- Я не хочу быть евреем, - пробормотал Джеймс.
Симон шикнул на него.
Священник тем временем продолжал:
- А теперь заключительная и самая важная часть лекции. Я с пониманием отнесусь к тому, что кто-нибудь из вас решит отказаться от поездки. Если вы поступите подобным образом - имейте в виду, что это возможно только сейчас, - вам будут возвращены деньги, которые вы внесли в наше бюро... Если кто-то из вас в силу обстоятельств будет брошен в тюрьму, может случиться так, что мы не сможем вас вовремя оттуда освободить. Вас могут сделать рабом, послать гребцом на галеры. Наконец, вы можете кончить жизнь на дне каменного мешка...
Аудитория живо отреагировала на это предупреждение. Послышались громкое шарканье ног и возбужденные голоса. Священник стоял опустив голову в ожидании, когда все успокоятся.
- Никакого риска нет, - заявил он, - при условии, что вы будете строго следовать нашим требованиям. Я не могу это бесконечно повторять. Вы знаете историю, имеете представление, что произошло. Мы прибудем в Палестину в тот самый день, когда Пилат спросит жителей Иерусалима, кого из узников надлежит освободить, поскольку гражданам давалось право предоставлять амнистию одному из них на праздник Пасхи. Когда толпа начнет скандировать имя одного из разбойников - Вараввы (а мы знаем, что так оно и должно случиться), вы будете выкрикивать это имя вместе с остальными Вы ни в чем не должны отличаться от окружающих. Это жизненно важно. Должно создаваться впечатление, что вы полностью согласны с остальной толпой. Вы будете насмехаться над Христом и размахивать кулаками, когда он потащит свой крест по улицам. Следует помнить, что в те времена общины были небольшими, так что, если часть людей будет молчать, остальные начнут недоумевать. Вас станут расспрашивать. И тут уж наверняка под нажимом толпы вы выдадите себя, не потому, что вы умственно неполноценны, а потому, что вы интеллектуально развиты. В те далекие времена люди были простыми. Они следовали примеру своих старейшин, и потому они с большим подозрением будут относиться к тому, кто будет поступать иначе. Когда на вас оказывают давление, намного труднее думать и говорить, изображая из себя простого человека. Поэтому я рекомендую поступать так, как я говорю, и тогда каждый будет в полной безопасности. Это, может быть, неприятно и даже противно вашей натуре, но такова необходимость. Когда они прибьют гвоздями табличку с надписью: "Иисус из Назарета, Царь Иудейский", вы должны смеяться. Те, кто будут находиться в шоке, в то время как остальная толпа будет плясать и бесноваться, кричать и хохотать, лишь привлекут к себе внимание своим молчанием. Повторяю: это необходимо для вашей собственной безопасности. А теперь - вопросы...
После окончания инструктажа деньги попросили вернуть лишь две бездетные семьи.
- Как они могли его распять? - недоуменно спрашивала Джули, вероятно, уже в пятый раз за время их сборов в Иерусалим. - Как они могли это сделать? Он же для них не чужой! Это были те же самые люди, которые совсем недавно приветствовали его и устилали его путь пальмовыми ветвями! Это все равно что устроить кому-то торжественную встречу, а затем его повесить...
- Думаю, такое случалось не раз, - заметил Симон.
Дети, вначале не очень увлеченные сборами, изменили свое отношение к поездке и принялись изучать Библию.
- Не забудь, что нам сказал священник, - напомнила Джули, - иудеи были очень простые люди.
Симон был доволен дочерью. Она отправлялась в путь с ясно осознанной целью: изучить людей, которые казнили Христа, и попытаться проанализировать мотивы их поведения.
- Не могу поверить в то, что они вынуждены были это сделать, - твердила Джули. - Мне известно, что Христос должен был умереть, чтобы искупить наши грехи, но...
- Виноваты люди, человечество... Ты должна представлять себе все это событие в целом. Нельзя обвинять отдельные народы - римлян или евреев.
- И все же это ужасно - то, как они с ним обошлись.
Да, Симон был очень доволен отношением Джули к предстоящей поездке. Что касается Джеймса, то полной уверенности у него не было. Джеймс понимал жизнь более углубленно, чем Джули, и ему требовалось больше времени, чтобы в чем-нибудь самому разобраться.
Процедурная комната, как и было обещано, не оставила неприятных ощущений: больно не было. Само же путешествие оказалось приятным. Оно вызвало у некоторых легкое головокружение, а у тех, кто сидел с закрытыми глазами, возникло ощущение, сходное с тем, какое бывает при затяжном спуске с горы. Так что все произошло очень просто. Когда Симон приоткрыл глаза, он увидел, что сидит на теплом песке, рядом с козьей тропкой. Все сохранили те позы, которые приняли еще в комнате, во время старта. Паломники начали подниматься на ноги и отправились по козьей тропе в направлении города, который виднелся невдалеке. Никто из группы не привык ходить по неровной дороге, усыпанной острыми камнями. Солнце немилосердно жгло шею. Джим начал спотыкаться. Симон его поддержал. Он с тревогой подумал о пожилых людях, прибывших вместе с ними.
Первым в город вступил руководитель группы. Его легко было узнать по спутанным волосам, лохмотьям и нехитрым пожиткам, которые он нес с собой. Никто, однако, не должен был с ним заговаривать, кроме случаев крайней необходимости. Идти им пришлось долго. Грубые одеяния были неудобны. Дети начали жаловаться на жару. Жесткая ткань натерла им тело. Взрослые же были охвачены атмосферой всеобщего возбуждения. "Во всяком случае, мы выглядим вполне естественно", - размышлял Симон. Одеяния и сандалии были подлинными - во время предыдущей поездки они были приобретены агентом туристского бюро "Пэн". Кое-кто из группы, по просьбе фирмы, решил отправиться на экскурсию босиком. В процедурной комнате их ноги были подвергнуты специальной обработке - для укрепления стопы. "Несмотря на это, - подумал Симон, - ко времени возвращения они сотрут ноги до крови". Возможно, отделение путешествий во времени туристского бюро "Пэн" рассчитывало на то, что страдания Христа настолько потрясут свидетелей казни, что им стыдно будет думать о собственных пустяковых проблемах. Откуда-то с лаем выскочила собачонка и начала вертеться у их ног. Группа растянулась вдоль пыльной улицы. Навстречу им попался кто-то из местных жителей. Симон взглянул на Мэнди. Она сверкнула в ответ глазами, скрытыми за новенькими контактными линзами коричневого цвета. Она была очень красива и походила на цыганку.
- Ты доволен, что мы здесь? - спросила она шепотом на иврите.
- Еще не знаю, - вполне искренне ответил он.
Они миновали несколько глинобитных жилищ и в конце концов очутились на площади, в центре города.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});