Хотела бы я знать, что так рассмешило ее. Дядя Гарри этого не помнит. Я на нее очень похожа — только другой цвет волос, но тот же бледный тип кожи. Увы, от солнечных лучей я тут же превращаюсь в вареного рака. Но на этом, кажется, сходство заканчивается. Потому что на каждой фотографии мама выглядит как модель, или как богемная художница, или как кто-то гламурный из жизни, похожей на сказку.
Я оглядела себя еще раз с головы до ног в зеркале шкафа в моей комнате. Я выглядела… почти что взрослой. Улыбнувшись своему отражению, я вышла в узкий коридор. Он был завешан постерами и афишами любимых мюзиклов дяди Гарри и Гейба — «Парни и куколки», «42-я улица», «Контакт», «Чикаго», «Спамалот». Завернув направо, я прошла на кухню. По меркам Манхэттена она была огромной, по бостонским — крошечной, с блестящими и сверкающими чистотой электроприборами, кленового цвета шкафчиками и кухонными столами с гранитными столешницами. Я потянулась за кофемолкой.
— Нет времени, дорогая, — сказал Гарри. — По пути забежим в «Старбакс». Нам надо идти.
Гейб подошел ко мне.
— На тебе кимоно? — спросила я, дотронувшись до шелка голубого и зеленого цветов.
— Ага.
— Здорово, можно я позаимствую его у тебя как-нибудь?
— На твоем месте я бы никогда не снимал это платье. Да за него и умереть не жалко. Ты выглядишь неподражаемо.
— Спасибо. — Я встала на мысочки и поцеловала его на прощание. — Кстати, мне сегодня понравились твои душевые песнопения.
— Ты слышала, как я пел?
— Каждую ноту.
Гарри шутливо закатил глаза.
— Святая невинность! Он же прекрасно знает, что мы слышим его.
Спустившись на лифте с сорокового этажа и заглянув в «Старбакс» (я погибну, если не выпью с утра кофе, это для меня источник жизни), мы с дядей ринулись в утреннюю толпу спешащих на работу людей — но направились не в аукционный дом.
— Куда мы идем?
— Домой к доктору Соколову.
— Я думала, он сам придет к тебе на работу, чтобы увидеть рукопись. Разве этот манускрипт не то, ради чего живут все ваши средневековые специалисты?
Гарри запрокинул голову и рассмеялся.
— Боюсь, это невозможно.
— Почему?
— У него агорафобия.
Я попыталась вспомнить, что это за очередная разновидность фобии.
Гарри оглянулся и посмотрел на меня:
— Он никогда не покидает свой дом. Никогда.
— Вообще? А он работает?
— Да, пишет научные статьи, проводит исследования. Читает лекции по видеосвязи, записывает подкасты. Современные технологии дружат с такими людьми, как он. Люди приносят ему книги на дом. Ну, или в моем случае я покажу ему видео.
— Странно… Никогда не выходить на улицу. Откуда же у него еда?
— Кэлли, милая. Мы в Нью-Йорке. Здесь все можно заказать на дом.
— Ну, хорошо, но должны же быть вещи, ради которых он покидает квартиру?
— Вероятно, да. Но для таких случаев у него есть помощник.
Мы сели в желтое такси и через десять минут, едва избежав десятка ДТП, бледные и вконец укачавшиеся, уже выходили у ворот четырехэтажного особняка в Гринвич Вилладж. На другой стороне улицы деревья устремили свои ветви к небу, раскинув их над дорогой и пытаясь преодолеть бетонные заграждения. Рядом с домами были припаркованы два длинных, до блеска отполированных лимузина.
— Потрясающая улица, — сказала я, выходя из такси. — Эта часть города кажется такой тихой и укромной.
Я взглянула на дядю.
— Вон то здание — типичный дом высокооплачиваемой актрисы. Даже не могу тебе сказать, сколько раз я встречал здесь Уму Турман. О, или моего кумира Андерсона Купера. Однажды я видел, как он промчался на своем байке. — Дядя кивнул в сторону трехэтажного каменного особняка, расположившегося на другой стороне дороги. — Я думаю, там живет какой-нибудь знаменитый писатель. Так или иначе, доктор Соколов, как говорится, золотых кровей. Этот дом принадлежит его семье уже более сотни лет, еще с тех времен, когда по этой улице разъезжали экипажи. Хочешь, расскажу о невероятном факте из истории?
— Не уверена.
— Но это совершенно необходимо, когда речь идет о таком роскошном доме. Например, причина, почему он многоэтажный, коренится глубоко в истории, во временах, когда богачи могли жить лишь на верхних этажах, подальше от вони конского навоза. Это было…
— Лучше остановись на этом, — простонала я. Иногда любовь дяди Гарри к истории оказывалась слишком уж наглядна для меня.
Я оглядела улицу и задумалась, каково было бы здесь жить. На улице было спокойно и безмятежно, и мне на секунду показалось, что я попала в прошлое. Я даже услышала щебет притаившихся в деревьях птиц. Подойдя к двери дома доктора Соколова, я заметила табличку, висевшую рядом с дверным звонком. На ней значилось: «Соколов и Сыновья, эксперты по антиквариату». Дядя позвонил, и мы услышали, как по дому разнесся переливный звон колокольчика.
Натертая до блеска массивная дверь высотой в четыре метра отворилась, но вместо агорафобного престарелого эксперта по древностям я оказалась лицом к лицу с самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. В ту же минуту я почувствовала, как заливаюсь краской.
— О, здравствуйте, Гарри, — улыбнулся он моему дяде, на его щеках показались две ямочки. Потом он посмотрел на меня, и мне показалось, что он увидел что-то сквозь меня. Или внутри. Я попятилась и натолкнулась на дядю.
— Каллиопа, познакомься с Августом Соколовым, бесценным помощником профессора Соколова и по совместительству его сыном.
— Здравствуйте! — я постаралась вновь обрести дыхание.
Последовала долгая пауза. Я успела рассмотреть Августа: у него были зеленые глаза, каштановые волосы слегка вились у ворота рубашки. Одно ухо было проколото — там красовалась серьга с символом Инь-Ян. У левого глаза был шрам, напоминавший подкову. Парень уставился на меня и, моргнув, произнес:
— Проходите, мой отец ждет вас.
Я перешагнула через порог, дядя Гарри последовал за мной. Август повел нас через облицованное мрамором фойе; пока мы шли мимо картин и настоящих (правда-правда) рыцарских доспехов, я метнула через плечо взгляд на дядю.
«Что?» — беззвучно сказал дядя Гарри с самым невинным видом.
Но я не сводила с него глаз.
Платье в стиле Одри Хепберн. Ну да, конечно. Это было слишком очевидно. Мог бы, по крайней мере, предупредить меня.
Август привел нас в огромный кабинет с пятиметровыми потолками. Стены от пола до потолка были увешаны полками с книгами. И хотя виднелись только кожаные корешки, по их потрепанному виду можно было понять, насколько они древние. Прислоненная к дальней стене лестница на колесиках была достаточно высокой и позволяла добраться до верхних полок.