картинки, цвета, динамика, светосила в сумме превосходят любое природное явление, – запомнил он фразу из лекционных курсов повышения квалификации. – Искусственное стало притягательнее естественного в силу большей доступности. Любая хорошо смонтированная телепередача, снабженная хорошим голосом, при хорошем качестве картинки для народа настолько заворожительна, что почти не имеет значения, о чем она.
Павшин тщательно выпрямил спину, чтобы транслировать в мир уверенность, развернулся в три четверти. Операторы светильниками истребили тыловые тени и настройками телекамеры установили кадровые рамки, в которых телезрителю предстояло видеть ведущего новостей.
– Готовы!? – проверяя микрофон, крикнул Нестор монтажеру, перед которым на мониторе горел вырезанный по грудь его электронный образ.
– Можешь начинать! – крикнул худой, словно рыболовная удочка, Пискин и махнул рукой глухому для внешнего мира Павшину.
Нестор профессионально выдохнул, нажал на клавишу телесуфлера, и текст побежал, озвученный его голосом:
– Здравствуйте, уважаемые телезрители! В эфире программа «Новости», в студии Нестор Павшин. Сегодня в программе…
Озвучив вступление к «новостям», Павшин нажал на клавишу телесуфлера, текст остановился.
– Приписываем анонс, – крикнул он.
Анонс написал сам Павшин и согласовал с Куплиным. В анонс, естественно, вошел сюжет самого Павшина – кто сам себя обидит? Но главное редактирование оставалось за Куплиным, выделявшим события о положительном влиянии власти на жизнь маленького нефтяного города и события, будоражившие воображение жителя маленького нефтяного города, например, автомобильные аварии.
– Все должны впитать муниципальный подход, – твердил Куплин на каждой пьянке и на каждой планерке и добился желаемого.
Журналисты телерадиокомпании маленького нефтяного города, излучая приверженность режиму, повесили над своими столами портреты главы маленького нефтяного города Хамовского. И теперь любой входящий в корреспондентскую подвергался воздействию множества глаз главы города, излучавших добро и мудрость, подвергался его магической улыбке, производства местного фотоумельца Мышкова.
– Нестор, анонс готов, продолжаем! – крикнул Пискин и опять махнул рукой.
Павшин перевел взгляд на телевизионный суфлер, где белел текст первой подводки, и нажал на клавишу.
– Сегодня в городской администрации глава города встретился с,… – хорошо поставленным голосом проговорил он.
Хамовский распил пару бутылок дорогого коньяка с руководителями нефтяной компании, но телеоператоры понятливо отводили объективы телекамер от стола с закусками, монтажеры отыскали секунд десять более-менее осмысленных фраз – они и вошли в сюжет. Остальное видео представляло, как гости маленького нефтяного города посещают наиболее красивые и значимые для власти здания, памятники и территории.
– Наше нефтяное предприятие продолжает перевооружение производства и вводит новые объекты,… – зачитал Павшин подводку к следующему сюжету, как только Пискин дал привычную отмашку.
Речь шла о новой столовой. На кадрах рабочие бодро опустошали тарелки ложками и вилками, а повариха рассказывала об особенностях производственной кухни…
«Компания заботится о вас, компания заботится…», – говорил каждый кадр, каждый отрывок текста. Журналист, готовивший данный сюжет, не рассуждал о природе благотворительности заинтересованной в прибыли нефтяной компании, о качестве завозных продуктов Крайнего Севера, он не копал, а благоговел… Такова была молчаливая договоренность, за нарушение которой журналиста не пригласили бы впоследствии на подобные мероприятия. Это означало потерю темы и сложности с исполнением плана по строкам и кадрам…
– А вчера на выезде из города произошло крупное дорожно-транспортное происшествие…
На происшествия без трупов Павшин не выезжал. Бесконечная рутина автоаварий наскучила, и кадры покореженного железа, не подкрашенного кровью, перестали волновать. Но даже эти информации основывались на договоренности между милицией и журналистами. Милиция извещала, телевидение реагировало. В результате милиционеры отчитывались о вышедших на телевидении сюжетах и работе с населением, не имея критики в свой адрес, а телевидение выводило на экран хоть что-то интересное массовому зрителю…
– В городской больнице справляет день рождения отделение… – продолжил художественное чтение Нестор.
На мониторе замелькали кадры врачей, принимающих пациентов, пациентов, сидящих в коридорах поликлиники в ожидании приема. Руки Пискина летали над монтажным пультом, то устремлялись к ручкам регуляторов громкости, то к кассетам, то к принимающим отверстиям видеомагнитофонов. Записывался стандартный хвалебный сюжет, и тут на фоне текста о сложной работе регистратора в тот момент, когда журналист зачитывал имя, фамилию и отчество появилось безрадостное и даже изможденное лицо какого- то мужчины, заглядывавшего в окошко регистратуры. Это длилось секунду, две, три…
– А это что за рожа? – удивленно спросил Куплин. – Это и есть регистраторша?
Все журналисты, присутствовавшие возле монтажного пульта, дружно рассмеялись. Это была форма корпоративного развлечения, когда монтажеры иной раз вставляли в сюжеты некие каверзы из-за дефицита кадров или потехи ради.
– Хороша, хороша, – саркастически оценил Куплин.
– Регистраторша в этот момент отвернулась, и нечего было снимать, – начал оправдываться Антон Кузнечиков – один из трех телеоператоров.
– Ну, подождал бы, – размеренно выговорил Куплин.
– Так я откуда знаю, что будет в сюжете, – ответил Кузнечиков.
И это была чистая правда. Телевизионные сюжеты лепились на лету. Пришел, увидел и отснял. Журналист писал текст отдельно от видеоматериала. Телеоператор снимал отдельно от текста. А монтажер самостоятельно заполнял озвученный журналистский текст картинками на свой вкус. Так под маркой простоты и минимума движения создавались новости для народного внимания.
– Пойдет, – дал заключение Куплин. – Кто там разберет…
– И в заключение – новости спорта. Спортсмены маленького нефтяного города опять добились наград,… – прогремел голос Нестора, усиленный динамиками в монтажной.
Все это был спектакль из минителеспектаклей. Заявки на все минителеспектакли поступали из структур маленького нефтяного города. При изготовлении каждого из минителеспектаклей роль журналиста сводилась к позитивной обработке требуемого события. Но Куплина не огорчало рамочное творчество, не оформление телеэфира было главным для него…
Будучи иногородним, как и редактор газеты Квашняков, и приглашенным самим Хамовским, он испытывал здесь признательность только к одному человеку – главе маленького нефтяного города. Не обремененный моральными, связывающими сердце связями, он исполнял любой заказ и профессионально обыгрывал любое событие так, что власть оставалась на высоте, а то и покоряла новые вершины. А те события, где власть была не на высоте, не выходили на экраны: журналисты их игнорировали. Но опять же – это было не главным.
Зарплата и премии, получаемые Куплиным от Хамовского, быстро наскучили ему и стали казаться мелкими. Когда он получил ежемесячную доплату за оказание телевизионных услуг от департамента Ямальской столицы, это осчастливило его, но ненадолго. Основную долю своих побочных заработков он нашел в платных услугах, оказываемых населению телерадиокомпанией, сколотив вокруг себя финансовую банду…
***
Отчитав новости, Павшин встал, деловито пересек съемочный павильон и устремился к своему кабинету, где над столом рядом с фотографией Хамовского висела его фотография в фуражке и мундире гестаповского офицера, искусно приделанные в фоторедакторе.
О ПАУЧЬЕЙ ЖИЗНИ
«Если не хватает своего огня – надо греться у чужого».