Двое стражников, которых я уже видел возле овощного рынка, удивились моему визиту.
– Куда? – спросил седовласый ветеран с лихо закрученными усами.
Я молча откинул куртку, показывая висящий на поясе кинжал.
– Покажи. – Он и бровью не повел.
Я вытащил оружие из ножен, протянул ему. Стражник изучил черное, обоюдоострое, узкое, хищное лезвие, в толще стали которого бушевал целый океан тьмы, посмотрел на рукоять, набалдашник которой был из настоящего звездчатого сапфира, вернул мне.
– Вы очень вовремя. Я провожу.
Он плечом толкнул дверь, придержал ее для меня, провел пустыми, полутемными коридорами на второй этаж.
– Подождите, я скажу, что вы пришли.
Провожатый оставил меня в одиночестве, и я смотрел, как по стеклу текут реки воды, а противоположная сторона площади превращается в серое, размытое пятно. Ну и хорошо. Жара последней недели была порядком утомительна. Особенно если находишься в дороге. Надеюсь, что хоть теперь станет немного прохладнее и рубашки перестанут липнуть к телу.
Дверь распахнулась, и ветеран пригласил меня войти. Сам он остался снаружи.
В большом зале с широченными окнами стоял длинный стол. За ним восседали пятеро мужчин.
Двое были благородными, это видно и по одежде, и по их хмурым лицам. Еще один – лысый старик с сильными, крепкими руками, судя по муцету,[4] каноник, член местного соборного капитула. Рядом с ним – тучный мужчина с эмблемой торговой гильдии на парадной ленте, вряд ли уроженец этого княжества, скорее всего, сигизец или илиатец. И последним, во главе стола, восседал широкоплечий господин с густой бородой ржавого цвета и тяжелой парадной цепью мэра на шее. Он сразу взял быка за рога:
– Вы позволите увидеть ваш кинжал, господин..?
– Господин Людвиг. Людвиг ван Нормайенн. – Я вытащил оружие, положил на полированный стол, толкнул его вперед.
Человек с цепью поймал клинок, изучил с разных сторон, взглядом спросил, хотят ли все убедиться в том, что я действительно тот, за кого себя выдаю. Легкие отрицательные покачивания головами были ему ответом. Что же, тем лучше. Кинжал вернулся ко мне, скользя по столу, точно по льду. Я ловко убрал его обратно в ножны.
– Присаживайтесь. Желаете вина?
– Благодарю.
Мэр самолично встал из-за стола, взял кувшин, чистый бокал, налил мне красного терпкого:
– Вы из Альбаланда?
– Верно.
– Довольно далеко от нашего княжества. Что вас привело сюда?
– Интуиция.
Он хмыкнул:
– Тогда нам повезло, что Бог направил вас сюда. Я – господин Отто Майер, мэр Виона. Это члены магистрата, благородные господа Вольфганг Шрейберг и Хайн Хоффман. Каноник Карл Вернер и представитель Лавендуззского союза господин Гельмут Подольски. Сегодня в городе случилось немыслимое. На старом кладбище, что возле часовни Святой Маргариты, произошла пляска смерти.
Его тяжелый взгляд уперся в меня, но я лишь осторожно ответил:
– Такое случается. Кто-то пострадал?
– Нет. Но страху натерпелись. Город в ужасе. Многие боятся выходить за пределы стен.
Особого ужаса я не заметил, но мэру виднее.
– Что-то заставило мертвых подняться, господин ван Нормайенн. И городской управе очень бы хотелось, чтобы в Вионе все стало тихо. Как прежде.
На улице грохотал гром. Сухо, с надрывом, словно пушки на поле боя. Я отпил вина, исключительно в порядке вежливости, и поднял взгляд на напряженные лица:
– У вас происходит пляска смерти. На кладбище со святой землей. А что же Псы Господни? Это их работа. Не моя.
– Городской инквизитор сейчас в отъезде. А вы – страж душ.
– Это немного разные вещи, – с сожалением покачал я головой. – Но я посмотрю, что можно сделать, и попробую вам помочь.
– Замечательно. Город в долгу не останется.
– Нисколько в этом не сомневаюсь.
Еще бы они мне не заплатили, когда скелеты пляшут возле изгороди «Две коробочки» или «Пастуший танец».
– В последнее время в городе происходило еще что-нибудь необычное?
– Необычнее totentanz? – невесело усмехнулся Отто Майер. – Не думаю.
– Крысы покинули город, – неожиданно сказал купец Подольски. – На моих торговых складах вот уже две недели ни одной серой твари, а раньше – кишели. И у конкурентов та же история.
– Уже что-то.
Хайн Хоффман, тонкогубый субъект в дорогой одежде, при шпаге и рубиновых пряжках ветерана Лезербергской кампании, перестал изучать свой бокал с вином и произнес:
– Не только крысы ушли, почтенный Подольски. Не только… Душ тоже почти не стало. Вы должны это были заметить, господин ван Нормайенн.
Я помедлил, стараясь скрыть удивление:
– Видящие – большая редкость.
– Я не Видящий. – Он тоже помолчал. – Но вот моя жена обладает толикой такого дара. Конечно, не столь сильного, как у вас, стражей душ, но достаточного, чтобы иногда замечать тени, которые обитают рядом с живыми. Она мне рассказала об изменениях в городе.
Я сделал себе заметку поговорить с какой-нибудь душой. В первую очередь с Проповедником. Он-то должен был хоть что-то почувствовать. По одному эти события выглядят не так, чтобы важно, но все вместе, одновременно, заставляют задуматься.
Нечто происходит. Нечто непонятное и странное. Я чувствовал, как у меня сосет под ложечкой. Обычное состояние перед тем, как мне на голову рушатся неприятности. Стоило послать всех к черту и отправиться своей дорогой, благо я здесь проездом, но не по-людски это, бросать целый город. К тому же Проповедник мне потом плешь проест. Он, несмотря на свой гнусный характер (из-за которого, кстати говоря, больше не жилец), – добрая душа и моя ходячая совесть, которую крайне тяжело заткнуть.
– Нужен ли вам аванс? – спросил мэр.
– Нет. Я не смогу назвать вам цену, пока не определю, в чем проблема. Когда понадобятся деньги, я сообщу.
– Какая-нибудь помощь?
– Если потребуется, дам знать. – Я встал. – Спасибо за вино. Доброго вечера.
Они попрощались. В глазах троих была надежда. Купец смотрел с сомнением. Каноник мрачно. Он бы предпочел, чтобы с этим разбирались Псы Господни.
Представьте себе, я тоже.
Дождь лил, не переставая, вода текла по сточным канавам, пенилась в них, забирала с собой всю грязь с мостовых. Улицы были пустыми и пахли, несмотря на свежесть, все так же едко и неприятно. Страх никуда не исчез. Лишь спрятался в закоулках, пережидая ненастье. Пока я добрался до постоялого двора, из меня можно было выжать пару морей, и еще останется на несколько больших озер.
Когда я вошел внутрь и колокольчик звенькнул, привлекая внимание хозяйки, я сказал ей:
– Горячей воды, горячего вина, сухих полотенец и какой-нибудь еды. Все принесите в комнату.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});