Читать интересную книгу Дочь фортуны - Исабель Альенде

Спустя многие годы, в один из этих неспешных вечеров попивая китайский чай и разговаривая со своим другом Тао Чьеном в ухоженном саду, которым они вдвоем и занимались, Элиза пришла к следующему выводу. Оказалось, что та бродячая англичанка была даже очень неплохой матерью, и испытывала к ней благодарность за бóльшую внутреннюю свободу, которой и пользовалась. Мама Фрезия была еще одной опорой в детстве. Она висела на ее широких черных юбках, разделяла ее занятия и заодно сбивала женщину с толку своими вопросами. Таким способом девочка заучила туземные легенды и мифы, умела расшифровывать знаки животных и поведение моря, распознавать привычки дỳхов и сообщения, что посылают человеку сны, а также готовить. Со своим удивительным обонянием она была способна определять ингредиенты пищи, мате и специи с закрытыми глазами и, так же, как она запоминала стихотворения, прекрасно помнила, как пустить все это в дело. Вскоре сложные блюда креольской кухни Мамы Фрезии и нежные кондитерские изделия мисс Розы перестали быть для нее тайной. Девочка обладала редким кулинарным призванием. В семь лет вполне была способна без всякого омерзения снять кожу с коровьего языка или вынуть внутренности из курицы, приготовить двадцать «кулебяк», не устав ни капельки. Еще могла совершенно, казалось, зря проводить время, луща бобы, пока, раскрывши рот, слушала жестокие туземные легенды Мамы Фрезии и ее красочные версии житий святых.

Роза со своим братом Джоном были неразлучны с детства. Зимой женщина занималась тем, что вязала жилеты и чулки для капитана, а он же, в свою очередь, старался из каждого путешествия привезти ей полные чемоданы подарков и объемные коробки с книгами; некоторые из них так и оставались в шкафу Розы, вечно запертом на ключ. Джереми, будучи хозяином дома и главой семьи, разрешалось читать корреспонденцию своей сестры, просматривать ее личный дневник и требовать копии ключей от ее мебели, однако же, склонности ко всему этому он никогда не проявлял. У Джереми и Розы сохранялись домашние отношения, основанные более на серьезности, чем на каких-то общих моментах, за исключением взаимозависимости, что временами напоминала им скрытую форму ненависти. Джереми обеспечивал различные нужды Розы, но не оплачивал ее капризы, как и не спрашивал, на какие средства та удовлетворяет свои прихоти, полагая, что обо всем печется Джон. Взамен она заправляла домом деловито и со вкусом, всегда правдоподобная в различных историях, с ним связанных, однако же, опуская в них мельчайшие детали. Определенно, женщина обладала хорошим вкусом и естественным изяществом, вносила великолепие в жизнь их обоих, и своим присутствием выказывала сопротивление распространенному в этих краях убеждению, гласившему о том, будто человек, не имевший семьи, самый что ни на есть бесстыдник.

- Природа мужчины дика; предназначение женщины – охранять моральные ценности и примерно себя вести, - утверждал Джереми Соммерс.

- Ай, братишка! Мы с тобой знаем, что моя натура еще более дикая, нежели твоя, - подтрунивала Роза.

Джекоб Тодд, рыжеволосый мужчина, с определенной харизмой и самым замечательным голосом проповедника, которого никогда не было слышно в этих краях, высадился с судна в Вальпараисо в 1843 году с грузом в триста экземпляров Библии на испанском языке. Его прибытие никого не удивило: это был лишь еще один миссионер из многих прочих, что расхаживали повсюду, проповедуя людям протестантскую веру. В его случае, однако же, путешествие представляло собой результат любопытства искателя приключений и никак не отражало религиозный пыл человека. Однажды среди многоразового хвастовства этого проныры чрезмерным количеством пива в теле, он заключил пари за игровым столом в лондонском клубе, что сможет продать экземпляры Библии в любой точке планеты. Друзья завязали ему глаза, крутанули глобус, и случайным образом палец нашего проныры упал на территорию королевства Испании, затерянном на самом краю мира, где о существовании жизни никто из этой веселой компании дружбанчиков даже и не подозревал. Вскоре обнаружилось, что карта эта сильно устарела. Колония получила свою независимость уже более трехсот лет назад. Теперь на этом месте значится гордая республика Чили, католическая страна, куда еще не дошли идеи протестантизма. Но пари-то уже заключено, отступать от которого он так просто не намерен. Это был холостой человек без каких-либо эмоциональных и профессиональных связей, и потому экстравагантность подобного путешествия тут же его и привлекла. Рассчитанный за три месяца добраться туда по двум океанам и еще за другие три обратно, проект оказался довольно правдоподобным. Приветствуемый громким возгласом своих друзей, которые предрекали ему несчастливый финал в лапах католиков той неведомой и дикой страны, и с финансовой поддержкой «Британского и иностранного библейского общества», которое помогло ему с книгами и достало билет, мужчина предпринял долгое морское путешествие на судне, взявшем курс в порт Вальпараисо. Вызов судьбе состоял в том, чтобы продать имеющиеся экземпляры Библии и вернуться спустя год с подписанной за каждую книгу квитанцией. В архивах библиотеки удалось прочесть письма знатных людей, моряков и торговцев, что бывали в Чили и описали деревню, где проживали метисы немногим более чем миллион душ и довольно необычную географию весьма впечатляющих гор, обрывистых берегов, плодородных долин, первозданных лесов и вечных льдов. У нее была возможность прослыть самой нетерпимой страной в вопросах религии всего американского континента, о чем можно сделать вывод по уверениям тех, кто ее посещал. Но, несмотря на это, добродетельные миссионеры всё пытались распространять протестантизм, даже не говоря ни слова на кастильском языке или на языке индейцев, прибывших с юга, чья территория представляла собой ряд островов. Некоторые умирали от голода, холода, или - о чем, собственно, подозревали - оказывались затравленными местными прихожанами. Не была лучшей и участь горожан. Гостеприимство, священное чувство чилийцев, свидетельствовало о большем, нежели религиозная нетерпимость, и из вежливости им разрешалось проповедовать, хотя и не в полную силу. Если и помогали байками о скупых протестантских пастырях, то это было в отношении тех, кто ходил на зрелища, развлекаясь своеобразием еретиков. Ничего из подобного не породило уныния в Джекобе Тодде, потому что пришел он не миссионером, а скорее как продавец Библии.

В архивах библиотеки удалось узнать, что с тех пор, как страна получила свою независимость в 1810 году, Чили открыла свои порты иммигрантам, что ехали сюда в бесчисленном количестве и заселяли протяженную и узкую территорию, омываемую по всей длине Тихим океаном. Англичане быстро сколотили здесь капитал, став торговцами и судовладельцами, многие прибывали с семьями, и так и оставались. Внутри страны постепенно образовывалась небольшая нация со своими обычаями, обрядами, газетами, клубами, школами и больницами, и все это делалось настолько добросовестно, что издалека общая картина показалась бы весьма патриотичной.Они разместили свою военную миссию в Вальпараисо, чтобы держать под контролем морскую торговлю на Тихом океане. Вот так из бесперспективной деревушки бедняков и зарождалась Республика, и менее чем за двадцать лет превратилась в важный порт, куда доходили основательные парусные суда из Атлантического океана через мыс Горн, а позднее стали добираться и пароходы, идущие из Магелланова пролива.

Уставшему путешественнику было весьма приятно, когда впереди, пусть и неясно, взору открывался Вальпараисо. Было множество различных судов с флагами стран половины земного шара. Заснеженные вершины гор казались такими близкими, что складывалось впечатление, будто они натурально выступали над морем цвета синих чернил, от которого исходило невообразимое благоухание сирен. Джекоб Тодд никогда не придавал значения тому, что за внешним очертанием мира глубин находился целый город затонувших испанских парусных судов и скелетов патриотов, на щиколотках которых можно было разглядеть камни из каменоломни, что долго и тщательно исследовались солдатами Генерального Капитана. Судно стояло на якоре в бухте среди тысяч чаек, что возмущали воздух своими здоровенными крыльями и голодным гоготаньем. Бесчисленные лодки дрейфовали по волнам: некоторые, груженные огромными морскими угрями и морскими, еще живыми, окунями, отчаянно боролись с ветром. Вальпараисо, ему говорили, был торговым центром Тихого океана, в тамошних кладовых хранились металлы, овечья шерсть и шерсть альпака, злаки и кожи для мировых рынков. Некоторые из них перевозили пассажиров и груз парусных судов на материк. Если спускаться к пристани среди моряков, докеров, пассажиров, ослов и двуколок, можно наткнуться на город, расположенный амфитеатром, состоящим из прямых гор, такой же деревенский и грязный, как и многие приличные города Европы. Все это казалось каким-то архитектурным сумасбродством домов, то деревянных, то из необожженного кирпича, расположенных на узких улочках, которые малейший пожар мог сжечь дотла в считанные часы. Карета, запряженная двумя плохонькими лошадьми, довезла путника со всеми его сундуками и ящиками до Английской гостиницы. Дорога пролегала среди хорошо выстроенных вокруг площади зданий, пришлось миновать несколько церквей довольно основательной постройки и одноэтажные жилища, окруженные обширными садами и огородами. Насчитывалось около сотни яблонь, но вскоре обнаружилось, что город на вид весьма обманчив и представлял собой лабиринт переулков и проходов. Вдалеке неясно просматривался квартал рыбаков с выставленными навстречу сильным порывам морского ветра хижинами и сетями развешанными, словно огромные паутины. Еще дальше за ними находились плодородные поля, засеянные овощами и плодовыми деревьями. Колесили экипажи, такие же современные, как и в Лондоне, четырехместные открытые повозки, фиакры и кабриолеты, а также вереницы мулов, сопровождаемые детьми в лохмотьях, кареты, запряженные волами, - все это можно было наблюдать в самом центре города. По углам, монахи и монахини просили милостыню для бедных среди бродячих собак и совершенно беспорядочно перемещающихся кур. Также кое-где попадались женщины, нагруженные сумками и лукошками, со своими детьми, еле передвигающими ноги, разутыми, однако же, с черными накидками, покрывающими головы, и множество мужчин в сомбреро конической формы, сидящих на порогах или разговаривающих группами и вечно праздных.