Тогда Лью подтянул одну ногу, согнув ее в колене, а другую очень медленно и очень осторожно вытащил из отверстия. Он прыгнул вверх.
Пальцы вцепились в край крыши в тот момент, когда тело уже начало клониться вниз. От удивления он вскрикнул, но было поздно. Крыша здания двигалась. Лента, за которую он держался, сама выволокла его из отверстия, прежде чем Лью успел разжать руки. Лью висел в воздухе, болтаясь, как бесполезный груз, вперед и назад над пропастью, а лента тащила его все дальше и дальше.
Крыша здания суда просто была транспортером пешеходной зоны.
Он не мог забраться на полотно транспортера, во всяком случае, без помощи ног. У него просто не хватало для этого сил. Тем временем транспортер пешеходной зоны нес его к другому зданию одинаковой высоты со зданием суда. Лью знал, что если удержится, то транспортер дотянет его до следующей крыши.
Окна в том здании были другие. Конечно, они не должны были открываться. В те дни господства смога и воздушных кондиционеров окна не открывались. Но зато окна были сделаны с маленькими уступами, с маленькими подоконниками… Может быть, стекло разобьется?
А может быть, и не разобьется.
Вес тела оттягивал руки, и это было особенно мучительно. Как хорошо было бы разжать пальцы… Но нет! Он еще не совершил преступление, за которое стоит умереть. Лью отказывался умирать.
В течение долгих десятилетий двадцатого столетия это движение продолжало набирать силу. Плохо организованные поначалу, разбросанные по разным странам, его члены имели только одну цель: заменить смертную казнь тюремным заключением и реабилитацией. Они пытались внедрить эту идею в каждом государстве, в каждой нации, до общественного сознания которой могли достучаться. Их главным аргументом было то, что убийство человека в ответ на его преступление ничему не научает преступника. Ничему не научаются и другие, кто может совершить подобное преступление. Смерть необратима, а вот невинного человека можно выпустить из тюрьмы, если его невиновность будет установлена. Убийство человека не служит никаким благим целям, — говорили они. Смертная казнь — лишь месть общества. А месть, утверждали они, недостойна просвещенного общества.
Быть может, они были правы.
В 1940 году Карл Ландштайнер и Александр С.Винер опубликовали свое исследование о Rh-факторе человеческих кровяных телец.
К середине столетия смертный приговор большинству убийц заменили на пожизненное заключение, а иногда и на меньшие сроки. Многие из них были позднее выпущены на свободу. Некоторые «реабилитировались», другие нет. Смертная казнь сохранялась в некоторых штатах лишь за похищение детей, но убедить суд применить ее становилось все труднее. То же самое происходило и с наказанием за убийство. Преступник, разыскиваемый в Канаде за кражу со взломом, а в Калифорнии — за убийство, добивался высылки в Канаду. Многие страны отменили смертную казнь. Франция не сделала этого.
Реабилитация преступников была главной целью науки-искусства под названием психология.
Но…
Донорские банки рассеялись по всему миру.
Уже в те годы мужчин и женщин с почечными заболеваниями спасали благодаря пересадке почек, взятых у их близнецов. Впрочем, не все люди с заболеваниями почек имели однояйцовых близнецов. Один доктор в Париже трансплантировал органы, взятые у близких родственников, и в результате своих опытов классифицировал до ста пунктов совместимости, по которым можно было заранее судить об успехе возможной пересадки.
Трансплантация глаз была самым обычным делом. Причем, донор, дающий глаз, мог дожить до самой смерти, а потом спасти зрение другому человеку.
Человеческую кость можно было всегда трансплантировать, при условии, что сама кость предварительно полностью очищена от мышечной ткани.
Вот такие дела творились в середине столетия.
С 1990 года появилась возможность сохранять любой человеческий орган в течение любого разумно долгого срока. Трансплантация стала самым обычным делом. Помогал лазер. Его называли «бесконечно тонким скальпелем». Умирающие регулярно завещали свои останки банкам органов, хотя лобби из юристов, занимавшихся наследствами, пыталось противодействовать этому. Впрочем, подобные подарки, полученные от мертвецов, не всегда могли использоваться.
В 1993 году в штате Вермонт был издан первый закон по банкам органов. Дело в том, что в Вермонте всегда сохранялась смертная казнь. С момента принятия закона каждый приговоренный к смертной казни имел право знать, что его смерть послужит для сохранения жизни других. Утверждение, что смертная казнь не преследует благую цель, казалось теперь неверным. Во всяком случае, в Вермонте.
Как, позднее, и в Калифорнии. Или в Вашингтоне. В Джорджии, Пакистане, Англии, Швейцарии, Франции, Родезии…
Транспортер пешеходной зоны двигался со скоростью десять миль в час. Прямо под ним, никем не замечаемый, потому что обычные граждане уже закончили работу, а ночная публика еще только начинала привычный обход своих заведений, Льюис Ноуэлз висел и смотрел, как под его болтающимися ногами проплывает карниз. Он был шириной не больше двух футов, лететь до него было фута четыре.
Он разжал руки. В тот же момент, как ноги коснулись камня, Лью ухватился за края оконной рамы. Его сильно потянуло вниз, но он не упал. Еще через несколько мгновений его дыхание восстановилось.
Лью не мог определить, что это было за здание, но оно было не пустое. В двадцать один час все окна горели, и Лью стремился остаться в тени, заглядывая внутрь.
Чтобы разбить это стекло, ему нужно было намотать что-то на кулак. Единственной одеждой Лью была пара туфель-носков и тюремный свитер. Более подозрительную одежду, чем та, что была на нем сейчас, было трудно себе вообразить. Лью стянул с себя свитер, намотал часть материи на кулак и ударил.
Он чуть не сломал себе руку.
Так… думай, говорил он себе. Вот оно!
Они позволили ему оставить на себе все украшения, а заодно ручные часы и перстень с бриллиантом.
Изо всех сил надавливая на стекло, Лью прочертил своим бриллиантом неровную окружность по стеклу. Осталась одна надежда, что это было стекло. Если окна пластиковые, он обречен. Лью изо всех сил ударил, и круглый кусочек стекла вылетел наружу.
Ему пришлось повторить эту процедуру шесть раз, прежде чем дырка оказалась достаточно широкой. Делая шаг внутрь. Лью невольно улыбнулся. Свитер все еще был зажат в руке. Теперь ему был нужен только лифт. Полиция сразу подберет его, если заметит тюремный свитер. Но если спрятать свитер где-нибудь, можно спастись. Кто станет подозревать нудиста, имеющего лицензию?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});