Читать интересную книгу Ты нас променял (СИ) - Гофман Кристина

Няня.

Черт, по неведомой мне причине, Полина не выходит из головы и ее образ до сих пор стоит перед глазами. И вроде бы ничего в ней нет, но желание попробовать девушку на вкус разливается по венам.

Глава 4. Злата

Шесть лет назад

— Господи, я чувствую себя слоном, — развалившись на огромном лежаке у бассейна, ною Платону. — Честное слово, скорее бы уже родить, восьмой месяц дается мне тяжело, а впереди еще девятый, я умру, — закидывая в рот виноградину, продолжаю жаловаться.

Чтобы зачать малыша, нам понадобилось несколько месяцев, и когда это произошло, и я, и Платон, были самыми счастливыми на свете. В день, когда тест показал две полоски, мой супруг, привычно каменная стена, расплакался от счастья и это был первый раз, когда я вообще увидела его слезы.

Всю беременность Плат носится со мной, как с хрустальной вазой, чему я не могу нарадоваться. И вроде бы все хорошо, если бы не одно «но» — на улице жара и я ужасно отекаю, постоянное ощущение одутловатости и бессилия удручают, и на этом фоне появляется раздражение и недовольство собой. Хочется поскорее взять нашу крошку на руки и выдохнуть.

— Злата, потерпи, — успокаивает Плат. — Думай о том, какая чудесная девчушка появится на свет, все не зря. Представляй почаще итог своих страданий и будет веселее, — подает мне стакан с минеральной водой.

— Не то слово. По правде говоря, устала быть китом. Вес нещадно прет вверх, появилась одышка и хочется снова чувствовать себя легкой. Мне кажется, ты даже сексуальный интерес ко мне потерял, — морщу недовольно нос.

В последний месяц Платон крайне редко ко мне прикасается и это по-настоящему меня тревожит. Начитавшись форумов с беременными мамашками, и наслушавшись, как их вторые половинки поголовно наставляют рога своим женам на сносях, я истинно загрузилась. Мало того, что и так скачут гормоны, так еще и эти дурные мысли добивают мою нервную систему.

С одной стороны я не думаю, что Плат настолько ужасен, чтобы снимать свои штаны на стороне, пока я ношу его дочку под сердцем. С другой — он мужчина. Темпераментный, статный, красивый, и, конечно, ему хочется секса. В его-то жизни ничего особо не поменялось, чтобы расхотеть кувыркаться ночи напролет, как раньше.

Но вот… расхотел. И причина мне неясна.

— Злат, животик такой уже большой, а там ребенок, я боюсь что-нибудь испортить или навредить. Неужели не понимаешь? Я без претензий, подожду пока родишь и вернешься на арену секса, — оправдывается муж.

— Чтобы на нее снова выйти и блистать, мне нужно похудеть и привести себя в форму, видишь же, я как маленький дирижабль, — хлопаю рукой по бедру.

— Зато очень любимый и родной, — целует меня в плечо. — Кремом намазать? Солнце сегодня очень активное.

— Стараюсь под зонтом быть, но ты прав, лучше перебдеть, не хочется лишней пигментации.

Честно говоря, несмотря на привес, выгляжу я очень хорошо, на теле нет ни единой растяжки, даже целлюлит практически не появился, исключая пару предательских мест, над которыми я собираюсь поработать после родов. Все не так плачевно, как могло бы быть, но неуверенность в себе почему-то все равно присутствует, несмотря на то, что Платон каждый день повторяет, что я невероятно красивая и беременность мне к лицу.

Еще около двух часов мы валяемся с мужем у бассейна, а потом ему звонит Макс и приглашает нас на барбекю.

— Даже не знаю, ехать или нет, — сомневается Платон. — Вроде бы и дома неплохо сидим, — пытается слиться.

— Особенно я, только и сижу. Предлагаю навестить ребят, поболтаю хотя бы с Оксаной. После увольнения чувствую себя птицей в золотой клетке — вечно одна, — продолжаю бурчать.

— Кто тебе мешает позвать подруг в гости? Устроить вечеринку. Я всегда только за — отзывается Платон.

— Ты издеваешься? Моим приятельницам явно не особо интересны пати с пузатой дамочкой, которой десять раз в день необходимо в туалет и основное развлечение — поспать. Впрочем, и мне их рассказы, как сцепили мужиков и отрывались с шампанским до утра, от таких историй опять же, тянет на сон. Надеюсь, когда вернется Кира, станет веселее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кира моя давняя лучшая подруга, с которой я всегда и все могу обсудить, поэтому часы нашего общения считаю бесценными. Работает она блогером, притом успешным, но минус этого увлечения — частые поездки за границу и постоянное отсутствие в городе.

Как говорит Кира — контент сам себя не снимет, вот и мотается.

— Если ты настаиваешь — можем навестить Самохваловых, только чур без бесед о совместном отдыхе, понимаю, что они хотят нас затащить на курорт, но я не готов релаксировать в обществе их троих детей.

— А что такое? — улыбаюсь ехидно. — Есть же няня, она спокойно присмотрит за малышами, забыл уже как рвался стать отцом? — добавляю с иронией.

— Отец своего ребенка это одно, а крики кучки взрослых чужих детишек — другое, — смеется Плат.

Ближе к четырем мы оказываемся в обществе приятелей, и я реально чувствую себя лучше, наконец-то могу пообщаться с Оксаной на темы, в которых она понимает больше меня и реально может дать дельный совет, так как является мамой троих детей.

Прислуга приносит еду и накрывает на стол, мы весело болтаем и, кажется, я забываю о своей меланхолии.

— Смотрю, ты очень похорошела, — делаю комплимент Оксане, — похудела, лицо такое свежее.

— Еще бы, — хмыкает как-то зло.

— Я что-то не то сказала?

— Нет, дело не в тебе, в Максе. Мне кажется, что он потерял ко мне интерес, а еще, хм, возможно изменяет, — краснеет Окс. — Все чаще задерживается на работе, секса почти нет. Обычно мы не ссоримся, а тут учинил скандал и заявил, что я превратилась в курицу наседку с желеобразным телом. Он, конечно, потом извинился, подарил дорогое колье, цветы, и неделю таскал в постель кофе, но осадок остался. Да и сказал он в злости правду, уверена. Макс действительно считает меня курицей с детьми, — дрожащим голосом заканчивает и нервно поправляет волосы.

— Ты молодец, — пытаюсь ее подбодрить, — очень преобразилась, пусть даже не для Макса, для себя. Еще молодая, жизнь на измене не заканчивается. Вы обсуждали твои сомнения? — спрашиваю осторожно. Все же тема очень деликатная и понимаю, как Оксане неприятно это рассказывать.

— Нет не обсуждали. И что значит не заканчивается жизнь на измене? Ты смеешься? Я не отдам никому своего мужа. Он красив, богат, имеет власть, я с ним столько лет вместе, у нас дети, ты считаешь я одна из тех дур, которые готовы подарить шлюхе своего мужчину на тарелочке с голубой каемочкой? Идиотки считают, что они такие гордые умницы, бросают, разводятся, пока снова не сталкиваются с изменой в новой жизни, изменяют все! Злата, все! Я больше не верю в то, что есть верные. Это, скорее те, кого не поймали, да жены их наивные, верующие, что они-то не такие, и пися их поперек. Можно уйти, только поменять шило на мыло — не лучший вариант. Вот ты, простила бы Платона за измену? Ваша жизнь сказка, готова вернуться к прилавку и гордо ждать влюбленного слесаря? — смотрит на меня вопросительно. — На крайний случай, таких как Макс, проще устранить, чем отдать, — добавляет, не дожидаясь моего ответа. — Нет, я буду делать все, чтобы вернуть интерес своего мужа.

Слова Оксаны поражают, неужели она готова смириться с тем, что Макс гуляет?

Глава 5. Платон

Настоящее

— Бля-я-я, как же охуенно, — откидываю голову в кресле, и отдаюсь эмоциям. Конечно, в отсосах Полине нет равных, а ее умение взять до упора в глотку, приводит меня в такой экстаз, что даже скулы сводит от кайфа. Обожаю, с каким рвением она принимается за мой член и делает минет.

Ощущение, что для Поли в этом действии больше удовольствия для себя, чем для меня, и это безумно манит. Любому мужику приятно, когда женщина проявляет инициативу и делает все с желанием.