Читать интересную книгу Русская Индия - Николай Непомнящий

Однако на научном фронте работа по изучению культуры Индии продолжалась. Видный русский путешественник, разведчик, страновед Андрей Евгеньевич Снесарев (1865–1937), генерал царской армии, в советское время директор учебного Института востоковедения в Москве, был автором ряда книг и статей, посвященных современной ему Индии, публиковавшихся в 1900–1920-х годах.

С Индией у России отношения всегда были традиционно дружественными. Индия, сама столкнувшаяся с этническими противоречиями, внимательно следила за набиравшими силу центробежными тенденциями в бывшем СССР и сейчас наблюдает за действиями, предпринимаемыми российским руководством по ликвидации националистической «ржавчины» внутри Российской Федерации. Индия настойчиво ищет альтернативу современным исламским схемам. Она противодействует не только воинствующему исламизму Ирана и Пакистана, но и фундаменталистским группировкам Афганистана и республик Средней Азии. В треугольнике отношений Россия — Китай — Индия Санкт-Петербург и Москва отводили Дели роль регулятора, и эта роль стала перманентной. Являясь одним из лидеров Движения неприсоединения, Индия всегда поддерживала инициативы Москвы на международной арене, хотя сама Москва нередко проявляла безразличие к региональным проблемам Дели. Так, во времена горбачевской перестройки был сделан значительный позитивный «виток» в отношениях с Индией, однако многие перспективные идеи (такие, например, как концепция «несилового мира») были «заговорены» Москвой и ею же «задвинуты» на второй план…

Образ далекой Индии формировался у россиян не просто и не сразу. Понадобились столетия, прежде чем московские пионеры в сказочной повести Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч» («1001 ночь» по-советски) запросто отправились в далекую восточную страну (и ведь именно в Индию, а не в Турцию и не в Персию), а индийские купцы преспокойно расположились со своими товарами на столичных улицах — совсем как тогда, в далеком XVII веке в хлебосольной Астрахани!

Тут нельзя удержаться и не привести большую цитату из статьи «Россия и Индия — брак по любви» видного российского индолога, доктора исторических наук Ростислава Борисовича Рыбакова о «браке по любви» между Россией и Индией:

«Необъяснимые симпатии, случается, соединяют не только его и ее, но и целые нации. Так, невзирая на разность тогдашних политических систем и на противоположность географических условий, несмотря на непересекаемость пройденных в прошлом исторических путей, игнорируя расовые, языковые и бытовые различия, полюбили друг друга в середине пятидесятых годов на виду у всего мира и на удивление ему народы Индии и России.

Отдавая должное первым ласточкам этой любви — сентиментальным фильмам Раджа Капура и глубокомысленным полотнам Николая Рериха, с благодарностью вспоминая первых из первых государственных наших «послов» — аристократа и философа Неру и простолюдина и аппаратчика Хрущева, скажем, наконец, вслух, что уникальность этой почти иррациональной любви в ее всенародности с обеих сторон. Не экономическая помощь, не политическая поддержка, не придуманное позднее «стратегическое партнерство» — все это было, конечно, но главным было другое. Теплая дружеская волна от каждого к каждому, от сердца к сердцу — вот на чем было мудро построено все остальное. Народное тяготение друг к другу — вот что позволяло говорить о вечной дружбе двух государств.

Но государств ли? Может быть, прав был посол Индии в Российской Федерации, без устали повторяя, что отношения Индии и России — это не межгосударственные связи, а межцивилизационные. Две великие цивилизации тянутся друг к другу, и от этого тяготения многое зависит в сегодняшнем и в будущем мире.

Даже если это тяготение проявляется на подсознательном уровне. Даже если это тяготение обретает мифологизированную форму. Помню, под Мадрасом зеленобородый от старости бродячий садху (святой) на давно уже мертвом языке санскрите уверял меня, что священная река индусов Ганг берет начало в Сибири, в стране мудрецов, праотцев индийцев-риши (от имени которых и происходит, мол, имя Россия) — более высокого пьедестала в Индии и вообразить нельзя.

Может быть, первопричину этого тяготения стоит поискать в глубинах истории? Никогда, ни в какие века не зафиксировано ни одного эпизода, могущего омрачить наши отношения. Никогда мы не проливали кровь друг друга, не соперничали, не обманывали, не ссорились. И когда несколько лет назад наш Институт востоковедения стал совместно с Азиатским обществом в Калькутте издавать полный свод архивных документов по русско-индийским отношениям, во всей массе сохранившихся документов не нашлось ни одного недоброго или неуважительного не то чтобы поступка или замысла, но даже слова. Ни нам, ни им не надо смягчать комментариями задуманное, предпринятое или сказанное нашими предками.

Индия никогда, повторяю — никогда! — не воспринималась у нас как нечто непонятное, темное и, следовательно, угрожающее.

Не оттого ли, что виделся в ней край света, несказанно далекий от нас?

Удивительно, но на протяжении всех веков нашей истории Индия в византийском, а оттуда и в русском народном сознании излучала ауру света и духовности. Набожные и благочестивые "рахманы" (брахманы) населяют переводные и русские сказания, повести, сборники, встречаются даже в летописях и наоборот — былинные наши герои хвастаются, что происходят из Индии ("я выехал из Индеи богатые" или "с Волын-города, да со индийского"). При этом мудрые "рахманы", поучающие самого Александра Македонского, выступают в имевших широкое хождение на Руси рукописях не как противные христианскому духу язычники, а как носители истинной учености и духовности.

А может, первопричиной взаимного тяготения двух столь различных внешне цивилизаций следует признать доисторическую общность их корней? Это очень сложная тема, наука не сказала еще последнего слова. Есть сотни, если не тысячи практически совпадающих слов в славянских языках и санскрите (двара — дверь, мата — мать, агни — огонь и т. п.), есть разительное сходство в языческих дохристианских обрядах с обрядами индуизма (например, сожжение мертвых), есть, наконец, странные пассажи в древнейших памятниках Индии — Ведах (веды — ведать, знание), из которых следует, что предкам современных индийцев были известны арктические созвездия, Ледовитый Океан и другие реалии высоких широт…

Но это подчас зыбкая почва догадок и недостаток подлинной образованности легко может сыграть с нами недобрую шутку.

В то же время мне, как русскому, с одной стороны, и индологу с 40-летним стажем — с другой, представляется, что под бросающимися в глаза чисто внешними различиями наших стран и народов их действительно объединяет глубинное родство, причем именно родство духовного плана.

Глубинные основы Индии так близки российской душе. Каждому из нас…».[1]

Первое прикосновение. Хождение за три моря

Спросите у кого-либо сегодня, с чем у человека ассоциируется имя Афанасий, и боюсь, что в большинстве случаев получите ответ: «С маркой пива». Некоторые смогут вспомнить комедию «Афоня» с Леонидом Куравлевым в главной роли. И уж совсем мало кто назовет мужественного купца из Твери — Афанасия Никитина.

В середине XV века Тверь, несмотря на победу Москвы, оставалась крупнейшим экономическим центром Руси. Во дворе тверского князя существовало торговое посольство из Герата. Тверские купцы торговали товарами со многими странами. Вот и Афанасий Никитин в 1466 году «подался на юга» — отправился с товаром в «Ширванскую землю», что на Северном Кавказе. Под Астраханью караван был ограблен ногайскими татарами. Не желая, вернувшись домой, стать за долги холопом, попасть в долговую яму и принять бесчестье, Афанасий Никитин «от многыя беды поидох до Индеи», куда добрался после многих тягот в 1469 году. Часто без средств и с риском для жизни три года путешествовал он по стране, рассказав о ее управлении, хозяйстве, религии, быте, природе в сочинении «Хождение за три моря», ставшем не только точным источником сведений об Индии, но и памятником древнерусской литературы, переведенным на многие языки.

 Тверской купец Афанасий Никитин. Фрагмент памятника в Твери Памятник А. Никитину в Твери

В своем «Хождении за три моря» — Каспийское, Индийское и Черное — Афанасий Никитин преодолевает полный смертельных опасностей путь — от Твери до южных берегов Каспийского моря, через всю Персию, Индию, Африку (Сомали), Маскат, Османскую империю обратно в Московию. Он побывал в Индии почти за тридцать лет до Васко да Гамы и, по сути дела, открыл Индию для русских.

Конечно, немногие читали адаптированный текст этого, по сути дела, дневника путешественника, гораздо больше народу смотрело фильм «Хождение за три моря», созданный по мотивам произведения: дамы постарше наверняка помнят красавца Олега Стриженова в главной роли — Афанасия Никитина.