связано с тем, что он не отрывался от мобильника с тех пор, как я сказала ему, что выиграла билеты для нас, звоня каждому парню, которого он знал с четвёртого класса, чтобы похвастаться "местами, которые он выиграл". Ага. Надеюсь, он отложит трубку, когда начнётся игра.
И самое печальное, что даже если он этого не сделает, это лучшее свидание, которое у нас было.
ГЛАВА 3
ПРИДУРОК
— Ууу! — кричу я, вскидывая кулаки к небу. — Хороший блок, тридцать третий! Посмотри налево, он открыт, номер четырнадцать открыт! О, Боже, он открыт, ты что, ослеп?
Ральф смотрит на меня краем глаза, но в остальном не замечает моих криков. Очевидно, я мешаю ему слушать, с кем бы он ни болтал.
О, я упоминала, что он всё ещё разговаривает по телефону?
Но это нормально. Я не позволю ему сбить меня с толку. Я чертовски хорошо провожу время в одиночестве, большое спасибо.
Четыре пива, которые я выпила, помогают.
Более того, я обнаружила, что мне нравится баскетбол. Игра захватывающая, особенно когда ты так чертовски близок к действию. Поскольку это игра плей-офф, все места на арене заполнены, и с каждым очком, который получает Бостон, все на трибунах позади меня ревут так громко, что пол вибрирует. Несмотря на язвительный косой взгляд, который Ральф продолжает бросать в мою сторону, я рычу вместе с ними.
Я собираюсь повеселиться сегодня вечером, чёрт возьми. Мне придётся. Потому что, если я не буду продолжать улыбаться, я наверняка разревусь над тем фактом, что как только прозвенит последний звонок, моя единственная жалкая попытка завязать отношения официально на 100 % закончится. Целых четыре месяца, потраченных впустую на посредственного парня, который даже не смотрит мне в глаза половину времени, честно говоря, мне уже хочется плакать. А Джемма Саммерс, доведённая до слёз мужчиной-ребёнком по имени Ральф, слишком жалка, чтобы думать об этом.
— Хорошая игра, четырнадцатый! Бросай! Бросай! — я сижу на краешке стула, руки сжаты в кулаки. — ДА! — кричу я, вскакивая на ноги, когда игрок опускает мяч в корзину.
Ввиду того, что я полностью поглощена игрой (правила которой я до сих пор не до конца понимаю… я имею в виду, ну же, судья дует в этот чертов свисток каждые десять секунд), я не осознаю, что Ральф не единственный, кто обращает внимание на мои восторженные аплодисменты. Если честно, я так увлечена, что не обратила внимания на высокий стакан с водой, который занял место с другой стороны от меня сразу после начала игры, кроме того, я мысленно отметила, что никогда не видела, чтобы простая комбинация джинсов и футболки так хорошо смотрелась на ком-то, кто не был мальчиком с плаката Аберкромби2. Но это было больше часа назад, в начале игры.
Теперь всё почти закончилось.
Я сажусь обратно, разглаживая атлас платья на бёдрах и скрещивая одну ногу на другой. Ещё не хватало показать нечто сугубо личное засветить по национальному телевидению. Моя мать была бы оскорблена, не то чтобы она когда-нибудь, за миллион лет, смотрела баскетбольный матч… но дело в принципе.
Я устраиваю задницу на сидении меньше чем на секунду, как слышу глубокий мужской голос слева от меня:
— Мисс, вы уронили это.
Испугавшись, я практически выпрыгиваю из кожи, когда большая мозолистая рука тянется ко мне, мой древний мобильный телефон, с треснувшим экраном и нелепым блестящим синим корпусом, зажат между двумя пальцами. Я поднимаю свои широко распахнутые глаза и встречаюсь с его спокойными зелёными глазами, и мне вдруг становится трудно дышать.
Короткая стрижка тёмно-русых волос.
Густые чёрные ресницы, за которые любая девушка убила бы.
Всё отточено до мелочей — челюсть, нос, скулы, лоб.
Я даже не знала, что лоб может быть так высечен, пока не увидела этого парня.
Я смотрю — я знаю, что пялюсь, — но, кажется, не могу остановиться, даже после того, как протягиваю пальцы и забираю мобильный телефон из его рук. Он великолепен, как модель. Серьёзно вызывает слюноотделение. Мне приходится бороться с желанием протянуть руку и проверить, не потекли ли у меня слюнки, как у сенбернара, особенно когда его глаза сканируют моё лицо, а затем резко и бесстыдно опускаются к моему декольте.
— Привет, — выпаливаю я, как полная идиотка.
— Привет, — эхом отзывается он, его губы изгибаются в веселой усмешке.
— Часто тут бываешь? — я указываю большим пальцем в сторону корта, мои глаза всё ещё прикованы к его лицу. — Потому что, знаешь, это мой первый раз здесь, если тебе интересно. Не то, чтобы ты выглядел так, будто тебе… интересно, то есть, — я сглатываю, надеясь, что это остановит мои бредни. — Но это просто потрясающе. Намного лучше, чем я ожидала. Не то чтобы я действительно знала, чего ожидать, но… да. Сейчас я перестану болтать.
Он смотрит на меня немного насмешливо, как будто не совсем уверен, что обо мне думать, но затем смех срывается с его губ, смех от всей души, от которого его глаза закрываются, а плечи трясутся. Просто услышав это, мне тоже хочется смеяться, но я так заворожена, наблюдая за ним, что не могу сделать ничего даже отдаленно нормального.
Когда его смех переходит в тихое хихиканье, его глаза снова открываются, и внезапно он снова смотрит на меня, как будто чего-то ждёт, поэтому я просто говорю:
— У тебя отличный смех.
Я наблюдаю, как его улыбка становится шире.
— Спасибо, — отвечает он, его голос более рокочущий, чем Великий Грёбанный Каньон, и в два раза более глубокий.
Мы смотрим друг на друга, никто из нас ничего не говорит, а толпа сходит с ума. Моё внимание возвращается к игре, как раз вовремя, чтобы увидеть, как игрок Селтикс бросает трехочковый с, казалось бы, невозможного расстояния. Забыв о том, что на мне слишком обтягивающее платье, я мгновенно вскакиваю на ноги, подпрыгиваю, как маленький ребёнок, и кричу во всю глотку. Мне кажется, я снова слышу смех Зеленоглазого, но я не могу быть уверена в этом из-за шума арены. Я уже собираюсь повернуться и проверить, когда чья-то рука хватает меня за правый локоть и грубо дёргает обратно на сиденье.
Я тихонько всхлипываю от того, что мой копчик ударяется о стул, выбивая дыхание из моих лёгких и сдувая мой настрой быстрее, чем булавка лопает воздушный шар.
— Какого чёрта? — пищу я, и метаю в сторону Ральфа возмущенный взгляд.
Он всё ещё рукой сжимает мой локоть, как тиски, который начинает болеть.
— Это тебе небольшой урок, Джемма, — рычит он, презрительно оглядывая меня