Читать интересную книгу Беседы о журналистике (второе издание) (с илл.) - Виктория Ученова

Суровым профессиональным истинам противостоят иллюзии. Первое место по агрессивности, да и живучести тоже, держит миф о «свободе печати». Его отголоски в таких благозвучных тезисах: «Печать — четвертая власть в государстве» или «Журналистика — пятая великая держава на политической карте мира».

О чем вещают эти высокопарные фразы? О политической «беспристрастности» журналистских публикаций, о «надпартийности», «надклассовости», даже «надгосударственности» содержания массовой информации. Иллюзии тешат. И тешат многих. Не только простаков-обывателей, но подчас и очень неглупых специалистов. Но лишь до поры, до времени. Американский журналист и писатель Р. Сильвестр описывает в романе «Вторая древнейшая профессия» трагическую историю жертвы подобных иллюзий — судьбу журналиста Н. Горса. Вот он, полный светлых замыслов, «с душой, открытой для добра», сообщает редактору отдела свой план выступлений газеты по благоустройству жилищ бедняков.

«Редактор отдела отвернулся и стал смотреть в грязное окно на движущиеся где-то внизу, по реке, суда.

Беспокойно поерзал на стуле.

— Нам придется бросить эту жилищную кампанию, — сказал наконец он.

— Бросить? — едва не вскрикнул Горе. — Господи помилуй, да почему же?

Редактор перевел взгляд на него и криво улыбнулся.

— Сынок, — сказал он, помолчав. — Есть вещи, которых мы просто не можем себе позволить. Не можем, потому что наша газета дышит на ладан. Да боже ты мой, у нас и без того вечная грызня с отделом рекламы, где уж нам опять с ним связываться.

Горе был ошеломлен. Так ошеломлен, словно редактор признался ему в государственной измене или в совращении собственной дочери.

— Вы хотели сказать, что отдел рекламы может приказать вам выкинуть материал?

Редактору было явно не по себе.

— Вы слишком все упрощаете, Нед, — сказал он, избегая его взгляда. Просто на нас беспрерывно наседают. Если бы мы крепче держались на ногах, так, может, и смогли бы этому противиться. При нынешнем положении это невозможно. Мне было предложено прекратить кампанию, и я ее прекращаю. Больше ничего не остается.

Горсу нелегко было подобрать слова.

— Никак не ожидал, — сказал он наконец, — что мне доведется услышать нечто подобное от такого опытного газетчика, как вы.

Человек, сидевший перед ним, слегка покраснел, открыл было рот, закрыл его и в конце концов сказал с оттенком раздражения:

— Пока вы работаете в газете, вам еще не раз придется услышать то, чего вы никак не ожидаете. Вот, минуту внимания. Доходные дома в этом городе принадлежат самым различным лицам — от политических заправил до князей церкви. И если вы воображаете, что можете вступить в борьбу с одной из этих клик, не говоря уже об обеих, и еще уцелеть при этом, то вы не просто ребенок, как я думал, а грудной младенец. Учтите, я вовсе не обвиняю какие-либо политические или церковные организации в том, что они оказывают на нас давление. Я просто утверждаю, что никакие самые блестящие газетные статьи, сколько бы мы их ни печатали, не могут ни на йоту изменить тяжелые жилищные условия малоимущего населения ни в этом городе, ни в каком-либо другом. Значит, надо руководствоваться здравым смыслом. А здравый смысл подсказывает нам, что, продолжая эту кампанию, мы добьемся только одного создадим нашей газете кучу опаснейших врагов. А это роскошь, которой мы не можем себе позволить. Ясно вам теперь?

— О да, вполне ясно, — отвечал Горе. Он был совершенно огорошен. — А что произойдет, если вы пошлете всех заинтересованных лиц к черту?

— А то, что на следующий же день у вас в отделе будет новый редактор, последовал довольно резкий ответ. — И этот новый редактор все равно не напечатает вашего материала. А если вы начнете скандалить, то вам придется поискать работы в другой газете. И если после этого вам и удастся устроиться куда-нибудь, вашего материала все равно не примут и там. Так что посылать к черту тех, кому фактически принадлежит газета, довольно бессмысленное занятие.

Горе встал и направился к двери.

— Не знаю, как вам, — сказал он, — а мне перед самим собой стыдно.

Редактор презрительно фыркнул. Он уже снова чувствовал себя хозяином положения».

Отдадим должное американскому автору — он очень точно изобразил типичную ситуацию. Но время действия романа Р. Сильвестра — тридцатые годы. Не произошли ли перемены с тех пор? Меняются детали, но не принципы.

Судьбу вымышленного Н. Горса почти досконально повторил в наши дни видный корреспондент американской телекомпании Си-би-эс Д. Шорр. Нет, он не отличался прогрессивными взглядами, наоборот, очень преданно клеветал на коммунистический мир и прославлял свободу журналистики в своем отечестве. И на минуту, как видно, поверил сам в то, что проповедовал рискнул перешагнуть черту. Д. Шорр предал огласке некоторые злоупотребления ЦРУ. Владелец Си-би-эс У. Пейли, прямой хозяин Д. Шорра, оказался очень плотно втянут в дела ЦРУ. Д. Шорр был вынужден покинуть телесеть, чтобы пополнить ряды «свободных» безработных журналистов.

Случаются расправы и пожестче. А между тем чарующая сказочка для взрослых: «Каждый американец может напечатать все, что вздумает» — живет, возрождаясь вновь и вновь. На подтверждение ее направлены все усилия пропаганды. Этому служит особо продуманная «пестрота» в подборе информации, создающая видимость объективности ее. Сказочка древняя, но и поныне расставляет не слишком вдумчивым людям силки бытовых и профессиональных иллюзий.

Американский журналист, писатель и активный общественный деятель Э. Синклер создал в двадцатые годы нашего века обличающий гневный документ, манифест разоблачения нравов буржуазной прессы под заглавием «Медная марка». Смысл заголовка тот же, что и у Р. Сильвестра, — символ продажности буржуазной прессы. Вот его слова, адресованные заправилам капиталистической журналистики.

«…Вы являетесь предпринимателем, неразрывно связанным с капиталистической системой… У вас приказчики, управляющие, директора, как будто вы владелец стального завода или угольных копей. Есть у вас также полицейские и сыщики, судьи, суды и тюрьмы, вооруженные солдаты и матросы на броненосцах для защиты вас и ваших интересов — совершенно так же, как это наблюдается в той хищной системе, к которой принадлежите и вы. И конечно, вы приобщаетесь к капиталистической психологии; она у вас является наиболее цельной и жизненной, потому что ваше предприятие наиболее жизненная часть этой системы. Вы знаете ежечасно, что делается вокруг; вы лучше понимаете классовые интересы, вы более восприимчивы к оценке событий, чем кто-либо другой в капиталистическом обществе. Вы знаете, что вы требуете от ваших закрепощенных работников, и вы наблюдаете, чтобы они исправно доставляли товар. Вы знаете, какую услугу вы оказываете давателям объявлений, ваши условия — „денежки чистоганом“.

Вы знаете, откуда вы получаете деньги и „кредит“. Таким образом, вы знаете настоящую цену всему в Америке; вы знаете, кого нужно хвалить, кого ненавидеть, кого бояться».

Постепенно нужные «фильтры» сами собой формируются в сознании преуспевающих журналистов. В Лондоне происходит забастовка мусорщиков весь город в грязи. Огромные заголовки в правоверных изданиях сетуют на «эгоизм» забастовщиков, клеймят бросивших работу за пренебрежение общественными интересами, удобством многих горожан. Логично? На первый взгляд вполне.

Но истинная задача — в анализе причин забастовки, объяснении ее социальной природы. А на это способна лишь прогрессивная печать.

Благородное слово «свобода» кощунственно прикрывает сегодня множество неблаговиднейших дел журналистских магнатов: «свободу» конкуренции, «свободу» порнографии, «свободу» проповеди насилия и пошлости потребительских идеалов. Для одних эти «свободы» — утешительная иллюзия, для других (а сегодня таких большинство) — циничная демагогия, не стыдящаяся выворачивать наизнанку, любые идеалы и любую реальность.

Уже давно ни для кого не секрет, что подрывные радиостанции на территории Европы финансирует Центральное разведывательное управление США. Однако что за наименования носят без тени смущения и сомнения эти гнезда махрового шпионажа, идеологических диверсий и политических убийств! Имена — циничнее некуда — радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа»!

В их штате уже не найти политически наивных овечек, невинно запутавшихся в сетях журналистских иллюзий.

В этих «респектабельных», «свободных» учреждениях все радиожурналисты владеют по совместительству иными профессиями: платных агентов, провокаторов, лжесвидетелей. Шпионаж и сыск влетают в копеечку. И вот уже новая администрация вступившего в должность президента добивается у конгресса расширенных ассигнований для столь полезных радиоцентров.