Ах, если бы отец ответил тогда на письма Роберта. У него, правда, не было существенных сбережений, но Мэррин помнила, как мама обращалась к нему в трудные времена и с благодарностью принимала денежную помощь.
Надо сегодня же вечером написать ему, решила Мэррин. И на этот раз – от собственного имени.
Джерад тем временем остановил машину возле ее дома и повернулся к ней:
– Сейчас вы выглядите получше. Вероятно, я все—таки ошибался: вы действительно стали жертвой уличных воришек.
– Не напрягайтесь, – резко бросила Мэррин, но тут же добавила гораздо вежливее, – Спасибо.
– А тут есть кто-нибудь, кто присмотрит за вами? Очевидно, вы все еще в шоке.
Присмотрят они за ней, как же! Им самим нужна ее помощь.
– Я живу со своей семьей, – заявила Мэррин.
Джерад вытащил из бумажника визитную карточку и протянул ей.
– Здесь есть и мой домашний номер. Если передумаете насчет денег, позвоните.
Мэррин взяла визитку, но даже не взглянула на нее.
– До свидания, – сказала она и пошла по дорожке к дому.
На кухонном столе лежала записка: «Уехали в супермаркет». Обрадовавшись отсрочке неприятного разговора с братом, Мэррин приняла ванну и облачилась в свободное хлопчатобумажное платье.
Только на душе у нее по—прежнему было муторно. Ей пришлось продать мамино кольцо, с которым та никогда не расставалась, несмотря на все невзгоды и напасти. И вот теперь нерадивая дочь не только продала завещанное ей колечко, но и умудрилась лишиться вырученных за него денег. Как же теперь объяснить все брату, как посмотреть ему в глаза?
Мэррин понимала, что надо навести в доме порядок, разложить по местам разбросанные тут и там игрушки, школьные ранцы и джинсы с майками, но вместо этого взяла чистый лист бумаги и уселась за стол. Уже целую вечность не писала она отцу, тем более не просила у него денег, но сейчас иного выхода Мэррин не видела. Он же все—таки их отец.
«Как тебе известно, – начала она, – Роберт со своей семьей оказался в крайне стесненных обстоятельствах, поэтому они перебрались ко мне, в твой дом».
Далее последовал подробный рассказ о том, какие у него прекрасные внуки. Заканчивалось письмо просьбой помочь оплатить хотя бы самые неотложные счета. Она вывела «С любовью, Мэррин» и спустилась вниз, чтобы прибраться в гостиной и кухне.
На случай, если они не успели пообедать, Мэррин начистила большую кастрюлю картошки. Не пропадет: ее можно оставить и на завтра, шиковать им не приходится.
Но что же сказать Роберту? Только правду, твердо решила Мэррин и все же похолодела, услышав, как во двор въехала ее машина. Первыми появились племянницы.
– Привет, тетя Мэррин, – хором пропели они и помчались к ванной комнате.
Следом на кухню вошла ее невестка с семимесячным Сэмом на руках. Замыкал шествие Роберта нагруженный пакетами с провизией.
– Давай сюда малыша, – сказала Мэррин, протягивая руки к Сэму, подспудно желая хоть немного оттянуть тот неминуемый момент, когда в глазах брата угаснет искра надежды.
– Ему нужно поменять памперсы, – устало проговорила Кэрол и оставила Мэррин наедине с Робертом.
– Как прошло твое интервью? – спросила Мэррин.
– Ничего не вышло. – Он положил свертки на стол. – А ты получила?
Это он, конечно, о деньгах.
– Н—нет, я…
– Мэррин! – хрипло выдохнул Роберт. – Тебе не удалось продать мамино кольцо? Господи, теперь мне конец! – Он рухнул на стул и обмяк, обхватив голову руками. – Меня посадят в тюрьму, Кэрол разведется со мной, и я…
– Роберт! – воскликнула Мэррин.
О чем он говорит? Раньше ни о какой тюрьме не заходило и речи!
– Не драматизируй ситуацию.
– Да ты же не знаешь… я и половины тебе не сказал.
Ты что, еще раньше влип? Финансовые проблемы?
– Я хотел создать семью… Знаешь, каково содержать жену с завышенными потребностями? – с горечью проговорил Роберт.
Взглянув на него повнимательнее, Мэррин впервые заметила, что ее взрослый, надежный брат на самом деле не такой уж и взрослый и надежный. Раньше у него не было этой вялой, опущенной линии губ. Ну и что? Ее любовь к нему не стала меньше. Такие же губы были у их отца… Да, сейчас Роберт стал гораздо больше походить на отца, чем на сердечную, благородную и такую великодушную мамочку.
– У тебя прекрасная жена и чудесные дети.
В голосе Мэррин послышался упрек: ей не понравилось, что Роберт говорит о Кэрол как о какой-нибудь пустышке.
– Да уж, – мрачно подхватил Роберт, – и совершенно великолепные кредиторы! Даже думать не хочется, что они со мной сделают, если я не заплачу в понедельник… Но почему у тебя нет денег, Мэррин? Ты ведь обещала продать кольцо.
– Я его продала, – призналась Мэррин, но так и не успела рассказать о нападении хулиганов: лицо брата расплылось в радостной улыбке.
– Ну, ты даешь, сестренка! Решила меня разыграть? И сколько же тебе за него дали?
– Д—две тысячи, но…
– Две тысячи! Здорово! – Роберт засиял от удовольствия. – Знаешь, когда только что ты, плутовка этакая, хотела надо мной подшутить, я уж было подумал о самоубийстве. Но такие деньги могут вытащить меня из петли. – Он широко ухмыльнулся и подмигнул: – Ну, где они?
Хороший вопрос. Мэррин почувствовала, как к глазам подступили слезы, и отвернулась, не в силах выдержать взгляд брата.
– У меня будто гора с плеч свалилась. Ну же, давай их сюда, – поторопил ее Роберт.
– Я… э… я получу их завтра.
– А, ну да, – он понимающе кивнул. – У простого ювелира не может быть на руках двух тысяч фунтов.
– Угу, – согласилась Мэррин. – Завтра схожу к нему и получу все сполна.
Разговор о деньгах подходил к концу, когда с лестницы в кухню вприпрыжку сбежали Куини и Китти.
– Есть хочется! – хором заявили девочки.
Роберт посмотрел на сестру. Обычно она реагировала мгновенно и сразу же накрывала на стол, но сегодня пребывала в странной задумчивости.
– Мне нужно отправить письмо, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказала она, наконец, и пошла наверх.
В своей комнате немного помедлила, размышляя над словами Роберта. «Самоубийство», «Кэрол разведется со мной», «тюрьма»… Ужас какой—то! Этого она не допустит. Никогда!
Вот сейчас пойдет и отправит письмо отцу. Правда, надежда на его помощь практически равна нулю, раз он не удосужился даже ответить на письма Роберта, но все же…
В мозгу всплыли последние слова Джерада: «Если передумаете насчет денег, позвоните». Нет, об этом не может быть и речи.
Мысли Мэррин перенеслись на самого старшего члена их семьи, на дядю Амоса.
Амос Ярдли, живший в десяти минутах езды от их дома, был маминым братом и очень нравился Мэррин. Она относилась к нему как к отцу даже тогда, когда родители еще не развелись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});