— Они? — переспросила Рэймона. — Кто же?
— Люди, которые все это выстроили, конечно.
— Но где они? Почему их не видно? Мы осмотрели город вдоль и поперек, побывали на всех улицах, и я не видела даже издалека ни одного обитателя… за исключением этих нубийцев. Зачем им было строить город, в котором они не живут? Или они стали невидимками?
— Но это и есть самое приятное, — возразила Мирна.
— Приятное! — воскликнула Рэймона с презрением. — Я бы предпочла, чтобы оно было живым.
— Право же, Рэймона, следует признать, что такое положение дел удобнее, — произнес Нестор примирительным тоном, не задерживаясь на том, что под «таким» в данном случае приходится подразумевать «мертвое».
Джимми склонялся принять сторону Рэймоны, которая, судя по сверкающим от гнева глазам, вот-вот должна была вскипеть, но это могло вызвать впоследствии дикий приступ ревности Мирны.
Лучше не вмешиваться, сказал он себе.
Прежде чем Рэймона успела ответить мужу, мертвая послеполуденная тишина взорвалась пронзительным ревом сирены, исполняющей сигнал тревоги. Обслуживающие их нубийцы тотчас же выскочили из ресторана и кинулись к холму, на вершине которого высилась массивная сплошная глыба Морозильника.
— Что происходит? — крикнул им вслед Джимми, но они были уже вне досягаемости голоса. Несмотря на свой рост, бежали они удивительно быстро.
— Похоже, наступает катастрофа, — спокойно заметил Нестор, приподнимая серебряную крышку над блюдом со спаржей. — Сейчас мы, вероятно, будем присутствовать при одном из тех исторических событий, которые вы искали. Сие ведь и есть история… начало катастроф?
Во время этой маленькой речи Джимми, отодвинувшись от инкрустированного каменьями стола, наблюдал за фигурами, длинными прыжками несущимися по движущемуся тротуару, который, удваивая их скорость, придавал им какую-то фантастическую, нереальную грацию газелей.
— Я посмотрю, что там произошло, — крикнул он сотрапезникам, срываясь с места.
Призыв оторопевшей Мирны: «Вернись!» — остался без ответа: Джимми уже скрылся за углом улицы.
Полностью отдавшись бегу, он испытывал настоящее физическое наслаждение. Его тело предназначалось не для того, чтобы сопровождать старых женщин на прогулках и исполнять утомленные танцевальные вариации на тему фокстрота. Это было тело в хорошей форме и сейчас, на короткое мгновение, тело удовлетворенное. Добравшись до подножия холма, Джимми даже не сбил дыхания.
Какой-то нубиец, не из персонала ресторана, взбирался по тропе, ведущей к Морозильнику, метрах в пятнадцати впереди Джимми. Он бросился за ним. Нубиец был тоже неплохим бегуном, и кажется, даже в более хорошей форме, но поскольку он не знал, что участвует в соревновании, Джимми нагнал его на середине склона. Он схватил чернокожего за пояс и попытался остановить. Нубиец отбросил его руку.
— Одну минуту! — крикнул Джимми. — Я хочу поговорить с вами. Прошу вас!
Нубиец остановился.
— Да, господин?
Его лицо сохраняло обычную почтительность, точно оно и не умело выражать иных чувств, но тело было напряжено в нетерпении продолжить свой бег.
— Куда вы направляетесь? Что означает этот зов сирены?
Нубиец секунду смотрел изучающе, словно решая, в какой мере дозировать правду.
— Отключилось питание в одном из отсеков, господин. Так как в данный момент нет других свободных мест, нужно разморозить несколько сотен Спящих. Дело чрезвычайной срочности. Такого никогда еще не случалось. А теперь, если позволите мне пройти…
— Последний вопрос, прошу вас. Мне абсолютно необходимо его задать. Где люди? Не Спящие, не эти… такие как вы. Я хочу сказать, не одни же служители, верно? Кто-то же должен управлять?
Нубиец улыбнулся — с некоторым презрением, как показалось Джимми.
— Да нет, мы все служители, господин. Все мы служим одной и той же хозяйке, не так ли, господин?
— Что вы хотите сказать этим?
Улыбка перешла в саркастический смешок.
— Только самое очевидное, господин. Вы служите на свой лад, а я на свой. А теперь, если позволите мне пройти…
Джимми выругался и ударил нубийца в мягкий обтянутый шелком живот. Но неожиданно его кулак наткнулся на что-то твердое, но не мышцы или кости. Поскольку оно лопнуло с хрустальным звоном. Нубиец со стоном согнулся пополам. Джимми отступил в нерешительности и некотором испуге. Другие люди, не все из которых были нубийцами, поднимались по тропе, ведущей к Морозильнику, но никто не остановился предложить помощь.
— Ну вот, — прошептал нубиец, — вы меня вывели из строя.
— Сожалею. Я не хотел вас… нанести вам ущерб, — произнес Джимми. Затем не в силах сдержать любопытства, поинтересовался: — Что там случилось?
— Вы испортили материалов примерно на шесть тысяч долларов, если я не ошибаюсь. — Пальцы нубийца ощупали податливую плоть живота. — И, думаю, повредили систему кровообращения.
— Материалов? Так вы робот?
— Разве у роботов бывает кровообращение? Мне бы очень хотелось, чтобы вы перестали задавать глупые вопросы. Уйдите, прошу вас.
— Вы киборг?
Джимми слышал о киборгах, но ни разу ни одного не видел. В его времени конца XXII-го века они стоили баснословно дорого. Самая простая модель обходилась намного дороже допуска в Морозильник.
Говорили, и Джимми теперь в этом не сомневался, что внешне невозможно отличить киборга от обычного существа. И во всех основных чертах (мышлении, самосознании, эмоциях) они были психологически идентичны своим человеческим образцам. Киборги даже обладали чувством юмора и представлением о нравственности, равнозначными человеческим. Если они чем и отличались, то, скорее, в лучшую сторону: они не болели и не старились. Но, естественно, они не могли иметь потомства.
Киборг склонил голову. Его глаза выдавали страдание, однако на сжатых губах еще бродила тень саркастической улыбки.
— Остальные тоже? Полностью весь мир? — спросил Джимми.
Киборг засмеялся. Изо рта хлынула кровь.
— То есть, мы единственные человеческие существа, и история…
— История остановилась. Истории больше нет, — ответил киборг слабым голосом.
Джимми опустился на колени перед черным бесполым телом.
— Нигде? Совсем никого не осталось? Прошу вас, мне необходимо знать. Мне нужно найти людей.
— Нет. Никого. Нигде. Ничего, кроме… нас.
— Ну, значит, возрождением человечества займусь я, — сказал Джимми решительно.
— Вы… — голос киборга пресекся, челюсть внезапно отвисла. Самоуправляемый механизм, выведенный из строя кровотечением, отключил все функции, кроме самых необходимых, в ожидании момента, когда можно будет провести починку. Он, так сказать, находился в состоянии комы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});