Читать интересную книгу Кока - Гиголашвили Михаил

– Да?.. Но… Ну… Но скоро я уезжаю в Норвегию…

– Да-да, знаю. Ложки резать? Рыба? Ягода? Киты? – подольстился Кока. – Нет, я только на парочку дней! – залебезил, пугаясь перспективы ночевать на улице, а Ёп, щёлкнув диктофоном, сухо засмеялся:

– Эй, дружок, какие киты? Киты ушли в южные моря. У нас совсем другое будущее…

– О’кей, ночуй… – согласился Лудо. – Но с тебя пара джоинтов!

– Будет! – заверил Кока и показал для убедительности последние франки. – Вот, поменять не успел. Завтра!

Гашиш, хоть и был плох и слаб, всё же успокоил, принёс расслабление: хорошо сидеть и жалеть себя под тихий бубнёж психов и удивляться, почему именно на него, Коку, валятся все “фатумные шишки”, как любила повторять его бабушка Саломея, Мея-бэбо.

Он устал. Он два дня без душа и бритья. А ведь хочет малого: лечь спать на хрустящие простыни в своей комнате в Тбилиси, где бабушка Мея-бэбо подоткнёт одеяло и угостит на ночь мацони с вишнёвым вареньем: “Спи спокойно, ангел, завтра будет новый день!” Где всё это?.. Почему он тут, в этом дворе, в этой дыре посреди мира, с двумя психами?.. Кто это?.. Чьи это тени?.. Домовых?.. Откуда падают блики?.. Что за лики?.. Почему огрызается рок?.. Дал зарок мучить впрок?.. Или правы те, кто говорит: курящих траву ожидает плохое будущее?..

Кока первый раз попробовал гашиш в своём районе, в Сололаки, в чьей-то пустой хате на улице Цхакая. Тогда дурь была дешева и хороша, старшеклассники добыли где-то несколько пакетов. Высыпали на газету коричневый порошок, похожий на комкастую землю с запахом сосны. Хитрым образом затолкали её в папиросы, пустили по кругу, а потом послали Коку, как самого младшего, в гастроном на улице Кирова за хлебом, колбасой и горчицей. В магазине Кока долго не мог найти нужный отдел, разобраться в витринах, сосчитать деньги, связно сказать кассирше, что ему надо. Мысли скакали, разъезжались в разные стороны, корчились в усмешках. Люди подозрительно пялились на него. Звенела голова, стеклянно-прозрачная, так что все могли со злорадством читать Кокины куцые мысли. Но он ощущал в себе ростки чего-то живого, необычного, важного и интересного, что в конце концов и помогло справиться со всеми делами.

По дороге в хату он сел в садике Дома актёра передохнуть. Впав в глубокую задумчивость, съел машинально всю буханку хлеба и полуметровую колбасу, не забыв опустошить наполовину баночку с горчицей, – та почему-то временами казалась ему слаще шоколада. Затихнув, как удав после ударной жрачки, разомлев на солнце, он просидел так в блаженном оцепенении до вечера, а потом, встрепенувшись – что это он тут делает? – побрёл домой, с тупым настырным упорством считая по дороге деревья и булыжники, – казалось, что это имеет важнейшее значение не только для его жизни, но и для всей планеты в целом.

Назавтра в школе он получил от дружков нагоняй за дешёвый кидняк – они чуть с голоду не умерли, ожидая его с хлебом и колбасой, потом съели пакет панировочных сухарей, мешая их с солью и перцем, – больше ничего съедобного на кухне не нашлось, а голод был убийственный, что понятно: чем лучше дурь – тем сильнее голод…

Кока очнулся, прислушался. Ёп и Лудо обсуждали насущный вопрос: если осушить моря, а горы срезать и переместить в дыры, оставшиеся от морей, то горы точно сядут во впадины.

– Совпадут краями, и наша земля станет ровным красивым шариком, без наростов и дыр! – горячился Ёп.

– А зачем? – спрашивал Лудо. – Какой смысл? И кто всё это будет делать?

– Ну так, просто… А чтоб шарик был гладким! И разноцветным, как кубик Рубика! – И добавил для убедительности: – Всё равно через миллион лет Африка сомкнётся с Европой в районе Гибралтара. Это неизбежно. Средиземное море станет озером, начнёт мелеть и превратится в соляную пустыню. Впрочем, людей к тому времени уже не будет…

“Шарик Рубика! Рубик кубика! Рубрика кубрика!” – Кока обалдело слушал, как психи ловко управляются с природой: моря и океаны перекачать на Африку – Африка спасибо скажет, у них там такая жара, что даже вшивые мыши бегут от суши… Горы в океанские впадины всадить… верхушками вниз… Думаешь, точно сядут?.. Уверен… Нет, пустоты будут оставаться… где столько гор взять?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Заслушавшись, Кока не заметил, как кошка Кесси под шумок с мурлыканьем потёрлась о его ногу. Он шикнул на неё, боясь лишаев, но Кесси, неизвестно почему этим шиканьем ободрённая, обвилась вокруг другой ноги.

“Завтра стирать придётся”, – подумал Кока, зная, что ни завтра, ни послезавтра он эти джинсы не постирает – делать больше нечего! Выкинуть и купить новые! Или украсть. Джинсы воровать легко: плашмя, за пояс, точно ложатся во впадину живота, как те горы в дыры от морей. Сам Кока воровством не занимался после того, как был выловлен в магазине при попытке вынести одеколон. Тогда отделался предупреждением, но урок запомнил.

Кока щелчком отбросил окурок и, решив ещё раз узнать у Лясика, не появилось ли на горизонте чего стоящего, спросил у Лудо разрешения позвонить. Тот милостиво кивнул:

– Только покороче, если можно! Я в прошлом месяце почти семьдесят гульденов заплатил!

Прежде чем звонить Лясику, Кока завернул на кухню к Ёпу, где всё стерильно блестело, кроме двух тостов в опавшей тусклой пластиковой упаковке. Еды нет.

Ёп приплёлся следом, снял с полки чашку, отпил глоток, пополоскал рот и выплюнул жидкость обратно в чашку.

– Что, зубы болят? – спросил Кока.

– Нет. Это коньяк. Но десны немеют, как от кокаина. И экономно – одной бутылкой можно целый месяц рот полоскать, – объяснил Ёп и бесхитростно протянул чашку Коке: – Попробуй! Там бактерий нет, спирт всё убивает! – Но Кока, подавив рвотный позыв, пробормотал:

– Спасибо, в другой раз!

А Ёп, побулькав новым глотком, сказал:

– Если шнапс равен кокаину, то я выбираю то, что дешевле! – И зашёл в туалет, откуда вслед за щелчком диктофона можно было услышать: “Коньяк омывает гортань, как волна окатывает песок, как солнце струит свои лучи, как ветер обволакивает скалы…”

Сунув тосты в карман, Кока переместился во двор. Лудо дремал, привалившись к плющу. Кошка по-собачьи чутко сидела рядом. Вот чумовая чушка, лучшая подружка!

Тихо пройти мимо. Нырок в дом. Запах столярного клея, краски и древесины из подвала, где Лудо хранит таблички для туалетов. Там предстояло спать.

Вверх по лестнице. Телефон. Диск. Набор. Гудки. В ответ на Лясикино “Вас предельно внимательно слушают!” – Кока подобострастно спросил, как дела и когда завтра приходить.

– Приходи, когда возжелаешь. Моя Лита работает эту неделю допоздна. А мы чем-нибудь подкрепимся. У Барана есть что-то, стоящее внимания. Обещался быть. Он – молоток, вырастет – кувалдой будет! Так что оскоромимся!

“Что, опять лежать, умирать?..” – при имени Баран Кока с трепетом вспомнил последнюю встречу с этим молодым бычком: они занюхали что-то, от чего стало так плохо (или хорошо, уже и не разобрать), что Кока два дня пролежал у Лясика в гостиной на диване в полусне-полуяви, пил без конца воду и тут же выпускал её в тазик. Лясик был помещён напротив, в раскладном кресле. Жене было сказано, что они отравились пиццей, но жена ругалась: “Какая пицца! Вы же синюшного цвета, живые трупы!” – на что Лясик дремотно бредил: “Раз живые – уже не трупы! Проклятая пицца! Всё отравлено! Яды всюду! Окружающая среда! Рыба жрёт пластик! Цианид, ртуть! Экосистема! Копуляция! Хтоника! Жлобный извет! Навет!”

– Ладно, подойду. Только я без копейки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лясик хмыкнул:

– Мог бы не предупреждать. Эта априорная ситуация не нова. Но на баяны[2] наскребёшь, у меня кончились, купи по дороге.

Кока повесил трубку и бочком пробрался во двор, где обсуждался парниковый эффект и разрыв атмосферы: Ёп был уверен, что вода постепенно испарится с лица Земли, но Лудо вяло возражал, что круговорот воды в природе не даст этому совершиться. Ёп настаивал: