Читать интересную книгу Грань креста - Александр Карпенко

Из воротника халата торчала вполне мышиная серая головка с умными глазками-бусинками, подвижными жесткими усами и огромными розовыми ушками. На нагрудном кармане красными нитками вышиты крестик и имя «Люси». Голенький хвостик возлежал на свернутом фонендоскопе, чашка которого, с выцарапанным тем же именем, едва ли не превышала по размеру саму его обладательницу.

Сидящие за столом устремили вниз глаза и вполне серьезно приготовились было слушать очередную историю, нимало не удивляясь, что она исходит из столь необычных уст, но тут столовая наполнилась смрадом и дымом, раздался оглушительный рев. Я вскочил. В двери с трудом протискивалось невообразимое чудовище — зеленое, чешуйчатое, с высоким гребнем по хребту. Страшные когти его скребли коричневый кафель пола, из разверстой пасти стекали капли кипящей слюны. Кошмарное создание обнажило саблеподобные клыки и извергло из утробы новый клуб дыма вместе с душераздирающим рыком.

Ноги мои стали ватными. Сердце провалилось вниз и затрепыхалось в кроссовках. Никто из сидящих за столом, впрочем, не подал признаков паники.

— Кто сюда впустил Зинку? — недовольно спросил один из собравшихся. Пусть двор идет сторожить.

Чудовище ловко поймало ужасающей пастью брошенный кем-то кусок колбасы и, изрыгая зловонный пар, ретировалось.

— Что это? — заплетающимся языком спросил я.

— Кто? Зинка-то? А, малый дракон.

— А что, еще и большой есть?

— Большой? Есть и большой. Начмедом у нас. Завтра познакомишься.

Коллеги усмехнулись неведомо чему.

Забыв о чае, я, шатаясь, побрел в курилку. Станция, судя по всему, абсолютно стандартная, и расположение помещений ничем не отличается от ставшего привычным мне на родном месте службы.

Так и оказалось. Курилка обнаружилась неподалеку от столовой. Она пустовала. На столе тосковали смятая газета, банка из-под кофе, наполненная окурками, и разбросанные костяшки домино. За приоткрытой дверью на зарешеченную терраску клубился все тот же ночной туман. Обессилённо я опустился на обшарпанную лавку, в прежней жизни явно служившую кушеткой в процедурной, и тоскливо закурил. Мое положение час от часу становилось все безысходней. Перегруженная непонятками голова тупо гудела, не производя ни единой мысли.

Сигаретный дым мягкими кольцами поднимался к негорящей лампочке и таял, как мои надежды на возвращение в привычную реальность.

— Что, сумеречничаем, коллега? — раздался от двери бодрый голос, щелкнул выключатель. Когда я открыл глаза, зажмуренные сперва от яркого света, то увидел перед собой доброжелательную улыбку очередного местного медика. После всех сегодняшних ужасов его оливково-зеленая кожа и заостренные уши не выглядели так уж дико — все остальное было вполне человеческим.

— Не тоскуйте, коллега. Всем нам пришлось через это пройти в свое время. Ничего, живем. Идите-ка спать. Утро вечера мудренее.

— Мне сейчас не до сна, право слово.

— Идите, идите. Сами знаете, спать нужно, пока время есть. А то потом некогда будет. Вот, сглотните на ночь. — Он выкатил из пузырька на шестипалую ладонь небольшой коричневый шарик. Я покорно слопал таблетку безо всякой воды, погасил в банке окурок и потащился наверх.

Ночлежка гостеприимно встретила меня храпом и вонью немытых ног. Разыскавши в шкафу бесхозное рваное одеяльце, я, не пытаясь уже найти подушку, рухнул на ближайший свободный топчан и забылся тяжелым сном.

Глава вторая

Я не понял, отчего проснулся. Не то солнечный лучик глянул сквозь щель в плохо задернутой занавеске прямо мне в глаз, не то слишком громко кликнули очередную бригаду на вызов. Ночлежка была пуста, на топчанах валялись скомканные одеяла разъехавшихся коллег, да забытый кем-то впопыхах фонендоскоп приютился на спинке стула.

Я тряхнул головой, прогоняя прочь остатки нелепого сна, мучившего меня этой ночью, подойдя к зеркалу, причесался пятерней. Улыбаясь доброму солнечному утру, раздвинул занавески и широко распахнул раму, впуская в протухшее за ночь помещение свежий воздух…

Это был не сон!! За окном до горизонта расстилалась однообразная болотистая равнина, кое-где перемежаемая кучками кривых деревцов или зеркальцами открытой воды. На краю вставали в небо два столба белого дыма — там что-то горело. У меня тяжко заныл затылок, защемило сердце. Господи, за что? Тут же припомнился анекдот про еврея, получившего на такой же вопрос конкретный ответ: «Ну не нрависся ты мне, не нрависся!» Усмехнулся невесело. Да уж, если Бог есть, то он на меня явно прогневался.

На станции было тихо, очевидно, большая часть дежурной смены отправилась по вызовам. Знать, и здесь все население, едва проснувшись, хватается за телефон и начинает накручивать «ОЗ» или что тут вместо этого.

Высмолив утреннюю цигарку, я приволок из машины свои нехитрые харчи, позаимствовал чью-то кружку, без зазрения совести насыпал чужой заварки квантум сатис и сел жевать. Почему-то сегодня приключившееся со мной воспринималось легче. Оптимистичнее, я бы сказал. Ну не может это быть навсегда, в конце концов! Рано или поздно смена заканчивается, люди идут домой. Уйду и я, должно быть. Только вот где я и где дом? А, что ломать голову! Оглядимся, разберемся. Трудно удержать человека там, где ему не хочется находиться. Из тюрьмы и то сбегают.

Едва я приподнялся со стула, чтобы помыть опустевшую кружку, как дверной проем заслонила огромная фигура старшего врача, по-прежнему с сигаретой в руке.

— Заправился, Шурик? Добре. Доктор поел, и больному веселей, хе-хе. А теперь дуй наверх. Начальство пришло и тебя хочет.

Смысл вчерашних шуточек, вызванных появлением чудовищной Зинки в столовой, стал мне ясен, как только я поднялся на административный этаж. Табличка на двери, соседствующей с закрытым еще кабинетом главврача, гласила: «Заместитель главного врача станции Скорой и Неотложной медицинской помощи по лечебной части, д-р А. Кон».

Дверь была приоткрыта, оттуда слышалось шелестение бумаг и скрип стула. Я осторожно постучал и просочился внутрь. Большой Дракон оказался грузным элегантным мужчиной с красиво причесанной серебристой шевелюрой. Он сунул мне через стол вялую ухоженную ладошку и принялся вещать:

— Мы рады приветствовать в своих рядах нового перспективного сотрудника. Коллектив нашей станции на протяжении длительного времени успешно решает…

Жужжание его хорошо поставленного голоса плавно втекало в мое правое ухо и, не оставляя ничего в голове, медленной струйкой сочилось из левого. От скуки принялся рассматривать кабинет. Внимание мое привлекла неизвестного назначения приставка к персональному компьютеру.

Над плоской тарелочкой, наподобие развернутой в зенит спутниковой антеннки, парил шар, напоминающий глобус, сшитый из лоскутного одеяла. Реки, озера, города и дороги окрашены в разные цвета, хаотично расположенные крупными пятнами по всей поверхности, подобно странам на политической карте.

Я сделал было шаг в сторону глобуса, чтобы рассмотреть его повнимательнее, но в этот момент раздался мелодичный звон и земля начала уходить у меня из-под ног. Вцепившись в спинку стула, я переждал неожиданный приступ дурноты и, придя в себя, услышал:

— Подробности вы можете узнать у старшего фельдшера станции. А сейчас попрошу на пятиминутку.

Выходя из кабинета, я еще раз бросил взгляд на глобус, заметив, что расположение цветных пятен на нем изменилось. Интересно, что бы это значило?

Пятиминутка в конференц-зале шла полным ходом. На помосте за начальственным столом представительная дама не первой молодости вперила гневный взгляд в стоящего посреди зала уже знакомого мне зеленокожего доктора, с которым мы общались накануне в курилке. Вид у медика был понурый.

— Таким образом, доктор Айно доставил пациента в больницу, не проведя адекватного обезболивания, что могло привести к тяжелым последствиям. Напоминаю, что при переломе любой конечности…

Знакомая картинка. Послушаем, что скажет Айно. Как пить дать, что больница была всего через дорогу от места происшествия, и привезти туда пациента казалось много быстрее, чем зашинировать и обезболить. Нет, что-то другое:

— Но у них же совершенно иная физиология! Мы не знаем, что им можно применять, а что нет и каково будет действие на них человеческих лекарств. Я такого могу натворить с этим обезболиванием…

— Не вижу, какое отношение имеет физиология к работе «Скорой помощи». У нас существует определенный порядок экстренных мероприятий.

Существо вопроса мне было непонятно, но определенно видно, что дело стремительно катится к вынесению выговора. Да, так и есть:

— И безусловно, администрация сделает соответствующие выводы. Спасибо, все свободны.

Народ дружно потянулся к выходу, переговариваясь: