"не какие-то мифические заговорщики в Кремле, а совершенно конкретные международные террористы". Но к тому времени шлюзы открылись. На следующий день "Независимая газета", которую читает московская интеллигенция и большая часть либерального истеблишмента, расширила обвинения таблоида. Впервые, - писала газета, - ответственность за взрывы жилых домов в России однозначно возложена на президентскую семью и лично на главу правительства Владимира Путина как фактического спонсора и организатора взрывов. Это обвинение слишком серьезно... чтобы его игнорировать». Через несколько дней Александр Лебедь, генерал в отставке и бывший секретарь Совета безопасности, заявил французской газете Le Figaro, что он "почти уверен" в причастности режима к взрывам. 'Для того чтобы удержать власть, - сказал он, - все средства хороши'.
В стране, где за многие века люди научились ожидать от своих правителей самого худшего, а средства массовой информации, не так давно освободившиеся от железной хватки советской цензуры, имели ярко выраженную склонность путать вымысел с фактом, россияне отреагировали на эти заявления более флегматично, чем можно было ожидать. Кремль хранил молчание. Разговоры о введении чрезвычайного положения утихли. Через десять дней российская армия, сосредоточившая свои силы на границе с Чечней, начала широкомасштабное наступление.
Путин взял на себя руководство войной, и его жесткий, бесцеремонный подход к конфликту нашел отклик у россиян. По мере роста его авторитета внутренние опросы Кремля показывали, что прогнозируемое преимущество примаковской партии "Отечество" на думских выборах тает.
В то же время продолжали накапливаться доказательства причастности правительства к терактам.
13 сентября спикер Госдумы Геннадий Селезнев прервал закрытое заседание парламента, чтобы сообщить, что в Волгодонске произошел взрыв. Странно, что он говорил об этом за три дня до взрыва жилого дома. ФСБ, по мнению оппозиции, должна была предупредить его преждевременно. Затем выяснилось, что мешки, идентичные найденным в Рязани, с маркировкой "сахар", но содержащие, как предполагалось, гексоген, хранились на военной базе недалеко от города. Кремль блокировал попытку создания парламентской комиссии по расследованию и приказал запечатать все официальные документы, связанные с рязанским делом, на 75 лет. К тому времени Ельцин ушел в отставку, а Путин стал президентом. Если ему нечего скрывать, спрашивают россияне, то почему досье держалось в секрете?
Если обойтись без эвфемизмов, то Кремль был обвинен в организации массовых убийств, убийств мужчин, женщин и детей, мирно спавших в своих постелях, ради гнусных политических целей.
Утверждение было головокружительным. Однако все выглядело вполне логично. Летом поступила информация о том, что Кремль планирует ложные террористические атаки, в которых обвинят чеченских повстанцев. В сентябре действительно начались теракты, в которых обвинили чеченских повстанцев. Затем "террористы" были пойманы с поличным при закладке взрывчатки в Рязани и оказались не чеченцами, а сотрудниками ФСБ России. На первый взгляд, все свидетельствовало о чудовищном, хладнокровном заговоре с целью обеспечить преемственность Ельцина, принеся в жертву сотни невинных жизней.
Или нет?
Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, необходимо разобрать произошедшее по частям.
Всем, кто внимательно следил за президентством Ельцина, слухи, прокатившиеся по Москве летом 1999 г., были до странности знакомы. Тремя годами ранее, когда ему предстояли очередные выборы, которые он, как ожидалось, проиграет, в Кремле также обсуждался вопрос о введении чрезвычайного положения, чтобы отложить голосование. Тогда же пошли разговоры о ложных терактах, которые можно было бы свалить на чеченцев. Тогда же, после взрывов в метро и троллейбусах, сразу же появились - и, как выяснилось, безосновательно - предположения, что виноваты власти, а не чеченцы. Cui bono?" - спрашивал еженедельник "Собеседник". Чеченские боевики годами находились в Москве, - отмечает издание. Зачем же им ждать, чтобы устроить взрывы "именно тогда, когда они нужны"? Авторы таких терактов, по мнению издания, должны были быть найдены в том же ведомстве, которое должно было их расследовать - то есть в ФСБ.
Когда в 1999 году возникла аналогичная ситуация, вновь появились те же аргументы.
Среди журналистов, писавших о слухах тем летом, Ян Бломгрен наиболее близко подошел к описанию того, что произошло впоследствии. Кьеза, какими бы ни были его достоинства как наблюдателя за российскими событиями, был известным теоретиком заговора. Московская правда", которая сообщила об утверждениях Зверева, контролировалась администрацией Москвы и, как и ее родственная газета "Московский комсомолец", была настроена на поддержку избирательной кампании мэра Юрия Лужкова и его союзника Примакова, а также на очернение любыми честными и нечестными способами образа Ельцина и его нового премьер-министра.
У Бломгрена не было своей корысти, что делало его репортажи более достоверными. Так же, очевидно, считали и в ФСБ. В ноябре, после того как он опубликовал статью , в которой еще больше усомнился в роли чеченцев в терактах, на московской дискотеке ему подмешали наркотик в напиток, куда он пришел вечером с коллегой. После возвращения в квартиру он потерял сознание и очнулся в больнице через 48 часов. Когда ему разрешили вернуться домой, он обнаружил, что его компьютер взломан, пропала видеокассета, но деньги и ценные вещи не тронуты. Кто бы ни был виновен, он, по-видимому, пытался выяснить свои источники - понятный предмет интереса спецслужб, хотя в других странах они могли бы использовать другие методы.
Но как бы ни наводила на размышления последовательность событий - слухи о взрывах, а через два месяца сами взрывы - доказательств их связи не было. В 1996 году слухи и последующие взрывы оказались в итоге не связанными между собой.
'После' не обязательно означает 'потому что'.
Все пять терактов 1999 г. - от взрыва в московском торговом центре 31 августа до взрыва в Волгодонске 16 сентября - рассматриваются на Западе и в России как единая серия. Первый теракт мог быть пробным, чтобы посмотреть, как отреагируют власти, а мог быть и не связан с ними - это дело рук преступников, а не террористов, расшатывающих интересы местного бизнеса. Но если остальные четыре теракта были связаны между собой, как считает большинство аналитиков, то возникает очевидный вопрос. Жертвами Буйнакска стали семьи военных. Одно дело - обвинять ФСБ или ее подразделения в том, что они жертвуют жизнями гражданских лиц ради политических целей. Таких прецедентов в России было предостаточно, причем не только при советском диктаторе Иосифе Сталине, но и при царской власти. Но стали бы офицеры ФСБ хладнокровно убивать десятки сослуживцев и их иждивенцев, чтобы манипулировать политической преемственностью?
В сталинские времена - возможно. Но не в 1990-е годы.
Взрыв в Буйнакске имел все признаки того, что это дело рук исламских фундаменталистов из Чечни или, что более вероятно, из Дагестана. В момент взрыва подразделения российской армии готовились