И вот тогда-то мой бортовой компьютер и высветил сообщение о тревоге.
Тревога: Обнаружен биосигнал. Единственный выживший.
Повторяю: Единственный выживший.
— Дыхание Творца… — шепчу я.
***
— Дыхание Творца! — Кричу я.
Еще одна дуга квантовой молнии разрывает корпус «Хэдфилда», всего в нескольких метрах от моей головы. Атмосферы нет, в моих ушах уже полно жидкости, поэтому я не слышу, как испаряется металл. Но желудок сжимается, а вода в шлеме внезапно становится солёной. Теперь она добралась до рта, правый глаз и ухо еще сухие.
Пришлось немного повозиться, чтобы найти ее. Пробираясь сквозь лишенное света нутро «Хэдфилда», в то время как Шторм приближался с немыслимой скоростью, мимо тысяч криоподов с тысячью трупами внутри. Не было ни намёка на то, что могло убить их или почему среди всех осталась в живых лишь одна девушка. Наконец, вот и она. Свернулась в своей капсуле калачиком, глаза прикрыты, словно она задремала. Спящая Красавица.
Она все еще спит, а меня толчками отбрасывает к стене с такой силой, что из лёгких вышибает дух. Вода плещется в шлеме и я, случайно вдохнув, задыхаюсь. У меня минуты две, прежде чем я утону. Поэтому просто вытаскиваю дыхательную трубку у нее изо рта, вырываю капельницы из рук, кровь сразу же кристаллизуется в вакууме. Все это время она не двигается. Только хмурится, словно все еще видит плохой сон.
Начинаю узнавать это чувство.
Теперь вода закрывает оба глаза. Забивает ноздри. Щурюсь сквозь размытое пятно и прижимаю ее к себе, пиная ногой переборку. Мы оба в невесомости, но с водой, которая едва не ослепляет меня и толчками «Хэдфилда», практически невозможно контролировать нашу траекторию. Мы врезаемся в капсулы с давно умершими людьми.
Интересно, скольких из них она знала.
Отталкиваясь от стены, пальцы рыщут в поисках своей драгоценной находки. Брюхо корабля издает сдавленное рычание, сотни камер заполнены капсулами. Но я сдал экзамен по ориентированию в условиях невесомости на отлично. Поэтому точно знаю, куда мне нужно направиться. А именно обратно до стыковочного отсека «Хэдфилда», а потом к моему Фантому, ждущему снаружи.
Вот только вода проникает в нос. И я не могу дышать. Что со стороны звучит довольно паршиво, знаю..
Ладно, все и вправду паршиво.
Но то, что я не могу дышать, еще не означает, что мне не нужен запас кислорода. И вот я нацеливаюсь на коридор, ведущий прочь от крио. Дотянувшись до задней части скафандра, нахожу нужный набор кабелей и вырываю их. О2 вырвавшись на свободу помогает нам ускориться.
Прижимаю девчонку к груди. Щурясь сквозь воду, свободной рукой веду нас. Лёгкие горят. Молния пронзает стену, разрезая титан, словно масло. Корабль содрогается, мы отскакиваем от стен и консолей, каким-то образом не сбиваясь с курса.
Подальше.
Отсюда.
Мы уже в доках, мой Фантом ждет в самом дальнем углу., лишь темный силуэт в подводной периферии. Огромные клубящиеся штормовые облака поджидают нас прямо за дверями отсека. Черные молнии в воздухе. В глазах тёмные пятна. Вся галактика точно под водой. Я почти оглох. Почти ослеп. И в голове лишь одна мысль.
Мы слишком далеко от корабля.
По крайне мере, в двухстах метрах. В любую секунду мой дыхательный рефлекс взбунтуется, и я вдохну полную грудь воды и умру в двух шагах от спасения.
Мы оба умрем.
Творец, спаси нас.
Грохочет молния. Легкие охвачены огнём. Сердце в огне. Весь Млечный Путь в огне. Я закрываю глаза. Думаю о сестре. Молюсь, чтобы с ней всё было в порядке. Приступ головокружения. А потом я ощущаю его под рукой. Металл. Знакомый.
Какого…?
Открываю глаза и вижу, что мы плывем рядом с моим Фантомом. Входной люк прямо под пальцами. Это невозможно. Не может быть, что..
Не время для вопросов, Тайлер.
Я рывком открываю люк, затаскиваю нас обоих внутрь и захлопываю его. Как только крошечный шлюз заполняется кислородом, я срываю шлем и вытираю воду с лица. Дыхание врывается в легкие. Лежу, свернувшись калачиком, жадно хватая воздух ртом. Перед глазами вспыхивают черные пятна, «Хэдфилд» раскачивается и накреняется, Фантом мечется в стыковочных скобах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нужно шевелиться, Тайлер.
ШЕВЕЛИСЬ, ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ.
Раскрываю воздушный шлюз и силой усаживаю себя на кресло пилота. Лёгкие еще горят, из глаз текут слёзы. Хлопаю по пульту управления, запускаю горелки еще до того как муфты успели остыть, выбираюсь из брюха «Хэдфилда» с такой скоростью, будто за мной гонятся черти.
Шторм разворачивается в полную силу позади нас, все сенсоры окрашиваются красным. Меня вдавливает в кресло, гравитация сдавливает грудь, когда мы ускоряемся. Кислородное голодание уже началось, больше я не вынесу.
Дрожащими руками активирую сигнал бедствия. А затем тону. Все ниже и ниже, перед глазами всё бело. Словно звезды, мерцающие звезды в этом непроглядном мраке. И моя последняя мысль, прежде чем я окончательно не потерял сознание?
Не от том, что я спас чью-то жизнь, или о том, что я понятия не имею, как сократил расстояние в две сотни метров до шлюза моего Фантома, в противном случае мы бы оба были уже мертвы.
А о том, что я пропущу Призыв.
2
Аври
Я сделана из бетона. Тело вырезано из цельного куска камня, и я не могу пошевелить ни единым мускулом. И это единственное, что я знаю. Что я не могу пошевелиться. Не знаю своего имени, не знаю где я. Не знаю, почему не могу слышать, ощущать, осязать и чувствовать что — либо.
А тут еще эти. исходные данные. Как если ты падаешь и не можешь понять куда: вверх или вниз; или же когда на тебя попадает струя воды, а ты не можешь определить холодная она или горячая; теперь и я не могу сказать слышу ли я, вижу или же чувствую. Лишь знаю что ощущаю нечто такое, чего не чувствовала раньше, поэтому с нетерпением ожидаю, что произойдет дальше.
— Прошу, мадам, просто верните мне мой юниглас, я мог бы настроиться на трансляцию Призыва прямо отсюда. Я успел бы застать несколько последних раундов, даже если я.. — Голос парня, он тараторит, но слова мне понятны, впрочем, я не пойму, о чем он говорит, но в его голосе слышится нотка отчаяния от которой у меня учащается пульс. — Вы должны понимать, насколько это важно.
***
— Ты должна понимать, насколько это важно, Аврора. — Раздается голос матери за спиной, она обнимает меня. — Это всё изменит.
Мы стоим перед окном, за толстым стеклом виднеются клочья облаков или смога. Прислонившись лбом к окну, смотрю вниз и понимаю, где мы находимся. Далеко внизу мелькает мутная зелень. Коричневое лоскутное одеяло Центрального парка, крыши трущоб и крошечные поля, вырезанные самими жителями, рядом серо-коричневая вода. Мы на Восемьдесят Девятой Западной улице, в штаб-квартире компании «Ад Астра Инкорпорейтед», работодателя моих родителей. Мы на самом старте экспедиции Октавия III. (прим. пер. — Ad Astra — К звездам (лат)
Родители хотели, чтобы мы поняли, чем именно они занимаются. Почему мы с таким нетерпением ждали год в школе-интернате, проводя каникулы с друзьями. Это было за два месяца до того, как маме сообщили, что ее исключили из миссии. До этого отец сказал ей, что поедет без нее.
И вот я разглядываю, как в Центральном парке начинают расти деревья, взмывая вверх, словно Волшебные бобы Джека. За считанные секунды они достигают высоты окружающих небоскребов. Виноградные лозы обвивают стволы и перескакивают на здания. Они сжимаются, словно удавы, штукатурка начинает трескаться, а с потолка сыплется мелкая пыль. Синие хлопья падают с неба точно снег.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но эта часть воспоминаний никогда не случалась, и зрелище болезненное, неприятное и нежеланное, вот только не могу понять почему. Я избавляюсь от него, пытаюсь освободиться, возвращаясь обратно к сознанию. Обратно к свету.