дом, женщина предпочла вернуться к родителям в родной город…
— Здоров, мужики! — тоже поприветствовал всех «второй» Леха — Никифоров.
А этот все же, как и в прошлой реальности Михаила, стал милиционером — вот только работа милиции здесь была куда труднее и опаснее. Вот и Леха «красуется» отсутствующей половиной правого уха. Как еще до того слышал Михаил, отстрелил кто-то из бандитов — в той стычке Леха вообще был тяжело ранен тремя пулями, его с трудом успели до больницы довезти.
— Все что ли в сборе? — оглядев класс спросила Анька Попова, бессменная староста их класса.
— Да вроде того, — пожал плечами Тоха Никифоров.
— Васьки не будет, сидит он, — заметила Катя, ныне жена Петьки.
— Светки не будет, — тихо произнесла как всегда неприметная Томка. — Умерла она…
— Умерла? — удивилась Катя. — Когда? Почему?
— Во вторую зиму, — тихо ответила Томка. — Воспаление легких…
И сразу настроение в классе стало еще более мрачным.
— Кто еще не будет? — уже как-то неуверенно произнесла Анька. — Остальные хоть все живы?
— Живы, — произнес Семка. — Только Васьки не будет, он на сверхсрочной остался. Вована не будет, болеет он.
— С ним-то что? — поинтересовался Петька.
— Синяя болезнь, небось, снова, — фыркнул Тоха. — Опять, поди, всю зарплату на «деревяшку» спускает?
И, судя по отсутствию ответа, именно так оно все и обстояло… Впрочем, никак комментировать это одноклассники не стали.
— Ладно, пойдем, — кивнула Анька. — Скоро и наша классная придет…
Впрочем, пришла не только она. С ней была и «Наташа», их физичка, и даже почему-то географичка… Хотя почему-то все больше всего были рады именно Наталье Николаевне…
— А директор-то наш, Василий Афанасич, как? — вдруг вспоминает Михаил, почему-то именно его больше хотелось увидеть.
— Он не смог прийти, — отвечает «Наташа». — В больнице лежит с сердцем…
Впрочем, сама Наталья Николаевна тоже словно постарела несколько… Даже седина появилась! Явно и ей нелегко далась эта «пятилетка» Долгой зимы. А ведь их физичке всего тридцать один год! Пусть уже и не девушка по возрасту, но еще молодая женщина. Впрочем, а есть ли хоть кто-то, на ком бы не отразилась Долгая зима?
Что ж, практически весь их класс в сборе… Они даже пытаются вспомнить что-то из своей школьной жизни… Но как-то вспоминается. Просто не удается вспомнить ничего такого, что бы стоило упоминания! Все такое мелкое, несерьезное и, самое главное, словно и не бывавшее никогда! Словно это все было в какой-то другой жизни, которой больше нету и не будет никогда.
Вместо воспоминаний о школе их почему-то вновь тянет на воспоминания о Долгой зиме… Кто как переживал самую трудную первую зиму. Кто чем занимался. Вспоминали и делились различными историями из своей жизни… И уже словно и не было ничего иного. Долгая зима словно разделила всю жизнь на «до и «после». И все то, что было «до», просто потеряло всякое значение.
В прошлой жизни во время первой встречи они много говорили о том, кто на кого учится, кто кем собирается стать. Но сейчас не было и этого… Тему учебы вообще тщательно обходили, как какую-то неудобную и даже отчасти неприличную — ведь выучившихся было куда меньше чем тех, кто бросил учебу. Хотя Михаил все же выучился… Как и Вика выучилась, хотя ей и было во много раз труднее, чем парню, но природное упрямство одержало верх. Сдаваться она просто не умела! Но хвалиться своими успехами привычки у нее не было. Как и у Михаила.
— Кстати, Миш, — вдруг спросила Томка. — А правда, что тебя наградили двумя Сталинскими премиями?
— Правда, — только и кивнул в ответ парень. — Второй и первой степени…
На несколько минут это стало главной темой обсуждения… А ездил ли он на юг — все ж слышали, что награжденным дают путевки в Абхазию? А почему не ездил? А чего? А как? А за что? И Михаилу волей-неволей приходилось рассказывать — пусть и не все, но хотя бы часть своей истории последних лет.
— Нифига себе! — восхищенно произнес Семка. — Так этот станок, значит, твое изобретение? А что молчал-то?
— Что за станок-то? — в первый миг даже не понял Михаил.
— Так гидрорезки ж! — ответил Семен.
— Так и автоматизированные теплицы — тоже ты? — удивлялась Василиса.
— Ну есть кое-какое мое участие…
— Да не стесняйся ты, Миш! — усмехалась Танька. — Как будто ты что-то плохое сделал… Тут гордиться надо!
К счастью, достаточно быстро Михаилу все же удалось избавиться от такого внимания к своей персоне, после чего он наконец-то вздохнул поспокойнее… А одноклассники начали дальше вспоминать события последних лет. Вспомнили и Леху Рогова с Федькой Тарасовым, которых расстреляли несколько лет назад как бандитов. Вспомнили, как служились судьбы некоторых своих друзей и знакомых… Как вообще жили все эти годы.
Уже вполне ожидаемо, почти у всех за это время появились и свои семьи — все же вместе оно всегда легче, чем одним. Особенно когда на дворе стоит такое время как Долгая зима… Детей, правда, почти ни у кого не было — лишь Танька полгода назад родила дочку и сейчас все еще находилась в «продленном декрете». В качестве домашней работы ей дали шить постельное белье для нужд армии. Она же и ушла с встречи раньше всех — дома ж ребенка кормить надо…
Все остальные ж просидели до поздней ночи, уже при свете ламп — благо, после ввода в эксплуатацию ТЭЦ-6 и еще нескольких агрегатов ГЭС ограничения на потребление энергии в городе и области сняли. Так что теперь можно было жечь свет и пользоваться электроприборами спокойно…
Немного поговорили и о будущем… Мельком упомянули про начавшееся образование ледника в Скандинавии — и пусть даже все ученые говорят, что в ближайшие даже не десятилетия, а столетия, опасаться его не стоит, но осознавать факт его появления было все равно неприятно… Потом поговорили о прогнозах на ближайшие годы. По прогнозам ученых, на большей части территории СССР Долгая зима закончится не позднее 1974 года — в том плане, что окончательно сойдет снег. А уж когда хотя бы более-менее восстановится климат… на этот счет климатологи высказывались очень осторожно.
— А помнишь нашу песню? — вдруг спросила Томка.
— Помню, — кивнул в ответ Михаил.
Еще бы ему не помнить… Если сам случайно сболтнул ее Вике, а та уж буквально вытянула из него и все остальное.
— Выходит, доказали мы свою теорему жизни? — задумчиво произнесла девушка.
— В смысле? — не поняв, спросил Петька.
— Да в самом прямом, — тихо произнесла Томка. — Мы доказали, что можем остаться людьми… Как бы трудно это не было!
— Наверное, Том, — задумчиво