщина заглянула в бумаги. – Семьдесят пять?

– Семьдесят пять.

– А вы сколько отсидели?

– Семь.

– И ваш отец семь. Только не в колонии, а в дурке. А там порядки покруче, чем в тюрьме.

– Ну и что прикажете делать?

Чиновница подумала, пожала плечами:

– Вы где остановились?

– Нигде.

– А что осталось после родителей?

– Что осталось, то другим досталось, – усмехнулся Баринов.

– Понятное дело. И никаких документов на собственность?

– Пусто. Разве что у отца что-то сохранилось.

– Опять он про отца! Отец ваш в психушке, странный вы человек! И если какая-то недвижимость осталась, то давно прилипла к нужным рукам. Там с таких клиентов, как ваш папашка, глаз не сводят. Кормят, поят и тихо убивают.

– Как его найти?

– Хотите поехать?

– Есть варианты?

– Есть. Уезжайте отсюда и забудьте обо всем. В бывшем вашем доме знаете, кто живет?

– Некто Зайцев.

– Верно, Зайцев Дмитрий Олегович. Очень серьезная личность. Кроме того что хозяин города, так еще два торговых центра, штук десять магазинов, ну и куча другой мелочовки. Не говоря уже о дорогущих картинах на стенах. Будете связываться?

– Еще не решил.

– Лично я бы не советовала. Могут возникнуть проблемы.

Егор встал:

– Сначала нужно найти отца.

– Как хотите. – Женщина оторвала листочек, что-то каллиграфично вывела на нем. – Держите… Десять километров от города.

Когда Баринов вышел из собеса и двинулся по зеленой брусчатой улице, ему вслед посигналили. Оглянулся, увидел сначала ярко-красный автомобиль с открытым верхом и только потом узнал сидевшую за рулем Марину.

Вернулся, плюхнулся рядом с ней.

– Как сообразила, что в собесе?

– А куда тебе еще податься, если из родного дома выперли? Какое направление выбираем?

Егор передал ей бумажку с адресом.

– Что здесь?

– Дурдом.

– Серьезно, что ли? – рассмеялась Марина. – Решил навестить своего Кешу?

– Молодец, имя запомнила.

– Как не запомнить! Не у каждого есть отец с таким именем. Кеша, блин…

Автомобиль тронулся, Егор бросил взгляд на лицо девушки: на скуле синел серьезный кровоподтек.

– Вражеская пуля?

– Отцовская оплеуха.

– И часто такое случается?

– По настроению.

Город был тихий, провинциальный, с ухоженными зелеными улицами. Марина вела машину легко, с удовольствием.

– А ты крутая, – заметил Баринов.

– Не я крутая, – хохотнула она. – Батя!

– Любит тебя?

– Любит. Потому балует. И даже воспитывает. – Марина снова засмеялась.

– Получается?

– Временами. Но чаще – мимо. – Она бросила короткий взгляд на Егора. – А ты что, из уголовников?

– Похож?

– Снаружи нет. Даже симпатичный. А так, кто тебя знает?

– Что еще батя говорил обо мне?

– Ничего не говорил. Орал. А ты правда, что ли, жил в нашем доме?

– Не помню.

– Хочешь отнять?

– Посмотрим.

– Не отнимешь. Батя у меня крутой.

– Слыхал.

– Всю шоблу подтянет, а своего не отдаст.

– Ты тоже такая?

– Не, я добрая. В мамку… Если человек понравился, могу все отдать!

– Я понравился?

– Ночью так себе, сейчас больше… Водить умеешь?

– Было дело.

Марина остановила машину.

– Садись за руль!.. Если понравится, подарю.

– И что дальше?

– Ничего. Скажу бате, что угнали. Он другую купит.

– А меня поймают и снова в каталажку? – засмеялся Баринов.

– Ну да… Верно. Как-то не подумала. А просто прокатиться хочешь?

Егор коснулся ее руки, погладил:

– Поехали. Нужно к отцу.

Она придержала его ладонь, сжала пальцы:

– У тебя классные руки. Сильные.

– Наверное. Поехали.

– Скучный ты и тупой. – Марина оттолкнула его руку, включила передачу.

Ехали какое-то время молча, выскочили за город, по сторонам замелькали особняки разного калибра.

– Тут у нас классная фазенда, – повернулась к Егору Марина. – Правда, бываем там редко. Хочешь, завернем?

– Едем прямо.

– Не, серьезно… Накормлю, отдохнешь. Душ примешь. Гля, мятый какой! Завернем?

– Я, кажется, сказал, – с раздражением ответил Баринов.

– Ну и придурок.

– Чего вякнула?

– А разве нет?.. Его приглашают в гости, а он выделывается. Гля, какая дева приглашает! Че, не екнуло?

– Захлопни варежку и крути баранку.

Марина глянула на него, хотела было огрызнуться, но пересилила себя. Ехали пару минут молча, потом она взглянула на попутчика.

– Ну вот заберешь ты своего Кешу и где будете жить?

– В одном доме с вами, – не без издевки бросил Баринов.

– Я не против. А вот отец не пустит, – серьезно ответила Марина.

– Значит, прибьемся к цыганам.

– О да!.. Я бы хотела к цыганам. Гитара, песни, костер, свобода! Никто не достает, никто не давит на шею.

– Тебе сколько лет, дитя?

– Уже двадцать один, папа.

– Замужем побывала?

– Один раз. Больше не хочу.

– Нахлебалась?

– По полной. Редкий зануда, прокурорский сынок. Все по полочкам, все по расписанию, все по струнке. Выть начала после года совместного счастья. Теперь батя таскает каких-то быков, а меня от них воротит. Говорит, что я мешком притыренная.

– Есть маленько.

– Знаю. А я специально! Пока молодая, нужно жить. Тусоваться, корешить со всеми подряд, тащиться, что тебе клево, пока не влюблюсь. По-настоящему. На всю жизнь. Вот тогда все. Тогда стоп. Вернее жены не найдешь! Но надо пока ждать.

– Долго придется ждать.

– А я не спешу.

– И что, никакого мужичка?.. Для разогрева.

– Есть одно барахло. Но барахло!.. Говорить противно.

– Ну и на свалочку его!

– Уже выполнено. Теперь жить, радоваться, ждать! Это тебе, потоптанному, шевелить банками нужно. Сороковник есть?

– Смотря как считать.

– А как не считай, на фейсе все написано. Переночевать негде! Батя – и тот Кеша.

Егор ничего не ответил, кивнул на трехэтажное здание за плывущим сбоку забором.

– Кажется приехали. Тормози.

Марина выполнила приказ четко и профессионально, сильно нажала на клаксон.

Никто не выходил, Марина посигналила снова.

Наконец из привратной будки лениво и важно выбрался полноватый мужичок в камуфляже, издали крикнул:

– Чего нужно? К кому?

– К кому мы? – повернулась Марина к Егору.

– К главврачу.

– К главврачу! – сообщила она вахтеру.

– Записывались?

– Мы записывались? – снова спросила Марина у Баринова.

– Ладно, сам разберусь, – отмахнулся тот и толкнул дверцу.

– Может, подождать?

– В следующий раз.

Егор сделал было пару шагов к вахтеру, но вернулся:

– У тебя бабки есть?

– Ну есть. Сколько нужно?

– Две-три тысячи.

– Есть пять.

– Лучше не одной бумажкой. Вразбивку.

– Может, тебе еще и туфли почистить?

– Когда поженимся.

– Остряк.

Марина достала из сумки несколько купюр разной значимости, отсчитала нужную сумму, протянула Баринову.

– Если что, звони.

– Ага, в рельсу.

– Какую рельсу?

– Которая на вокзале.

Марина рассмеялась, с удивленной искренностью спросила:

– У тебя чего, мобильника даже нет?

– Был, сперли.

– Кто ж на такое решился?

– Кореша.

Она вынула еще несколько купюр:

– Купишь. А как заработаешь, отдашь.

– С процентом! – Егор снова, как и в прошлый раз, отстучал чечетку.

– Клево у тебя получается, – засмеялась Марина.

– Талант не пропьешь. А пропьешь, не купишь! – подмигнул Егор.

Она какое-то время смотрела ему вслед, улыбнулась, лихо развернулась и покатила прочь.

…Больница для душевнобольных была выкрашена в желтоватый цвет, огорожена высоким с колючкой наверху забором, окна всех трех этажей были схвачены решетками. Во дворе под присмотром санитаров медленно бродили больные, кто-то сгребал граблями мокрые листья, другие грузили их на носилки, относили в общую кучу.