чудес не происходило, только фея гуляла по поляне, приминая широким кринолином густую траву. А нет, фея не гуляла. Она возвращалась к дому. Интересно, куда ходила?
Одевшись, я вышла из мансарды и, спустившись по лестнице, наткнулась на Эмилию. Та поздоровалась, отметила, что я долго сплю, показала рукой на какую-то дверь:
– Туалетная комната. Умывайся, чай будем пить. Обед ты проспала.
Да, сказка, может быть, это хорошо, но очень неудобно. Ни канализации, ни водопровода, о горячей воде приходится только мечтать. Одно порадовало: в этом непросвещённом Средневековье было, чем зубы почистить. Для этого использовались иголки какого-то местного хвойного дерева, их следовало жевать, сок из иголок пенился, пена счищала зубной налёт, не хуже самой дорогой зубной пасты. Вот, так и поверишь, что в сказку попала.
Приведя себя в порядок, я вышла в гостиную, где за большим пустым столом, покрытым белоснежной скатертью, уже сидела Эмилия. Явно меня ждала. Я хотела пройти к столу, услышала пыхтенье за спиной, повернулась и чуть не столкнулась с большим пузатым самоваром, который двигался прямо на меня. Я подумала сначала, что самовар несёт гном, чего ещё ждать от сказки? Но оказалось, что самовар никто не нёс; он медленно плыл по воздуху, оставляя за собой длинный шлейф из белого пара. Проплывая мимо, самовар глянул косо, презрительно пыхнул паром. Ой, подумаешь, важный какой!
Дзинь! Распахнулись дверцы буфета; с полок сорвались блюдца, помчались к столу, закладывая лихие виражи, за ними, весело звеня, гнались чашки. В том же направлении пробренчала коробочка с ложками, которые позвякивали, толкая друг друга и шумно ругаясь, а за ними не торопясь проплыла пузатая сахарница. Она осторожно придерживала крышку фарфоровыми ручками, а приземляясь рядом с самоваром, очень смешно причитала: «Ой, просыплю. Ой, держите меня».
Громко хлопнула дверь; из кухни примчались тарелки с едой, зависли над столом, ругаясь с чашками, не желавшими уступать место. Я стояла, как дура, смотрела на этот парад-алле, разинув рот. Фея не выдержала, окликнула:
– Ты чего застыла? Садись за стол.
Яркие цветы, которыми была расписана посуда, превратились в глаза и подозрительно уставились на меня, словно ожидая подвоха. Самовар сверкнул начищенным боком, пыхнул паром. Мне показалось, что он прищурил резной узор крышки перед тем, как важно спросить:
– Это та самая?
– Да,– Эмилия кивнула.
Бред какой! Я тряхнула головой, ущипнула себя за руку. Нет, не сплю. Хозяйка дома, следившая за моими манёврами, сказала:
– Я же говорила, что я – фея. Или ты до сих пор не веришь?
– Это ради меня такой цирк? Или вы каждый день представления даёте? – я осторожно села на стул. Если тут посуда летает, то стулья вполне могут бегать, а стол брыкаться.
Эмилия оглядела стол, крикнула в сторону кухни:
– Чайник, тебе особое приглашение требуется?
– Не заварено! – донеслось из кухни ворчливое.
Ожидая появления чайника, я украдкой разглядывала фею в свете дня. Эмилия была красивой, но за собой следила плохо: овал лица, несмотря на молодость, уже слегка поплыл, рукам не помешал бы маникюр, да и дурацкий парик с буклями в три ряда фею отнюдь не красил. Впрочем, внешность, подпорченная модой, была не самой важной частью облика феи.
Эмилия была пугающе странной. На вид ей нельзя было дать больше двадцати пяти, но она казалась древнее египетских пирамид. Фею старили глаза, в которых не было ни грамма молодого задора, а только дикая тоска, сродни той, что нападает, когда приходится пересматривать очень скучное кино.
Минут через пять из кухни показался чайник, укутанный полотенцем, как тюрбаном. Подлетев к столу, ворчун притормозил, выбирая место для посадки, чашки и блюдца почтительно расступились, освобождая взлётно-посадочную полосу. Чайник грузно плюхнулся на стол, строго глянул на меня расписным своим узором.
Эмилия налила мне чаю, подала чашку. Я протянула руку к ложкам; те отпрянули, зазвенели испуганно, как будто могли растаять в кипятке.
Ишь, негостеприимные какие! Эмилия пригрозила своенравной посуде:
– Хватит!
Однако, как тут весело. Или фее скучно, и она так развлекается? Эмилия, как будто прочитав мои мысли, сказала:
– С тех пор, как тебя привели в этот мир, мне скучать не приходится.
Она мне жалуется? Не сама ли говорила, что заказала меня. Её заказ – её проблемы. Но, решив не обострять, сказала я совсем другое:
– Так говоришь, как будто я в этом виновата.
Фея кивнула:
– Почти. Это же ты мечтала попасть в сказку.
– Может, и мечтала, но я не просила мои мечты исполнять.
– То есть, в сказку ты больше не хочешь? – Эмилия посмотрела на меня, как вошь на буржуазию, проворчала: – Зачем мечтала?
Вообще-то, это была не единственная мечта, а исполнилась именно она. К тому же, мечта – не электричка, не предупредила: «Осторожно, сказка приближается», нагрянула вероломно, как фрицы в сорок первом.
Фея смотрела требовательно, но я не торопилась отвечать. Когда я поняла, что попала в чужой мир, чуть не умерла от страха, представив своё невесёлое будущее, но долго не страдала – появилась Эмилия, и я забыла о том, что нахожусь в другом мире. А сейчас даже не знаю, что делать, разрываюсь на части: и домой хочется вернуться, и в сказке побыть немного. Эмилии моя неуверенность не понравилась:
– Зачем я трачу время на человека, который сам не знает, чего хочет? Я верну тебя домой, через два дня, в новолуние. Хотела пригласить на бал, но теперь не вижу смысла.
– Бал? Что за тусняк?
Мои слова вызвали новую волну недовольства. По мнению Эмилии, молодая девушка не может так выражаться. Я извиняться не стала. Эмилия поджала губы, презрительно цедя слова, рассказала, что на днях состоится грандиозный бал в честь дня рождения наследного принца Нейлина – его высочеству стукнет девятнадцать. На этот бал приглашены все красавицы и красавцы королевства. Люди готовы полжизни отдать за то, чтобы попасть на такое празднество, а я нос ворочу.
Справедливости ради, о бале я узнала только что! Но Эмилию, кажется, обидел сам факт того, что я не прыгала до потолка, оказавшись в доме феи. Да ради… Неба! Жила без сказки девятнадцать лет, и ещё столько же проживу. Конечно, мы не поругались, но остались очень недовольны друг другом, и до вечера почти не разговаривали. Фея обиделась и молчала. Я же сделала выбор в пользу возвращения домой.
После ужина я ушла в мансарду и завалилась, было, спать, но в комнате было душно, пришлось вставать и открывать окно. Приоткрыв одну из створок и слушая шум листвы, я думала о королевском дворце, бале и принце. Может, действительно