Читать интересную книгу Alter Ego. Другое я - Дмитрий Сенницкий

Мирский работал практическим психологом в медицинском центре реабилитации пострадавших от пожара людей. Он вытаскивал из депрессий проституток и малолетних девиц, ставших жертвами насилия пьяных друзей и похотливых отчимов, уговаривал маразматических пенсионерок не слишком убиваться по кончине своих обожаемых хомячков. Долгие и долгие часы он проводил, примиряя распутных жен и неудачливых мужей. И какое это имеет отношение к огню и пожарам? А в коридоре офиса все также ожидали его аудиенции и воздействия лечебного сеанса алкоголики, наркоманы и неадекватные пращуры, непреклонно верующие в мелкобуржуазный распад, светлое будущее социализма и воскрешение Розы Люксембург. Но он с пониманием и гиппократской добросовестностью относился к своим нуждающимся пациентам.

Он припарковал автомобиль на стоянке рядом с полуживым зданием образцового содержания, где многие и многие, маленькие и побольше, временные и долговременные фирмы арендовали помещения. Туристическое агентство, агентство недвижимости, ремонт и продажа бывших в употреблении телефонов, мебель на заказ, юридическая консультация – он задрал голову: в средоточии всего рекламного многообразия услуг завлекала будто на праздничный бал «Стоматология» с зеленой эмблемой в виде растопыренной во все четыре стороны большеротой лягушки. Мирский невольно ощупал языком все изъяны своих зубов, которые он запустил, потому что ему просто было жаль тратить время.

На восьмом этаже был расположен его офис, состоявший из прихожей и небольшого, уютного кабинета, главными действующими героями которого являлись мебель и предметы интерьера. Немолодой палисандровый стол, на глубокие рубцы его тела падал тонкими полосками свет от пожелтевших алюминиевых жалюзи. У входа стоял встроенный шкаф-купе с навешенным на фасад раздвижной двери огромным зеркалом, в котором отражалась висевшая на противоположной стене с жирным налетом пыли на багете репродукция причудливого портрета короля Филиппа IV в доспехах. Многочисленные полки с подобранной под общий вид тонировкой, арсенал литературы по психо-профилактическим методам и коррекционным программам, матовые обои, аквариум с двумя гоняющимися друг за другом шахматными боциями – все это приносило комнате безмятежность и морское спокойствие.

Поднявшись на лифте, Александр Константинович пронесся по пустынной прихожей, привычно открыл дверь, остановился на пороге, осмотрелся и приступил к работе. А работы было предостаточно. Иногда ему даже приходилось оставаться на ночь, для этого случая в углу комнаты располагался универсальный диван, облеченный плотным гобеленом. Но сегодня все отвлекало и предвещало что-то беспокойное, что-то, что вдруг прервет отлаженный ход его дел.

Денис

И предчувствие не обмануло.

Утреннее колокольное волнение предзнаменовало нечто пугающее, какой-то внутренний звук, похожий на предупреждающий гул набата. Стук в дверь, глухо и чуть слышно, словно придушенный вихрь в духовых трубах симфонического органа.

– Войдите, – размеренно сказал Александр Константинович. Интригующая тишина заволокла кабинет, краткий перерыв в бездонном звучании, как шириной в четыре месяца пауза, победоносная и без всякого продолжения арлекинская насмешка.

И такие мы, разбудив уставшего путника, говорим ему: «Поспи еще».

– Входите, – повторил он.

– Здравствуйте, – послышался голос из полуоткрытой двери. И следом за невысоким голосом вошел высокий молодой человек лет двадцати пяти, а может, тридцати, сложно по росту определить возраст. Он был выше Мирского, потому и казался ему высоким, все мы мерим друг друга по себе. – Я бы хотел видеть Александра Константиновича Мирского.

– А вы по какому вопросу?

– Мне посоветовали вас в центре социально-психологической реабилитации, – не обращая внимания на поставленный вопрос заявил неожиданный пришелец.

– Простите великодушно, но у меня в данный момент много работы и очень мало времени, – пытаясь контролировать ситуацию продиктовал психолог, – приходите в среду, в среду на следующей неделе.

Главное, что отличает психолога от прочих людей, это дипломатия – умение сказать «нет» так, чтобы это звучало как «да».

– Не хочу показаться навязчивым, но я оказался в весьма трудном положении, выслушайте меня сейчас, для меня это очень важно, – сказал гость и сел в кресло. – Очень.

– У вас сгорел дом или квартира?

– Нет, моя проблема иного характера, – спокойно ответил незнакомец.

Вступать в споры Александр Константинович расположен не был, но его немного обескуражила бесцеремонность этого человека, бесцеремонность самонадеянного коммивояжера.

– Допустим, а почему вы пришли именно ко мне?

– А к кому я должен был прийти? к массажисту? Вы совершенно меня не слышите, я же говорю, мне вас рекомендовали как хорошего специалиста с широкой специализацией.

– Поверьте мне, что таких специалистов, как я, немало. – Психолог все еще не понимал такой целеустремленности к его персоне.

– Вы правы, но существует еще одно незаметное обстоятельство, почему я пожаловал именно к вам.

– Позвольте узнать, какое? – изумленно спросил Александр Константинович.

– Пункт № 20.

– Что еще за «пункт № 20», говорите яснее?

– Я пришел к вам по причине содержания пункта номер двадцать, яснее некуда.

– А в чем его содержание?

– Это уже вопрос раскрытия содержания самого вопроса. А любая интерпретация содержания требует определенного времени, которого у вас так мало, – невозмутимо ответил упорный визитер.

– Для начала давайте познакомимся, – пошел на контакт Александр Константинович. – Ваше имя?

– Денис.

– Вы сильно мне кого-то напоминаете, Денис. Мы с вами нигде не могли встречаться?

– Даже не знаю, – ответил молодой человек, – что-то не припоминаю.

– Это естественно, – рассудительно и чуть задумчиво заметил Мирский, – человеческая память недолговечна, бесконечно лишь время, но не для людей.

– И еще человеческая трусость, – добавил Денис. – И время вечно, если бы оно было. Вечно то, что не подлежит времени, без начала и продолжения во всей полноте своего существования. Как говорил один мой друг, мы все становимся бессмертными, когда исчезаем, рано или поздно и твоя душа сделает меня бесконечным – так говорил мой друг.

– При работе с новыми пациентами я всегда задаю всем один и тот же вопрос: зачем вы здесь?

– Вы видели эту чудаковатую вывеску на входе, ту самую, с зеленой лягушкой? Я пока к вам поднимался, никак в толк не мог взять, какая связь между лечением зубов и этой лягушкой? Я в детстве отцу как-то помогал картошку выкапывать, копал-копал и вместо картошки откопал лягушку, огромную такую, неподвижную, как кусок земли. Вот я тогда тоже никак понять не мог, что общего у лягушки и картофеля. Ну не могу понять и все тут, хоть тресни. Ведь я же знаю, что они как кроты под землей не живут, ну и не картошкой же они питаются, в самом деле. Прихожу домой, а по телевизору передачу показывают про дикую природу, путешествия, про всякие страны – и вот рассказывают про лягушек, я, честно говоря, уже всего и не помню, понял только, что жаба эта, когда еще совсем маленькая была, в нору забралась или под валун какой, поесть чтобы. А еды там полно, и вот она жрет и жрет, чересчур жадная лягушка оказалась, все ей мало.

– Жаба.

– Ну да, здоровая такая, в пупырышках, она еще так напряженно раздувается, будто сказать что-то хочет. И отожралась до того, что вылезти из этой норы уже никак не может. Это ж надо быть такой ненасытной. И сидит там, пока не похудеет или пока ее не вытащат, а кому она нужна ее вытаскивать? Это той повезло, что я картошку копал.

Александр Константинович посмотрел на Дениса, вспомнил стоматологическую вывеску с распятой губастой лягушкой и понял, что когда-нибудь ему все же придется пойти лечить свои зубы, ну если не лечить, то протезировать точно.

– Я так полагаю, все дело в этой жабе?

– Почти. Можно написать толстую книгу про свои проблемы и ждать, что читатель проникнется переживаниями, найдя в тексте схожесть со своей жизнью. Но зачем нагружать людей лишними вопросами, касающимися лишь меня, ну, может, еще кого-нибудь. Притом завтра, возможно, все изменится, и я буду говорить вам обратное. Проблема в одном – правильно ли задан вопрос. Ведь нельзя получить верный ответ на заведомо неверный вопрос? Я бы хотел рассказать вам про последний год из своей жизни.

– Я, разумеется, сделаю все от меня возможное.

– Людям полезно иногда делать что-нибудь невозможное. Чтобы вы могли сделать для человека, для обычного человека, незнакомого вам, для такого, как я?

– Я не знаю, что вам ответить.

– А если бы вы знали, что этот человек через пятнадцать дней умрет?

– Но вы же не умираете.

– А откуда вы знаете?

– Так что же с вами произошло? Расскажите о себе, начните с самого детства, – шаблонно подобрал трафарет психолог.