Читать интересную книгу Пора влюбленности - Любовь Грузинова

Тимур пожал плечами. По-видимому, нет.

– Во-первых, это не я за ней ухаживал, а она за мной, а во-вторых, она меня просто замучила. Я не в состоянии выдерживать больше трех слов в секунду. У нее получается десятка два за это же время. И все эти два десятка слов она говорит таким тоном, словно я какой-то тупица, который в свои двадцать семь никак не может выучить таблицу умножения. Она все знает, обо всем читала, все видела, везде была. Встает резонный вопрос: зачем я ей нужен?

Я не выдержала и расхохоталась. Вот, оказывается в чем причина поспешного бегства. Мила решила надавить на беднягу мозговыми извилинами, но не рассчитала и чуть не раздавила в нем чувство собственного мужского достоинства. Этого мужчины не прощают. Конечно, в нынешнее время глупо отрицать, что женщина имеет право быть умной. Но это не значит, что общение с мужчиной стоит превращать в лекции по естествознанию. Мужчина может простить женщине неприкрытую глупость, но неприкрытый ум женщины для него сродни порнографии. Сначала он от него заводится, но потом становится полным импотентом. Кто встречал довольного своей жизнью импотента, поднимите руки!

Что хочет мужчина?

Мила легко знакомилась. У нее не было комплексов, вроде «неудобно», «а что он подумает обо мне» и т. п. Со мной все обстояло гораздо сложнее. Я не могла заставить себя познакомиться с мужчиной, даже если потом пришлось бы лезть на стенку, стиснув зубы от досады, что упустила свой шанс. Я предпочитала гордо смотреть поверх мужских голов, мысленно проклиная себя за эту привычку. Но, как ни странно, такая манера поведения помогала завоевывать мужчин гораздо эффективнее, чем откровенная навязчивость и доступность. Старая добрая школа поведения женщин в обществе оказалась на редкость результативной. Мужчины клевали на нее довольно охотно, видимо, сказывалась генетическая память поколений.

Мила была другого мнения. Она не ждала милости от природы и надеялась только на свои силы. Она встречала противника с открытым забралом и бросалась в каждые новые отношения с мужчиной, как в последний бой.

На пороге стоял очередной Новый год. По установившейся традиции мы с Милой собирались встретить его вдвоем, или на худой конец с Милиной мамой, братом и собакой. Более разнообразной компании, увы, не предвиделось. Все мои приятельницы разбежались по своим кавалерам, а бывшие кавалеры настолько осточертели, что встречать новый год с одним из них выглядело форменным издевательством.

За два дня до намеченного торжества я предприняла вылазку в близлежащий супермаркет, прихватив с собой Милу и целый ворох пакетов.

Спустя час мы вывалились из магазина, нагруженные продуктами, как два верблюда, отбившиеся от каравана, и медленно двинулись в сторону моего дома. Надо сказать, что погода в этот вечер была сказочной. Снегу выпало много, и ноги по щиколотку проваливались в сугробы. Идти было недалеко, но, учитывая вес пакетов, которые мы с молчаливой безысходностью бурлаков тащили на себе, это «недалеко» казалось таким недостижимым, что на какой-то момент меня охватила настоящая паника. Через десять минут Мила тоже не выдержала и, громко выругавшись, опустила пакеты на землю.

– Нет. Я так больше не могу. Мы сейчас напоминаем голодных немцев под Москвой.

– Почему не французов? – Мое тело под толстым свитером и длинной шубой было мокрым и липким от пота.

– Французы бы никогда не взвалили на себя столько авосек с продуктами.

– Поэтому они и проиграли с нами войну. Бедняги не знали главного: в России принято запасаться.

Мила задрала голову и посмотрела на темное небо.

– Мне бы сейчас любой француз подошел. Даже проигравший. Ты себе не представляешь, как грустно встречать еще один Новый год одной…

В моей душе всколыхнулось легкое возмущение.

– Почему одной? Ты будешь встречать этот Новый год со мной.

– Вот именно, – из груди Милы вырвался вздох. – Ты ведь тоже одна. Одно одиночество плюс еще одно одиночество равняется двум одиночествам и никак иначе.

После недолгих размышлений я была вынуждена согласиться с ней.

– Можно пригласить Тимура. Он тоже в одиночестве, как горный орел на вершине утеса. – Тимур, наверное, сейчас перевернулся бы, узнай, какое сравнение я ему придумала. Кстати, он вчера звонил, спрашивал, устроилась ли ты музыкальным редактором на телевидение. Я сказала, что ничего не знаю о твоих наполеоновских планах. Так ты устроилась?

Мила покачала головой.

– Слушай, почему он тебе звонит? Я с ним, можно сказать, целую неделю разговоры разговаривала, развлекала его хмурое величество на все лады, только что танец живота не исполнила, и после всего он имеет наглость звонить тебе!

– Кто знает, может именно танца живота ему и не хватило?

– Нет, – Мила решительно тряхнула головой. – Раз он бросил меня вот так сразу, даже не потрудившись объясниться, пусть празднует Новый год один.

Мы молча стояли посреди пустой улицы и глазели на звезды. Я подумала, что наверняка где-то есть мужчина, который вот так же стоит сейчас и смотрит на эти самые звезды, вовсе не догадываясь о моем существовании, и вполне возможно, что мы с ним никогда не встретимся. Пройдут годы. Мы проживем свою жизнь с другими людьми, нарожаем детей, возможно, будем счастливы, но так и не отделаемся от мысли, что не встретили друг друга и потеряли единственный шанс попасть в сказку. От этой мысли стало так тоскливо, что на глаза навернулись слезы.

Мила удивленно посмотрела на мое, внезапно намокшее лицо.

– Ты чего это вытворяешь? Плакса несчастная. – Она принялась рыться в сумочке в поисках бумажных салфеток. – Ну-ка прекрати немедленно. Нашла, из-за чего реветь. Подумаешь, не пригласили Тимура! Да кому он нужен? Тоже мне, красавец выискался. Я так и знала, что он тебе с самого начала понравился. Но я же не виновата, что он меня выбрал. Ну-ну…. Не переживай. Еще не вечер, найдем тебе нормального мужика, вот увидишь.

И она принялась энергично вытирать мне с глаз слезы, а заодно и всю косметику, остатки которой теперь живописно растеклись вокруг век в виде двух больших синяков.

– Вот так-то лучше, – констатировала она, отбрасывая салфетку в сторону. – Сейчас придем домой, заварим чай с бергамотом, и все как рукой снимет….

– Я с Тимуром встречаюсь… – вдруг не к месту проблеяла я и медленно поплелась по дорожке.

Мила догнала меня через десять секунд.

– Как это встречаешься? – в ее глазах застыла растерянность. – Он ведь в меня должен был влюбиться. Вот козел! Я думала, что…. И давно?

– Почти два месяца.

– Потрясающе… – Мила смерила меня взглядом матерого кагэбиста.

– У нас с ним ничего серьезного. Просто разговариваем.

– Вот уж не знала, что секс в нашей стране стал называться «просто разговором». Какой прогресс!

– Но это правда! Мы просто друзья.

– Дружба с мужчиной – это противоестественно! – завопила Мина на всю улицу. – Заруби себе это на носу раз и навсегда. Раз у тебя с Тимуром нет физических отношений, значит одно из двух: или он гей, или импотент. Ясно?

– Ясно, – я не к месту икнула.

– Вот и прекрасно. Пошли домой, – Мила окинула взглядом заснеженную улицу. – В ближайшее время английский принц здесь явно не появится, так что ждать больше нечего. К тому же я замерзла и страшно злюсь на тебя из-за всей этой истории.

И, переложив сумки из одной руки в другую, она решительно двинулась дальше.

Мы не дошли до моего дома буквально метров триста, когда нас чуть не сшибла красная «девятка», наглым образом ехавшая по дорожке для пешеходов.

– Что за идиот! – Мила в последнюю секунду успела отскочить в сторону. – Тебе что, глаза снегом залепило? Смотри, куда едешь, болван!

Она стояла, сверкая глазами, тщетно пытаясь откинуть со лба длинную челку.

Автомобиль резко затормозил, и мне стало не по себе. Вдруг сейчас оттуда выйдет парочка отморозков и пристукнет нас прямо здесь, на безлюдной улице? Я робко попыталась оттащить Милу подальше от тротуара, но, похоже, моя подруга разошлась ни на шутку.

– Нет, я хочу посмотреть на этого нахала! – кричала она. – Давай выходи из своего драндулета, а то хуже будет!

Только этого нам и не доставало – схватки с сумками наперевес. Если мы останемся в живых после сегодняшней баталии, то я больше ни за что не пойду в магазин позже семи часов вечера.

Пока я мысленно проклинала эмоциональную вспышку своей подруги, из машины не спеша вылезли два молодых субъекта и с интересом уставились в нашу сторону. Один из них был высокий и худой, словно жердь, а другой, наоборот, маленький и взбитый. Причем у высокого был настолько длинный нос, что его кончик едва не задевал за подбородок. У маленького же лицо было округлым и розовым. Просто младенец какой-то.