Судья. Таковы доводы против вас. Если желаете говорить, мы слушаем вас.
Пилот. Да, конечно, я хочу говорить. Прежде всего откажитесь от всякой мысли о том, что я охотно останусь здесь, если вы отложите исполнение смертного приговора. Даже если единственным условием будет не делать попыток к бегству, я все равно постараюсь убежать.
Реакция в зале суда.
Обвинитель. Он доказывает свою вину лучше нас.
Пилот. Да, я постараюсь убежать на ту самую войну, которую вы заклеймили здесь, войну, из-за которой вы считаете меня дикарем. Обвинитель. Но почему?
Пилот. Потому что она не закончилась, потому что сам я еще не выполнил своего долга в этой войне. И пока другие люди умирают за дело, которое я считаю таким же священным, как вы – свое собственное, я бы не смог оставаться даже здесь, на этом чудесном острове, жизнь которого исполнена достоинства и спокойствия. Послушайте, всякий дурак поймет ваше стремление обезопасить свою жизнь. Но позвольте и мне спросить вас кое о чем. Была ли ваша жизнь всегда такой, как сейчас? Разве законы ваши и культура существовали извечно? И разве были обработаны ваши поля, когда предки ваши отвоевывали эти земли у диких зверей? Ведь им тоже пришлось бороться – нужно было победить зверей либо оставаться побежденными. Так вот, именно это происходит сейчас и у нас. Идет бой с животными. И звери эти гораздо опаснее и страшнее, чем все те, которых вам приходилось встречать. Мы боремся с теми, кто зачинает войны, а это нелегко для людей, которые, подобно вам, предпочитают жить в мире. Если вы убьете меня, то, значит, одним бойцом против зверей будет меньше. А если победят они, то не думайте, что со временем они не доберутся и до вас. Ведь я же все-таки попал к вам!.. Вы делаете ошибку, считая равно дикарями и тех, кто развязывает войны, и тех, кто с ними борется. Между ними большая разница, и люди готовы умереть во имя этого различия. Это люди доброй воли, их миллионы, и они сражаются сейчас в местах в такой же степени ужасных, в какой прекрасен ваш остров. Сражаются за то, чтобы их жизнь стала в какой-то мере подобна вашей. Или вы отрицаете право других на такую же благословенную жизнь? И неужели вы хотите только брать, ничего никому не отдавая? Вы взяли то, что предложил вам Томас. И это настолько пришлось вам по душе, что вы сделали из него святого. Что ж, могу вам сказать, что таких людей, как Томас, много – и в настоящем и в будущем. И они могут принести вам бессчетные блага и чудеснейшие вещи, и, я думаю, принесут после того, как мы покончим с фашистами. До этой войны все наши страны были островами, подобно вашему. Каждая духовно обособлялась от остального мира, как вы обособлены на деле. Но сейчас мы вместе, наши руководители встречаются, одна страна помогает другой, как у вас один человек помогает другому. Вот за что боремся м ы. Ну а вы – вы можете сидеть в одиночестве, коли вам так нравится, и хранить свои богатства, как скупец – золото. Но есть и другой путь. Вы можете помочь н а м в нашей борьбе. Вы можете немного помочь уже тем, что позволите мне вернуться в ряды бойцов. Но что бы вы ни решили в отношении меня, как вы поступите с Арой? Ее обвиняют в измене. За что? Она примчалась, чтобы предупредить человека, которого любит. Но это же не измена! Измена творится преднамеренно и со злым умыслом. А это был девичий страх за безопасность своего любимого. Или вам самим неведомо, что такое любовь? Прошу вас, отпустите нас. И меня и ее. Клянусь, я никому не скажу, где искать ваш остров. По крайней мере не раньше того времени, когда наша цивилизация станет достойной того, чтобы вы с ней познакомились. Это все, что я хотел вам сказать.
Музыка. Поскольку решение суда очевидно, эта сцена опускается. Мелодия передает лишь страстность речи пилота и его любовь к Аре. Постепенно стихает с началом разговора.
Ара. Прощай, мой любимый. Береги себя. А моя любовь будет всегда с тобой.
Пилот. Прощай, любимая, любимая Ара.
Ара. Пусть найдется дорога к твоим людям, и пусть твои люди найдут дорогу к миру.
Пилот. Я вернусь к тебе, Ара. И если сам уже не смогу этого сделать, мой мир придет к тебе, и он будет частью меня, как я – часть его.
Ара. Я все время буду думать о всех вас.
Пилот. Последний раз наполню взор тобою, затем уйду… (Долгая пауза.) Давай, приятель, завязывай глаза.
Туземец. Готово. Не слишком ли туго?
Пилот. Нет, в самый раз.
Туземец. Теперь держись за мою руку…
Пилот (тише). Вот так, с завязанными глазами и провели меня через горный проход. Это была последняя предосторожность со стороны моих хозяев, хотя и совсем ненужная.
Пауза, долгий вздох.
(Тихо, задумчиво.) Придет день, когда жестокость и бесчеловечность в обращении с человеком будут вырваны с корнем, когда все несправедливости, порожденные неравенством, будут уничтожены на всей нашей земле и мы одержим окончательную победу, – вот тогда я снова сяду в самолет. Я полечу в известный только мне квадрат земного шара. И там я буду искать бурю, которая подхватит и понесет меня…
Заключительные аккорды.
Примечания
1
Джон Уэбстер – английский драматург, современник Шекспира. (Прим. перев.)