Читать интересную книгу Половинки - Вадим Панов

– Я должен найти ее, – твердо заявил Тареев своему отражению в зеркале ванной. – Немедленно.

Но как? Что он знает, кроме имени? Примерный возраст? Внешний вид? Не слишком ли мало информации, чтобы отыскать любимую в десятимиллионной Москве?

Любимую? Игорь не сразу понял, что назвал Настю любимой. Конечно, любимую! Единственную! Половинку… И застыл, забыв вытащить изо рта зубную щетку.

Половинка. Женщина, предназначенная для меня. Кусочек меня самого.

Тареев вымыл щетку и сполоснул рот. Имел ли смысл вчерашний разговор? Встреча с психологом на пенсии: совпадение или нет? Игорь вытер лицо, аккуратно повесил полотенце на крючок и вышел из ванной. Вероятность совпадения – мизерная.

А раз так, он знал, где искать Настю.

– Игорь Александрович, от Манаяна звонили уже три раза. «ТехЭнергоЭкспорт» упал еще на девять пунктов…

– Зина, я приеду не раньше обеда. Я заболел. У меня личные проблемы. Я на важных переговорах, все понятно?

– Вы будете в обед, – слегка обиженно повторила секретарша.

– Правильно.

Тареев убрал телефон в карман, вошел в кафе и внимательно оглядел зал. Они сидели за самым дальним столиком. Настя, все в том же дешевом платьице, и Сан Саныч в старомодной тройке. Девушка завтракала – перед ней стояли две тарелки с омлетом и десертом и бокал с соком. Психолог-пенсионер ограничился чашкой кофе. Игорь молча подошел к столу, без приглашения присел и коротко, почти враждебно, поинтересовался:

– Что все это значит?

– Я не могу обвинять тебя, Настя, – ровным голосом произнес Сан Саныч. Он проигнорировал появление Тареева и спокойно продолжал начатый до появления Игоря разговор. – Но считаю, что ты поступила неправильно.

– Мы созданы друг для друга, – ответила девушка. – Мы половинки.

И продолжила завтракать. Пирожное, дожидавшееся своего часа на второй тарелке, было надкусано, словно Насте не терпелось попробовать сладкого. А на бокале с соком Игорь заметил след губной помады. Странно, вчера девушка косметикой не пользовалась…

– Ты должна думать не только о себе, – глухо сказал Сан Саныч.

Настя доела омлет, вытерла губы и только после этого сказала:

– Теперь уже ничего не исправить.

– Да, – согласился старик, – теперь уже поздно.

– Объясните, в чем дело? – угрюмо поинтересовался Тареев.

– Я не могу. – Сан Саныч вздохнул и поднялся на ноги.

– Далеко собрался?

– Игорь, он не может тебе ничего рассказать, – негромко сказала девушка.

– Не может или не хочет?

– Не может. Ему запрещено.

– Кем?

Сан Саныч медленно побрел к выходу из кафе.

– Что происходит? – Тареев пристально посмотрел на девушку.

Она не отвела взгляда, но ответила не сразу, видимо, пыталась подобрать правильные слова:

– Игорь, я… Я не знаю, кто я и кто мои родители. У меня нет дома, нет семьи, нет документов. Единственное, что связывает меня с миром, – Сан Саныч.

Психолог на пенсии. А она? Бывшая пациентка? Или нынешняя? Тареев жестко посмотрел на девушку, на надкусанное пирожное, на испачканный красным бокал. Снова на девушку – помады на ее губах не было.

– Что ты ешь?

– То, что принес Сан Саныч. – Ее голос дрогнул. – Он ворует и кормит нас украденной едой. Ничего другого нам нельзя.

– Вас? Кого вас?

– Меня и… Нас четверо, сейчас четверо…

Настя наконец решилась, собралась с духом и заговорила быстро, торопливо, словно боясь, что Игорь поднимется и уйдет. Оборвет ее монолог. Не дослушает. Рассмеется. Она говорила быстро, но убежденно, без малейшего сомнения в словах.

– Самое сильное проклятие на Земле – материнское. Самое тяжелое, самое ужасное. Ни одна мать не должна желать вреда своему ребенку. Ни при каких обстоятельствах! Это главный закон. Вечный закон. Один из принципов мира. И если его нарушить, последствия будут страшными.

– Что за сказки? – пробормотал сбитый с толку Тареев.

– Люди делали все, чтобы забыть слова проклятой формулы. Никто, ни темные колдуны, ни ведьмы, ни шаманы, никто не рисковал связываться с этим страшным заклинанием. Материнское проклятие бьет по всем, кто к нему прикоснется, и формула давно исключена из книг. Но иногда ее произносят. – Настя всхлипнула. – По незнанию, случайно. Я верю – случайно! Иногда, в пылу ссор, матери невольно произносят древнюю формулу, не понимая, что она работает! Не думая… – Губы девушки дрожали все сильнее, но она старалась не сбиваться. – Ребенка, на которого легло материнское проклятие, ждет страшная участь. Особенно некрещеного ребенка, за которого совсем некому заступиться. Проклятый родной матерью, он становится отверженным, парией.

– Настя, Настя! – Игорь взял девушку за плечо. – О чем ты говоришь? Что за ерунда? Какие колдуны? Какая формула?

– Моя мать прокляла меня, – бесцветным голосом продолжила Настя. – Случайно! Конечно, случайно, она не понимала, что творит, но теперь никто не в силах отменить действие формулы. Я помню этот день. Я помню, как испугалась, услышав ее слова. – Девушка взяла бокал, на котором остался след чужой помады, и сделала глоток сока. – Я плакала всю ночь. – Еще один глоток. – Я плакала очень тихо, под одеялом, чтобы никто не слышал. – Настя поставила бокал на стол. – А утром пришел старик, Сан Саныч, и увел меня с собой. Ребенку, носящему материнское проклятие, запрещено оставаться в родном доме.

– При чем здесь старик? – нахмурился Тареев.

– Сан Саныч обязан заботиться о нас. Таково его наказание.

– За что?

– Он подарил формулу людям. – Девушка помолчала. – За это ему никогда не будет покоя.

Тареев покачал головой, огляделся – к счастью, слова Насти не долетали до соседних столиков, – и спросил:

– Вечно?

– Сан Саныч дает нам кров, ворует для нас еду и одежду. Он обязан заботиться о детях, которые прокляты из-за него.

Игорь посмотрел на красный ободок на стекле бокала.

– Ворует еду?

В памяти всплыла вчерашняя сценка в кафе: «Официант, где мой бифштекс?» А глаза Тареева нашли надкусанное пирожное.

– Мы имеем право только на проклятую пищу, только на проклятую одежду… – Настя опустила голову. – У меня никогда не было платья, купленного для меня, понимаешь, именно для меня! Все, что приносит Сан Саныч, – чужое. Проклятое воровством. Мы не имеем право ни на одну чистую вещь. – Она подавила рыдания, глубоко вздохнула и совсем тихо закончила: – Прости, что я к тебе пришла.

Бред, бред, девчонка явно больна! Шизофреничка! Плюнуть и бросить! Как там говорил Сан Саныч: «Бегите изо всех сил, когда встретите свою вторую половинку»? Вторую половинку!

Тареев закурил сигарету и посмотрел на Настю. На недопитый сок в бокале, испачканном чужой губной помадой, на надкусанное пирожное, на дешевое платье. Моя вторая половинка? Вчера он равнодушно наблюдал за истерикой Марины, а сегодня всерьез выслушивает идиотский рассказ Насти. Моя вторая половинка? «Бросить?» Игорь понял, что не уйдет, что не оставит девочку. И вряд ли Настя больна. Судя по всему, ей искусно внушили эту историю. Внушили качественно, профессионально, чувствуется рука опытного психолога. Сан Саныча, например.

– Ты мне не веришь? – Девушка в упор посмотрела на Игоря.

Он нежно провел пальцами по ее щеке.

– Я не уйду.

И увидел, как вспыхнули ее глаза. Можно ли подделать такой огонь?

– Я хочу во всем разобраться. – Тареев понял, что не только не уйдет, но никогда больше не отпустит Настю. Больна она или обманута – он хочет смотреть в ее глаза всю жизнь. Вторая половинка.

– Сейчас поймаем такси, и ты поедешь ко мне домой, – приказал он, торопливо царапая на вырванном из записной книжки листке. – Вот ключ. Записку отдашь охране, и тебя пропустят.

Она безропотно взяла ключ, обрывок бумаги. Кивнула.

– Хорошо.

– Я приеду вечером, поужинаем и решим, что делать дальше.

– Я не могу есть то…

– Да, я помню… Я украду для тебя еду.

– Не волнуйся, Гарик, если за девочкой что-нибудь есть – узнаем в два счета. – Петр Круглов, когда-то однокашник Тареева, а теперь майор милиции, весело посмотрел на старого друга. – А все-таки, к чему такие сложности? Раньше ты досье на подружек не собирал.

Игорь задумчиво посмотрел на бокал, с которого эксперты Круглова сняли отпечатки пальцев Насти. Посмотрел, помолчал и коротко ответил:

– Странная она.

– Наркотики принимает?

– Вроде нет.

– Ключи от квартиры просила?

– Э… Я сам их дал.

Круглов удивленно поднял брови:

– А как же Марина?

Петр был хорошим другом, очень хорошим и достаточно близким, но сейчас Игорь не испытывал желания рассказывать о своей личной жизни кому бы то ни было.

– Марина э-э-э… все знает.

От более развернутого ответа Тареева избавил мелодичный перезвон компьютера – пришел ответ на запрос. Круглов, понявший, что Игорь не собирается откровенничать, выразительно покрутил пальцем у виска и уставился в монитор.