Декан назвал ее имя, пожал руку, поздравил и вручил диплом. Она прижала документ к груди вместе с розой, лучезарно улыбнулась (специально для агента, ждавшего у другого конца сцены), спустилась по ступенькам, медленно пошла к своему стулу, чтобы дождаться конца церемонии… И тут увидела брата.
Крис, одетый в темно-синий костюм, стоял спиной к толпе. У него был скучающий, но напряженный вид агента на службе. Сходство подкреплял прибор связи, неописуемым образом заткнутый за ухо. Брат выглядел старше своих двадцати пяти лет, на лице были заметны морщины, в пышных соболино-черных волосах и на висках попадались седые волоски. Но фигура Криса оставалась по-прежнему стройной, а зеленые глаза были внимательными, но озорными. Гейл быстро огляделась по сторонам, надеясь, что за ними не следят, но, когда вновь обернулась, брат едва заметно качнул головой.
Оставалось только одно: вернуться на свое место. Гейл хотелось броситься в объятия Криса, пожаловаться на несправедливую судьбу, мешающую им встретиться, и на будущее, которое им суждено провести врозь. В глубине души она знала, что по окончании церемонии сотрудник секретной службы перестанет существовать.
Так же, как перестал существовать Крис Нортон.
После окончания церемонии она вернется в комнату общежития и начнет готовиться к дежурству в городской больнице, где работает шесть дней в неделю. Праздник, который большинство ее однокурсников проведет в кругу родных и друзей, ей заменит двойная смена в приемном покое «скорой помощи».
Она не проронит ни слезинки по брату, которого может больше не увидеть. Полученный ею суровый урок забыть нелегко. Никто ничего не узнает. Сестра и единственное слабое место специального агента Криса Нортона будет продолжать жить так, словно у нее каменное сердце.
Три недели спустя
Гейл неохотно вылезла из-под стеганого одеяла, которое не удосужилась снять с двуспальной кровати, когда залезала между прохладными шелковыми простынями. Накануне она едва успела принять душ, а потом уснула мертвым сном.
Прозвучал новый звонок. Придется быть вежливой, подумала она, отбрасывая одеяло.
Гейл надела халат. Это не из больницы. Из больницы позвонили бы по телефону, а не в дверь. Особенно после появления на свет нового жителя городка Оуквуд, штат Виргиния. Всего три часа назад она вложила ребенка в руки измученных родителей; в случае возникновения осложнений ей позвонила бы медсестра Айрин. Роды были долгими, трудными, и Гейл уже была готова сделать кесарево сечение прямо в клинике доктора Спенсера. Однако босс, ворчливый старый хрыч, вовремя напомнил, как делать поворот плода, и она сумела обойтись без хирургического вмешательства.
Новый звонок прозвучал тогда, когда Гейл добралась до гостиной своей маленькой трехкомнатной квартиры.
— Иду! — проворчала она, сумев не задеть босой ногой взятые напрокат диван и кофейный столик; такое случалось с Гейл довольно часто.
Она не имела представления, кто может стоять на пороге утром в понедельник, но догадывалась, что ее жизни едва ли грозит опасность. После полуотставки доктора Спенсера она была единственным врачом в маленьком приморском городке. Если бы Гейл понадобилась кому-то по серьезному делу, ей едва ли стали бы звонить в дверь. Черт, обидно, когда человека, заслужившего отдых, тревожат по пустякам!
Она завязала поясок бледно-голубого хлопкового халата. Наверное, Оуквуд был самым мирным городком на свете. Во всяком случае самым мирным из тех, в которых ей доводилось жить. И все же она закрывала дверь на цепочку, а в самой двери сделала глазок. Преступников Гейл не боялась. Ее куда больше заботили «хорошие парни». Слуги закона.
Она посмотрела в глазок, пытаясь понять, кто стоит за дверью. Гейл сама не знала, кого ожидала увидеть, но зрелище ее ожидало роскошное.
Хотя глазок искажал изображение, все же можно было понять, что мужчина, стоящий на ее пороге, дьявольски красив. Высокий, мускулистый, с волнистыми иссиня-черными волосами, правда слишком длинными, чтобы претендовать на фасонную стрижку. Легкий ветерок с моря шевелил непокорные кудри, падавшие на воротник рубашки цвета морской волны, заправленной в голубые джинсы. В самых интересных местах джинсы были вытерты добела. Разобрать цвет его глаз было трудно. Какое-то мгновение Гейл надеялась, что они голубые, но тут же выругала себя за глупость. У нее была слабость к голубоглазым брюнетам, тем более в сочетании с фигурой атлета. Во всяком случае отрицать не приходилось: в ее дверь звонил прекрасный незнакомец.
К Гейл тут же вернулся ее всегдашний здравый смысл. От сна не осталось и следа. Скорее всего, сей роскошный мужчина был ее новым соседом из верхней квартиры. Она вспомнила, что два дня назад видела подъезжавший фургончик. В пятницу Гейл была очень занята в клинике, однако краем уха слышала беседу Ширли с двумя незамужними жительницами Оуквуда. Те говорили, что в город прибыл новый тренер баскетбольной команды местной школы, и строили догадки о его семейном положении.
И все же открывать Гейл не торопилась. Когда мужчина повернулся спиной к двери, она еще раз смерила его пристальным взглядом. Нет, этот красавчик ничем не напоминает лощеных парней из ФБР. Но кто его знает? Глазку доверять нельзя. Нужно взглянуть поближе.
Гейл провела рукой по волосам, тщетно пытаясь их пригладить, и открыла дверь. Да, глазок его, несомненно, портил. Рассмотрев незнакомца так близко, как позволяла накинутая цепочка, она не могла не заметить, что голубые джинсы обтягивают мускулистые ягодицы, слишком заманчивые, чтобы описывать их привычными медицинскими терминами.
— Чем могу служить? — спросила она, стараясь говорить как можно холоднее и равнодушнее. Меньше всего на свете Гейл хотелось, чтобы незнакомец догадался, что она считает его образцом мужской красоты.
Он повернулся и бросил на Гейл пронизывающий взгляд. Возможно, в этом была виновата усталость, но она могла бы поклясться, что этот человек — незнакомец с самыми сексуальными глазами сиреневого цвета, которые ей приходилось встречать, — видит ее насквозь.
Это опасно, подумала Гейл, когда незнакомец улыбнулся так, что у нее захватило дух. Слишком опасно. Особенно для женщины, которой есть что скрывать.
Глава 2
На первый взгляд она казалась именно такой, как и ожидал Эндрю Лавкрафт.
Доктор Гейл Нортон была типичным профессионалом, потомственной представительницей верхушки среднего класса, единственной дочерью безвременно почивших блестящего нейрохирурга и всемирно известного психолога. И ничем не напоминала последнюю надежду ФБР отыскать собственного агента, ставшего убийцей. Эта женщина, выглядывавшая в узкую щель, умудрялась выглядеть элегантной даже в тонком хлопковом халатике.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});