Читать интересную книгу Безумцы из Баальбека - Жерар Вилье

Не путешествие, а целая эпопея! Сначала, поскольку Бейрутский аэропорт не принимал, Малко собирался лететь в Кипр, а оттуда добираться железной дорогой до контролируемого христианами порта...

Он воспользовался случаем, чтобы обновить в Париже гардероб Александры.

И вдруг — о чудо! — аэропорт в Бейруте открыли! Но, увы, из Парижа не было рейсов. Пришлось через Каир лететь на Кипр. Так Малко оказался на борту аэробуса Эр Франс, направлявшегося в Рияд с посадками то в Дамаске, то в Каире, в зависимости от дня недели. Лайнер коснулся посадочной полосы в Каире с точностью кукушки в часах, чего никак не скажешь о самолетах Ближневосточных авиалиний на Кипр. Вылет был отложен на несколько часов. Разумеется, это давало ему возможность как следует перекусить, чтоб не набивать живот паштетом из гусиной печени и бордо, которые подавались пассажирам первого класса. Однако каирский аэропорт не слишком баловал посетителей разнообразием пищи.

Проблему разрешил щедрый бакшиш, который служащий управления вручил полицейскому из иммиграционной службы. Малко тут же получил кратковременную въездную визу. И вперед, к пирамидам! Дорожное движение в Египте было по-прежнему беспорядочным, но «пежо» доставил-таки его в величественный город пирамид, и он насладился воспоминаниями о своей миссии в Каире.

Еще одно чудо: «707» Ближневосточных авиалиний все-таки прилетел! И попал в осаду уставших от ожидания пассажиров. Естественно, первый класс при регистрации не обслуживался отдельно. Наконец все уселись, и старичок «707» взял курс на Кипр.

И вот он оказался в другом мире. Выпустив шасси, самолет кружил над лагерем десантников. Малко перевел взгляд на восток, к холмам, тянувшимся с севера на юг вдоль границы Большого Бейрута. То там, то тут вырастали серые грибы — рвались снаряды. Гражданская война продолжалась.

Самолет коснулся земли и замедлил бег. Потом вдруг снова набрал скорость, словно собираясь взлететь. Сладкий хрипловатый голос стюардессы известил:

— Командир корабля просит пассажиров сохранять спокойствие. На взлетной полосе разорвалось несколько снарядов, наш самолет выходит из опасной зоны. Спасибо за понимание.

Ни один из пассажиров не выразил удивления. Это Ливан. Стюардесса положила на место микрофон и улыбнулась Малко, словно обращалась только к нему одному. У девушки была изумительная фигура, не слишком правильные черты лица и такой обжигающий взор, будто она накурилась гашиша в туалете. Поймав настойчивый взгляд Малко, она подплыла к нему.

— Вам что-то нужно?

— Только хотел узнать ваше имя, — ответил он, улыбнувшись.

— Мона. Вот и прилетели.

Легкий толчок, и «707» остановился. Двери открылись, впустив в салон струи проливного дождя. Пока Малко шел к аэровокзалу, он ясно слышал глухие разрывы бившей через равные промежутки артиллерии.

Его поразил жалкий вид аэропорта: побитые плафоны, стекол почти нет, стены испещрены следами пуль всех калибров. Пассажиры спешили наружу, словно аэропорт вот-вот взлетит на воздух. Малко последовал за ними и увидел на улице роскошную Мону. Она бежала к микроавтобусу для экипажа, волоча за собой чемодан на колесиках ярко-желтого цвета. Не повезло: автобус ушел у нее из-под носа! К Малко бросились шоферы такси, наперебой спрашивая по-английски и по-французски:

— Вам в Бейрут?

Он подошел к стюардессе, растерянно стоящей рядом с большим чемоданом.

— Разрешите, я вас подвезу? — предложил он. — Вас, я видел, забыли подождать. Я еду в Бейрут.

Она искоса глянула на мужчину, потом ослепительно улыбнулась.

— Это было бы замечательно. Я вам не помешаю?

Они сели в «бьюик», знававший лучшие времена, и покатили вдоль высоченной земляной насыпи, выложенной цементными плитами: лагеря военных десантников США. Мона, положив ногу на ногу, закурила, рассеянно глядя на хибары района Бордж Эль-Бражнех и ливанские М-113,[4] стоящие через каждые пятьсот метров. Машина резко затормозила: проверка. Ливанские солдаты отсортировывали автомобили, пользуясь загадочными критериями, словно играли в лотерею. Шофер включил радио. Диктор «Голоса Ливана» сообщил самым благодушным голосом, что порт обстрелян «градами»[5], артиллерия друзов и фалангисты-христиане ведут перестрелку. Неизвестные нанесли удар по башне Мюрр... В общем, обычный для Бейрута день.

— Вам не страшно возвращаться в Бейрут? — спросил Малко стюардессу.

Она качнула черными кудряшками.

— Нет, что вы, я привыкла. Мы все привыкли. Все-таки уже восемь лет тянется...

Проехали заграждение, набрали скорость и помчались среди руин Сабры и Шатилы, на фоне которых белыми рядками выделялись кое-где итальянские танки. Ощетинившаяся временными заграждениями зона тянулась вдоль Соснового бора, некогда составлявшего гордость Бейрута. Теперь от него остались лишь изуродованные, голые стволы. Потом пошли превращенные в бетонную крошку здания, вывороченные, пробитые снарядами фасады, за которыми ничего больше не было. И невероятное оживление на дорогах при абсолютно неупорядоченном движении. Тут преобладали «мерседесы» и старые американские автомобили. На Маазре, главной артерии города, пересекающей Бейрут с востока на запад, можно было подумать, что ты на Елисейских Полях в субботний вечер. Но вдруг среди сиянья неона зиял черный провал разрушенного здания. Стюардесса с прежним безразличием смотрела в окно. Потом она повернулась к Малко:

— А вы зачем в Бейрут?

— Импортирую электронику.

— Лучше бы вы импортировали генераторы или стекла. Они здесь в цене... Подстанции и проводка разрушены бомбардировками. А снайперы не дают их восстанавливать. (Она засмеялась.) По крайней мере так нам говорят. Главная-то электростанция находится в христианской зоне. Да только те, кто управляет энергетикой в Ливане, сами же являются импортерами японских генераторов. Естественно, они сначала свои склады освободят. И увидите, ток снова появится, как по волшебству...

Война уничтожала не только людей... При безумном дорожном движении на улицах не осталось ни одного действующего светофора. Несчастные полицейские, задерганные гудками со всех сторон, едва справлялись с потоком машин. Здесь ничто не напоминало о войне. До центра Бейрута они добирались почти час. Мона спросила:

— Вам удобно будет высадить меня в Ахрафи?

Она по-арабски назвала водителю адрес, и машина помчалась по Кольцу — шоссе с востока на запад в обрамлении руин. Ни единого целого здания. Вот были бои так бои! Через каждые двести метров — военные посты с мешками, наполненными песком. Наконец они поднялись на холм Ахрафи, место поселения христиан-маронитов, и оказались на спокойной узкой улочке с современными, почти не пострадавшими домами. Света в окнах не было, кое-где лишь виднелись огоньки фонариков. Такси остановилось.

— Приехали.

— Позвольте, я донесу ваш чемодан до лифта, — галантно предложил Малко.

Мона чистосердечно рассмеялась от его наивности.

— Лифта нет! Я же сказала, снаряды Валентина Бесхребетного разрушили электростанцию.

— Что за Валентин Бесхребетный?

Шофер как раз вытаскивал из багажника огромных размеров канареечно-желтый чемодан.

— Валид Джамблат, главарь друзов, — объяснила Мона. — Не стоит, я живу на восьмом этаже...

— Тем более, — возразил героически Малко. — Здесь спокойно, вам везет...

Девушка показала пальцем на нечто, напоминающее абстрактную живопись, на асфальте.

— Сюда упал снаряд, но не взорвался, — объяснила она. — Я тогда тоже только что вернулась, как сегодня. К счастью, они часто пользуются египетскими снарядами. А они ненадежные...

Малко мысленно поблагодарил египтян и взялся за чемодан. Через восемь этажей, с колотящимся в ребрах сердцем, он опустил его на пол при свете зажженной Моной спички. Юная стюардесса открыла дверь небольшой квартирки и запалила лампу-"молнию". Малко рухнул в кресло.

— Вы просто чудо! — сказала девушка. — Выпьете чего-нибудь?

Он попросил водки. Себе она налила коньяка «Гастон де Лагранж». Пока он пил, Мона успела сменить униформу на джинсы и свитер, подчеркивавшие еще больше достоинства ее фигуры.

Малко чувствовал себя немного неуверенно. От глухого разрыва неподалеку у него побежали мурашки по коже, но Мона его успокоила.

— Не обращайте внимания. Это в Баабде.

Он с сожалением поднялся. Внизу ждал шофер.

— Мы можем как-нибудь вместе поужинать? — предложил он. — Я вам позвоню.

Мона покачала головой и виновато улыбнулась.

— Это невозможно, телефон не работает. Подстанция разбита «градами». Где вы будете?

— В «Коммодоре».

Все крупные гостиницы разрушены, остались считанные единицы, да и те в Западном Бейруте.

— В таком случае я заеду за вами вечером?

Работать он начинал лишь на следующий день.

— Я занята.