- Ты можешь говорить! - выдохнул Нуддо. Осел поднял голову и внимательно посмотрел на гладиатора.
- Ну, особой пользы мне это не приносит, - пробормотал он. - Или у тебя есть предложения? Может, стоит попытаться отвлечь ленкатов парой забавных анекдотов? Я должен до смерти им надоесть? Или я должен их уговорить? Может, попробовать уговорить их стать вегетарианцами?
Тут осел склонил голову набок и уставился на гладиатора примерно так же, как голодающий смотрит на целую тарелку кремовых кексов. По спине у Нуддо вдруг побежали мурашки. Он невольно подался назад.
- Между прочим, - продолжил осел, - никаких хитромудрых комментариев по поводу моих несчастных собратьев я больше выслушивать не намерен. Много на себя не бери. Очень трудно будет держать в руке меч, когда у тебя совсем пальцев не останется. Компренэ?
Затем осел повернулся и засеменил на арену. Нуддо Болтливый раскрыл было рот, но ни звука не издал. Впервые в жизни он не знал, что сказать.
* * *
Взволнованный гул на трибунах достигал апогея, пока громадные металлические ворота закрывались за перепуганными животными, а массивная железная клетка медленно, но верно поднималась через потайной люк в противоположном конце арены. Внутри клетки шесть крупных ленкатов в лихорадочном возбуждении бросались на толстые прутья. Их гладкая маслянистая шерсть агрессивно топорщилась, а острые, как бритвы, клыки клацали от голода. Все звери носили узкие ошейники разных цветов.
Зрители торопливо делали ставки на результат грядущей бойни. Неделю тому назад ленкаты установили новый рекорд, когда в течение трех минут разорвали и стрескали всю добычу. Сегодня немалые деньги ставились на то, что этот рекорд будет побит.
- Пятьдесят шаблонов! - крикнул кто-то. - Пятьдесят шаблонов на то, что зеленый ошейник убьет первым!
- Сотню! - крикнул кто-то еще. - Сотню на то, что красный убьет троих!
- Восемьдесят на то, что они побьют рекорд! - выкрикнула хилая старушенция в переднем ряду. Пылая от возбуждения, она яростно махала в воздухе пачкой пяти-таблонных купюр.
- Две сотни! - произнес четвертый голос. Хотя голос этот звучал невнятно от выпитого и не громче остальных, всем показалось, будто он как-то расплылся во влажном воздухе, достигая каждого уха. - Две сотни на то, что вон тот осел убьет ленката!
На мгновение над стадионом повисла тишина, и все головы повернулись к жалкому шибздику, который предлагал столь смехотворное пари. Шибздик сидел в первых рядах и был изрядно пьян, однако в руках он сжимал толстенную пачку купюр. Прямо на глазах у всех он громко рыгнул, а затем любезная, хотя и сильно нетрезвая, улыбка расплылась по его физиономии.
- Есть желающие? - поинтересовался он.
"Две клятских сотни? - дружно подумала толпа. - На ОСЛА?! Что он убьет ЛЕНКАТА?! Клят, ну и мудак! Валяй, валяй!"
Считанные секунды спустя шибздик оказался окружен плотной людской массой, которая размахивала деньгами, выкрикивала предложения о пари и толкалась как целый пчелиный рой, стремящийся добраться до одного и того же цветка. В жадном стремлении получить прибыль никто не заметил, что у насквозь пропитого парня оказалась замечательная способность быстро и точно считать деньги.
С арены за всей этой суматохой со смутно удовлетворенным видом наблюдал низкорослый бурый осел. Он просеменил к задней части клетки с ленкатами, тогда как остальные бараны, козлы и ослы ревели от страха в другом конце арены, как можно дальше от клетки. Там, заслышав звуки стартового барабана, осел замер и буквально слился с песком.
Толпа подалась вперед и внезапно затихла в ожидании, а затем барабанный бой достиг крещендо и резко оборвался. Дверца клетки распахнулась, и ленкаты мощным потоком вырвались на свободу. Однородная, коричневая как дерьмо, волна разрушения понеслась по песку.
В одно мгновение дальний конец арены был полон перепуганных животных, а в следующее его уже усеивали дрожащие куски влажно поблескивающего мяса. Наконец пять ленкатов, утолив жажду убийства, стали насыщаться.
Однако шестой, самый маленький, оказался слишком медлительным, чтобы застолбить за собой хоть один труп. Шныряя вокруг и рыча на остальных, он отчаянно нуждался в том, чтобы поохотиться на кого-то еще, нанести удары и услышать предсмертные вопли, вырвать жизнь из какого-нибудь несчастного существа, а потом насытиться его плотью. И в этот самый момент из-за клетки в другом конце арены как раз выступил низкорослый бурый осел.
Ленкат так рванулся вперед, будто ему кто-то в задний проход пригоршню мулампоса сунул. Он пронесся по песку и вытянулся в длинном прыжке, завершение которого ожидалось на спине бурого осла... но в последний момент осел упал на землю и перекатился на спину, и когда ленкат над ним пролетал, он ударил копытами и щелкнул зубами. Ленкат зашипел от боли, когда острые зубы осла перерубили сухожилия на его левой задней ноге. Рухнув на землю в фонтане песка, он покатился по арене, а потом замер спутанной меховой грудой у подножия подиума. Там, взревев от боли и ярости, он с трудом встал и развернулся для новой атаки, но тут же, пораженный увиденным, опять застыл на месте. Осел неистово семенил ему навстречу, копытца вовсю взбивали песок, и прежде чем ленкат смог двинуться, травоядный ударил снова. Его зубы прорвали толстую шерсть и мускулистую плоть на шее хищника, перерубая артерии. Желтая кровь ударила фонтаном, широкой дугой расплескиваясь по беломраморному подиуму. Затем струя постепенно утихла, и ленкат замер безжизненной грудой меха у стены.
Какое-то мгновение было слышно, как падает булавка. Причем даже не металлическая, а пластиковая булавка, которая падает на пуховую постель в камере с войлочными стенами в нескольких километрах от стадиона. А затем девяносто девять процентов публики Калазея взорвались диким восторгом, от всей души радуясь и вопя. Те же, кто не взорвался, в ужасе глазели на все еще подрагивающий труп ленката, прежде чем перевести взгляды на пьяного шибздика, который прыгал как мячик и выкрикивал радостные приветствия победоносному ослу. Что было весьма подозрительно. Похоже, они друг друга знали.
- Ура, Котик! Ты молоток! - вопил шибздик, размахивая толстой пачкой купюр. - Просто класс! Только глянь, какой у нас навар! Здорово мы этих мудозвонов обчистили!
Осел тем временем нервно поглядывал в другой конец арены, где пятерка ленкатов прожорливо подъедала оставшиеся кусочки мяса.
- Гм, Тарл... пожалуй, неплохо бы свалить, - пробормотал он. - Прямо сейчас! Если тебе все равно, то давай.
- Ага. Гм... да, конечно. - Пьяный шибздик по имени Тарл вдруг понял, что некоторые из "мудозвонов" смотрят на него с явным раздражением. От них уже слышался глухой ропот недовольства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});