испуганном взгляде. Искреннем взгляде. Вот сейчас Она предстала передо мной совершенно иной. Настоящей. Актриса ушла, оставив только Её.
Автомобиль остановился, хотя я не проронил ни слова. Я поборол желание наорать на шофёра, ведь ему плачу я, значит, слушать должен только меня. Однако я бы всё равно велел выполнить Её просьбу. Что сказать? Чуткий оказался водитель, явно заслуживающий бонус.
Она потянулась к ручке двери, и за секунду до раздавшегося щелчка я схватил Её ладонь. Я не мог решиться, и потому молчал. Поэтому просто сжал Её руку. Несильно, возможно, даже нежно. Прикосновением я хотел передать всё то, что не мог сказать.
Она сжала мою ладонь в ответ.
О, чудо!
Происходящее застыло в мгновении. Секунде. Словно мы персонажи картины или фотографии. Моё сердце ещё только готовилось к новому удару, когда я понял.
Она боялась меня потерять.
— Отпусти. Ты же не сможешь меня простить. Да, те бабки у подъезда были правы. Они видели, с кем и когда я ухожу. Но ни один… Ни один, понимаешь? Отпусти.
Её слова сняли время с паузы, и моё сердце пришло в движение.
— Не отпущу.
— Почему?
— Потому что люблю.
Её счастливое лицо я запомню навсегда. Заплаканные глаза, щёки с размазанной тушью и солёные губы я пронесу сквозь годы и буду вспоминать на смертном одре.
Чем бы этот вечер ни закончился, и как бы ни сложилась наша судьба, я не забуду.
Когда мы вышли из автомобиля, во мне кипела смесь эмоций. Во-первых, я избавился от груза переживаний и обид, признавшись в чувствах. И, наверное, признался в первую очередь самому себе. Во-вторых, я был счастлив, ведь мои чувства, несмотря на всю странность наших отношений, взаимны. В-третьих, оказалось, я зря про себя ругал водителя, решив, что он остановил машину, поддавшись уговорам моей возлюбленной. Шофёр, как истинный профессионал, выполнял свою работу, и автомобиль остановился лишь по той причине, что мы прибыли в нужное место.
Взяв Её за руку, я шагнул навстречу престижному ресторану. Услужливый швейцар поклонился и открыл нам дверь. Хостес, приятная длинноногая девушка лет двадцати, приветливо улыбнулась, проверила бронь и отвела нас к столику.
В Её глазах виднелось недовольство. Видимо, я слишком уж пялился на девушку. Ай-ай-ай, ну нельзя же так. Только что признавался в любви одной, и сразу же таращусь на другую. В голове возник образ рефери, назначающего штрафной. Я невольно и, наверное, глупо улыбнулся. Думаю, Она приняла это за извинение, и потому ничего не сказала.
Пока не сказала.
Я же знаю, запомнила, чтобы, когда вернётся домой, записать.
— Итак, — Она игриво сверлила меня взглядом. — Ты явился ко мне как снег на голову, чтобы что? — кажется, она намеренно использовала эти слова, чтобы сделать побольнее. — Просто пригласить поужинать? Или мы отмечаем что-то важное? — Она обвела взглядом мой костюм и богатое внутреннее убранство ресторана. — Дорого обошлось, наверное.
— Деньги — пыль.
Она многозначительно посмотрела на меня и произнесла:
— «…но эта пыль страшна тем, что полностью ослепляет глаза и дочерна пачкает сердце». Симеон Афонский.
И почему я не удивлён? К своему стыду, я не знал полного выражения и кто его изрёк.
Эрудированность — черта, что мне нравится в Ней. Когда Она заставляет меня узнавать что-то новое и таким образом развиваться, это на вес золота.
Многие мужчины сходят с ума от вида женской груди или бёдер, а я тащусь от ума. Вот если в женщине внешне есть всё, но за фасадом пустышка, то дело труба. Не знаю, может со мной что-то не так. Если самая красивая на свете девушка скажет какую-нибудь ересь, у меня даже не зашевелится. Уж извините.
Другое дело Она: умна, красива, кокетлива. Может подколоть, причём метко. Это держит в тонусе. Даже порой не стыдно проиграть в словесной дуэли. А иногда и вовсе хочется поддаться.
Мы сделали заказ. На официантку, тоже довольно симпатичную, я старался не смотреть. Второй раз Она мне не простит.
Я перевёл разговор на отвлечённые темы, и мы непринуждённо беседовали. Такие беседы бесценны. Кто-то ждёт свидания с возлюбленной, чтобы поглазеть на её красоту или побыстрее сграбастать в объятья и потискать за всякие места. Я от каждой встречи с Ней в первую очередь жду общения. Оно доставляет истинное наслаждение.
— И всё же? — Она поставила бокал на стол. — Тебя повысили? Мы же явно что-то празднуем.
Я лукаво улыбнулся и без какого-либо умысла погрузился в её великолепные карие омуты.
Да, мы празднуем. Моё освобождение от наивности. Прозрение. Празднуем, что я наконец беру судьбу в свои руки, а не плыву как сами знаете какая субстанция по воде.
Она же, наверное, в моих глазах увидела что-то другое.
— Не-е-ет! — медленно протянула визави. — Ты же не хочешь сделать мне предложение?
Видели бы вы, с каким ужасом женщина моей мечты принялась искать взглядом несуществующее кольцо на дне своего бокала. Казалось, даже боялась к нему притронуться.
Не найдя ничего опасного в шампанском, Она с облегчением выдохнула и рассмеялась вместе со мной.
— Дурак!
Я довольно ухмыльнулся.
Разумеется, раньше я предпринимал попытки привязать Её к себе. Пытался добиться признания в любви или чтобы Она согласилась, что мы пара. Не скрывал ревности, показывая серьезность намерений. Она же, как истинное воплощение женского непостоянства, отвечала размыто и иносказательно. Вместо «люблю» говорила «обожаю», а институт брака — как официального, так и гражданского — не признавала и считала рудиментом общественных отношений.
— Люди, — говорила Она мне когда-то, — которые хотят быть вместе, просто будут вместе. Без штампов в паспорте. Им не нужны доказательства любви. Им нужна только любовь. Кроме того, узаконив брак, вы надеваете на себя оковы, которые потом труднее сбросить.
Конечно же, тогда я возмущался Её свободолюбием, но терпел. А потом принял правила свободных отношений. Наверняка Она понимала, что и мне будет плохо. Ведь как ни крути, мы хорошо чувствовали друг друга.
Я же тоже не идеал.
Ну, вот, всё же не сдержался и засмотрелся на фигуру удаляющейся официантки. Траекторию моего взгляда сразу же отследили, и меня ждал абсолютно обоснованный укоризненный взор.
— А что? Мы были бы отличной семейной парой, не находишь? — лучшая защита — нападение, решил я. — Ты бы не прекращала, скажем так, общаться с другими, а я шастал бы по «официанткам», «медсёстрам» и прочим.
Она рассмеялась, оголив ровные белоснежные зубки.
— Да-да, и не забудь про «учительниц» наших детей, когда они пойдут в школу!
— Непременно, при условии, что «воспитательницы» детского сада не будут ревновать.
Довольные проведённым