Читать интересную книгу Свет в конце тоннеля (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Что случилось? Пацан? Ну, ты, блин, даёшь! Ну, не реви, не реви. Покажи ногу. Да ладно, не может тебе быть настолько больно! Ты пацан или девчонка? Чего раскис? Ну, ногу подвернул, подумаешь. Бабуля бы моя сейчас тебе ещё и клюкой по заднице добавила, потому что пацанам реветь не положено. Терпи! Первые пару минут боль острая, но сейчас легче станет. Ну-ка, что тут у нас… Погоди, расшнурую. Так больно? Да не верещи! Вижу, что больно. Да, потянул неплохо, опухает на глазах. Это все чёртовы шпалы, скажу я тебе. Ничего особо страшного, связка не порвана, но сегодня ты уже не ходок. Как назло, мы посередине ничего, и встать на привал негде. А ведь я тебе говорил, оставайся на пароходе! Лысая Башка осталась бы с тобой, а я в одиночку, налегке… Да хватит рыдать! Что ты в меня вцепился? Не брошу я тебя, хромоножку, за кого ты меня держишь?

— Лысая Башка! Придётся нам с тобой раскидать часть груза. Как говорил великий Че Бурашка: «Я понесу чемодан, а ты понесёшь меня». Точнее, ты понесёшь жратву, а я понесу пацана. Да, что-то придётся бросить. В основном, воду — она самая тяжёлая. Да, жалко. Будем надеяться, что найдём ещё. Нет, не пытайся всё утащить, балда лысая! Надорвёшься нафиг, а двоих я вас не унесу. Берём одну бутыль, остальное выливай. Выливай, я кому сказал! Что ты на меня смотришь, как кот на пылесос? Будем экономить. А тара нам ещё пригодится. Да, пей, пей сколько влезет, это правильно. И мне дай напиться, всё равно с потом выйдет, пока тащить этого инвалида буду.

— Ладно, и ты попей, пацан, но учти, захочешь писать — придётся терпеть! Потому что я сейчас сделаю под тебя перевязь и потащу на спине. А как ты хотел? На шее ехать — ты слишком большой, на руках я тебя далеко не унесу. Да и плохо, когда руки заняты. Мало ли… Да, рюкзак жалко, но других вариантов нет. Сделаю переноску — в Азии обычное дело так людей таскать. Детей, стариков, женщин даже. Выглядит сущим издевательством, но, на самом деле, самый удобный способ, так можно уволочь даже того, кто тяжелее тебя, а уж такого как ты, пацан, вообще не проблема. Да, ноги сюда. Видишь, совсем несложно. Сейчас присяду… Да уж, худой, а тяжёлый! Надеюсь, это за счёт мозга. Вот, теперь я твой рикша. В Юго-восточной Азии это такие люди, который за деньги носят других людей. Ну, то есть обычно возят, но бывает, что и носят тоже. Сейчас уже редко, а в те времена, когда я там был, в сельской местности запросто можно было проехаться на живом человеке. В плетёной корзине, на спине, почти как ты сейчас — просто чтобы ноги не пачкать. Развлечение для белых туристов. Нищета проделывает с людьми паршивые штуки, пацан. Да, я ж обещал рассказать, почему оттуда свалил! Смешная история! Ну, то есть вспоминать её смешно, а так не очень. Подвели меня алкоголь и длинный язык — в одной общине, по местным меркам довольно большой, меня попросили прочитать проповедь. Мне бы ограничиться привычным «Аллилуйя, Иисус любит вас», но в этот раз я выпил до выступления, а не после. Живот расстроился от местной еды, а лечить его, кроме как алкоголем, было нечем. И на голодный желудок меня конкретно забрало. Всё шло нормально, пока меня из зала не спросили, что Иисус и церковь думают о проституции. Мне бы задвинуть чего-нибудь про Марию Магдалину и прощение грехов, но я был пьян и меня понесло. Дело в том, что тогда одним из главных местных бизнесов была продажа детей в сексуальное рабство. В основном, в Китай, но и внутренний рынок тоже был вполне востребован. Как правило, девочек лет пятнадцати, но и на мальчиков тоже находился спрос. Детей было много, денег мало, кормить их не на что, и пристроить дочку в иностранный бордель считалось удачной инвестицией. Ведь она потом ещё и деньги в семью слать будет! Вот так выглядели тогда их семейные ценности. Бизнес это был криминальный, но настолько массовый, что замешаны в нём были буквально все — от босого крестьянина, продающего лишнего ребёнка, до начальников погранслужбы, проводящих за хорошую мзду через границу набитые детьми грузовики. Я обычно философически отношусь к особенностям регионального быта, потому что в каждой избушке свои погремушки. Даже если со стороны это выглядит дико, жизнь так устроилась неспроста, и всякому явлению есть свои причины. Я не революционер, а тот, кто продаёт патроны по обе стороны баррикад, поэтому не приглядываюсь к флагам, которые над ними подняты. Но я был пьян, а торговля людьми — одна из немногих человеческих практик, которая меня реально бесит. В общем, я задвинул им такую проповедь, что к её концу зал рыдал и трясся, представляя свои тощие смуглые жопы скворчащими на адских сковородках. Наутро я проспался и уехал, а они всей деревней объявили крестовый поход против сексуальной эксплуатации, подорвав целую отрасль криминальной экономики района. И если на религиозную пропаганду местные власти смотрели сквозь пальцы, то за такую идеологическую диверсию мне пообещали медленно сдирать кожу живьём, посыпая перцем. Поверить в это было несложно — они там всё посыпают перцем. Пришлось драпать в Китай. Но это уже совсем другая история…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 2

Где кончаются права, начинаются возможности

— Так, всё, я готов. Упасть и сдохнуть прямо тут. Пацан, я очень надеюсь, что нога у тебя поправится быстро, потому что такими темпами мы не то что до зимы, до конца дней моих никуда не дойдём. Давайте искать ночлег, желательно под крышей или хотя бы со стенами, мне не нравится спать на виду у всего постапа на железнодорожной насыпи. Это может навести кого-нибудь на дурные мысли. Вон тот сарайчик видите? Топаем до него и надеемся, что не занят. А если занят, вежливо просим освободить.

— Хм, закрыто. Что интересно, недавно. Видишь, Лысая Башка, всё вокруг пыльное, а замок смазан. Сейчас я присяду, а ты, пацан, слезешь. Хватит на мне кататься. О-ох, спина моя… Лысая, дай мой мешок. Да перестань ты делать вид, что подойти не можешь! Я видел, как ты пацану волосы расчёсывала. Раз до него можешь дотронуться, то и до меня тоже. Нет? Будешь и дальше имитировать агрорадиус? Ну, как знаешь. Наверное, тебе это зачем-то надо. Или гвозди в башке жмут. Только не кидай, он тяжёлый. Положи и отойди, я инструмент достану.

— Замок смазанный и простенький, ломать не буду. Где-то тут было шильце и проволочка… Вот, всего делов. Да, я полон неожиданных умений, чего вылупились? Сложная биография, тяжёлое детство с бабулей, запиравшей шкафчик с бухлом. Каждый раз, обнаружив, что я отлил у неё самогонки, она меняла замок на более сложный. Так росла моя квалификация. Что тут у нас внутри? Да, теперь у нас, пацан. Кто бы это сюда ни сложил, законы собственности отменены апокалипсисом. Может, он сдох уже, что же, добру пропадать? Итак… Да, это явно чья-то база. Кого-то, кто мародёрит руины города, а потом утаскивает хабар, чтобы не отняли. Мародёрит вдумчиво, с толком, с пониманием процесса. Жратва — отдельно, шмотьё — отдельно, обувь… Кстати, мой размерчик! Это мы удачно зашли! Книжки, надо же. О досуге он тоже подумал, хотя литература ваша, без обид, ужасно унылое чтиво. Я встречал инструкции к холодильникам, где было больше интриги в сюжете. Смотрите-ка, а вот это интересный ящичек. Железный и с отдельным замком. Что же там такого ценного может быть? Где там моя проволочка? Всё же замки у вас от честных людей, пацан. Вот что значит отсутствие системного криминала. У нас на такой даже сортир бы запирать постеснялись, а ну как туалетную бумагу сопрут? А здесь… Ха, смотри-ка! Хорошая попытка, я б сказал. Что это, спросишь ты? Это, дружок, кто-то, не очень чётко представляющий себе, как выглядит меч, пытался изготовить длинноклинковое рубящее оружие. Вышел ублюдок катаны с мачете, насаженный на рукоять от сапёрной лопатки, но это всё же специализированный инструмент для лишения жизни ближнего своего. У китайцев похожая штука называлась «нагината». Дрова рубить несподручно, но головы — только в путь. Это, драгоценные мои спутники, означает, что в вашем мире наступает новая эпоха — сознательно причиняемой насильственной смерти. Душан бы порадовался. Или нет, он же надеялся сохранить монополию. Но так не бывает. Этот ящик Пандоры только приоткрой, и обратно то, что из него вылезло, не запихаешь. Что за Пандора? Ну, это миф. То есть сказка, но старая и поучительная. Вкратце суть в том, что стоял где-то ящик со всякой хернёй: гендерным равенством, маркетингом, корпоративными ценностями, политической пропагандой, элитным потреблением, дорогим блядством, рекламой и прочей ипотекой. Стоял себе и стоял закрытый — потому что ну его нафиг открывать такое. Люди жили-поживали, неидеально, но и без особого говна. Рождались, воевали, трудились и помирали в простоте, как от природы заведено. А потом одна баба, звали её как раз Пандора, решила в этот ящик сунуть любопытный нос. «Я ничего доставать не буду! — сказала она себе. — Просто гляну одним глазком, как оно выглядит, это гендерное равенство. И на блядство любопытно взглянуть — отчего оно такое дорогое?» Приоткрыла крышку, а там! Всё блестит, переливается, поёт и пляшет! Открыла она крышку пошире, чтобы разглядеть, где там элитное потребление, а где дорогое блядство — их с непривычки хрен различишь, похожи очень, — ну и, натурально, вся эта хрень оттуда ломанулась. Не успела Пандора оглянуться, а вокруг уже блядский цирк с клоунами-пидарасами, и она там с перьями в голой жопе на канате выплясывает. Узнала, в общем, что хотела, но обратно уже не запихивается. К чему это я? Забыл… Ах, да, про оружие. Если кто-то додумался его делать, то каждый, с ним столкнувшийся, немедля организует себе такое же пыряло-ковыряло, только длиннее. И этот процесс будет развиваться вплоть до термояда, причём так быстро, что вы удивитесь. А потом бабах — и весь мир в труху. Впрочем, у вас уже в труху, так что терять нечего. Прибрать, что ли, эту недоалебарду? Не то чтобы она мне нужна, чисто чтобы никто другой не прихватил. Да, пацан, вот такая специфическая штука оружие. Ты и не хочешь, а оно само в руки прыгает…