— Я просил вас приехать, господин ротмистр, чтобы... Простите, как вас по имени-отчеству?
— Жаврида, — вдруг осипнув, сказал ротмистр и мучительно покраснел, стыдясь и своей фамилии и того, что не посмел назвать имя и отчество.
Глуховцев, нарочито не замечая неловкости, ровно продолжал:
— Наша губерния и наш завод удостаиваются высочайшей чести, господин ротмистр. Вот прочтите письмо, полученное мной из столицы, после чего я поясню, зачем позволил себе просить вас приехать.
В кабинете было жарко натоплено, и ротмистр, читая письмо, поминутно вытирал складки дряблой шеи зажатым в кулаке далеко не свежим платком.
Глуховцев смотрел на его мешковатую фигуру, на бабье лицо в капельках пота и думал о том, как плохо подбирают и, очевидно, скудно оплачивают людей, которые охраняют благополучие империи.
Подтолкнув ногой стул, он подсел к ротмистру. Тот осторожно положил письмо, тяжело вздохнул:
— Да, большое событие... Неприятностей не обобраться...
— Несомненно, вы в свое время получите соответствующие указания и распоряжения. Но в таком деле, господин ротмистр, нельзя терять времени. На заводе очень неспокойно. У нас есть преданные рабочие, информирующие руководство завода... Мы передадим их в ваше распоряжение. Вот здесь, — Глуховцев потянулся через стол, вытащил из выдвинутого ящика запечатанный конверт, — здесь списки рабочих, в которых мы не уверены. Видите ли... — Глуховцев положил ногу на ноту, — правление понимает, что вам придется потратить очень много сил, времени. Правление высоко ценит ваш труд... труд, который надлежит компенсировать... Ведь это наше общее дело. Государь император должен ощутить здесь опору отечеству и трону... — И, передавая конверт, заключил: — Мы просим вас проявить больше твердости, избыток твердости.
И хотя Глуховцев вежливо проводил его до выходных дверей, ротмистр все время чувствовал себя лакеем, робко кланялся и, сходя с крыльца, неловко путался ногами. Он знал, что в конверте, кроме списков, лежит еще и чек.
12 марта ротмистр Жаврида совершенно секретно доносил своему губернскому начальству о разговоре с Глуховцевым. Ответа не последовало.
14 марта ротмистр снова просил указаний и снова не получил ответа. Очевидно, начальство сносилось с Петроградом.
А между тем в Бежице то и дело возникали тревожные слухи о стачке, о подготовке манифестации, а с середины марта стали усиленно поговаривать о том, что революционеры решили убить царя.
Многолетний опыт, чутье подсказывали ротмистру, что это не просто болтовня, что подполье готовится действовать. Недаром, после того как два вечера подряд группа рабочих собиралась в квартире социал-демократа врача Фрумкина, на паровозостроительном предъявили требование о повышении заработной платы. И слухи о подготовке покушения... К социал-демократам это не имеет отношения, они против террора, Жаврида прекрасно знает все партийные платформы. Может быть, социалисты-революционеры? Надо бы кой-кого арестовать, допросить. Но без санкции начальства он боится действовать. Ведь малейшую неудачу завистники немедленно свалят на него, он слишком хорошо знает своих товарищей по службе. Он ставит на ноги всю агентуру, а сам запирается в своем кабинете, снова и снова просматривает донесения, показания, циркуляры...
Вот пухлая папка с надписью «Организация социалистов-революционеров». Да, да, они давно мечтают о покушении. Лет пять назад Особый Отдел Департамента полиции, кажется, писал об этом... Жаврида отличный службист, он все помнит. Он лихорадочно листает страницы.
Ага, вот!
«В Департаменте полиции получены сведения, что в некоторых кружках партии социалистов-революционеров оживленно обсуждается вопрос о совершении злодеяния первостепенной важности».
Ну, конечно, они не захотят упустить такой случай!..
«Таким образом представляется оживить угасающий интерес к партии».
Нечего сказать, славный способ привлечения в партию! И Жаврида составляет длиннейшие списки тех, кто связан с этой организацией.
Но опасность может грозить и с другой стороны. Жаврида достает другую папку. «Организация анархистов». И снова листает и пишет, листает, листает... Вот палец его задерживается на донесении от 18 декабря 1911 года. Тогда в Бежице вновь ненадолго появилась известная анархистка Кудрявцева, член летучего отряда боевой организации партии. Мать ее до сих пор живет в Бежице... Жаврида задумывается. Ведь известно, что Кудрявцева была связной у анархистов. За последнее время как назло агентура среди анархистов провалилась, сведений почти нет. Вот только почему ее мать часто посещает местную учительницу? Жаврида вспоминает, что учительница недавно получила несколько писем от секретаря Каменец-Подольской земской управы. А в Каменец-Подольске у анархистов сильная организация, еще в 1910 году они переписывались с бежицкими единомышленниками... Жаврида читает копии, снятые с писем секретаря управы. Все бытовые дела: цены на продукты, просьба прислать яблок. Возможно, шифровка. Голова трещит от массы имен, дат, предположений.
Жаврида мечется по уезду, он похудел, появилась одышка. Больше всего тревожит, что, по сведениям агентуры, именно те, кто находится на подозрении, сейчас ведут себя безупречно. В этом есть что-то угрожающее.
По ночам ему мерещатся кошмары: взрыв царского поезда, пожары, бомбы. Пересохшими губами он шепчет молитвы.
— Господи, да минет меня чаша сия!
24 марта наконец из Орла приходит письмо:
«П о м о щ н и к у м о е м у р о т м и с т р у Ж а в р и д е.
Совершенно секретно.
Спешно.
Вследствие представлений Ваших от 12 и 14 сего марта за №№ 1109 и 1110, предписываю представить мне список (в 2-х экземплярах) неблагонадежных лиц, проживающих в м. Бежице, отметив тех из них, кои, на время Высочайшего пребывания в Бежице, должны быть подвергнуты временному задержанию.
За неблагонадежными лицами, проживающими в Бежице, установите негласное наблюдение.
Генерал-майор
Куроедов».
— Только бы не упустить! Господи, только бы не упустить! — шепчет Жаврида ночью и осторожно крестится под одеялом, стараясь не разбудить жену.
* * *
В первых числах апреля в Брянск из Петрограда приехал жандармский полковник Спиридович. Рыжеватый высокий блондин, внешне очень похожий на своего знаменитого родственника, начальника тайной охраны царя, он заставлял Жавриду целыми часами читать ему вслух характеристики рабочих, выделенных администрацией завода для участия во встрече. Вытянув длинные журавлиные ноги, сонно уставив в потолок водянистые глаза, полковник время от времени гнусавил: