Читать интересную книгу Тусклый свет электрических фонарей - Сергей Козинцев

Ничего неожиданного не оказалось в этой душе. Ржавая пустота, металлические балки, тонкая жесть под ногами. «Совсем с ума сошел, – подумал я о себе. – Неужто и вправду я ожидал увидеть под мостом троллей?» Я попытался прочувствовать всю нелепость этого предположения, но не ощутил внутри себя вообще ничего. Только ржавчина и пустота.

Луч фонарика неожиданно зацепился за край еще одного люка. В недоумении я открыл его и увидел далеко под собой черную рябь речной воды. Было полным безумием спускаться в это отверстие, но это безумие также оставило меня безучастным. Я сел на край дыры, спустил ноги и попытался нащупать хоть что-нибудь твердое. Неожиданно просто это удалось. Впрочем, если здесь есть люк, то как-то предполагалось через него спускаться. Довольно скоро не только мои ноги, но и все остальные части моего тела оказались подвешенными в железной паутине над равнодушно текущей рекой. Усевшись поудобнее на сплетении труб, я взглянул на свои ботинки, легкомысленно болтавшиеся на фоне искрящихся отражений, и холод железных конструкций проник через мою одежду и сковал в неподвижности мое тело ледяными иголками. Металлические кружева моста сплелись с холодной сетью внутри меня. Мост сделал меня своей частью, и проехавший грузовик заставил трепетать не только его, но и мое тело.

Так мы и глядели вместе на неторопливую воду. Из-за поворота реки показалась баржа и, светя неяркими огоньками, двинулась в нашу сторону. С неторопливостью верблюда она приближалась к мосту, неся на себе свое бремя – горб то ли из песка, то ли из чего-то столь же бесполезного. Совершенно незаметно она вдруг оказалась прямо подо мной: сначала эта гора со спящими на ней птицами, а потом и огоньки, придававшие всей этой громаде иллюзию осмысленности. Фонарик, воспользовавшись тем, что мои пальцы утратили всякую бдительность, вырвался на волю и, вращаясь, плюхнулся в воду сразу за кормой судна. Несколько мгновений он пытался светить из-под воды, а затем, оставив бесплодную затею, погас.

Холодный ветер засвистел в ажурных конструкциях, и мост радостно принял его в себя. Потом ветер стих, и капли дождя покрыли реку узорной вуалью. Лишь под мостом вода осталась такой, как была. Дождь усиливался и наконец полил как из ведра. Тяжелые капли, падая в реку, подбрасывали вверх мелкие брызги, поднимающиеся лживым туманом почти до парапета. Я был благодарен железной ладошке, укрывающей меня от потопа. Вскоре дождь стал слабеть и вдруг отпустил обиженную реку. Небо посветлело, ночные облака медленно расходились, освобождая чистое небо. Последние звезды выглянули попрощаться с городом и живущим собственной жизнью мостом. Легкий холодный туман ласково закрыл обнаженное дождем тело реки, но, увидав восходящее солнце, выглянувшее из-за туч, тактично исчез, давая темной воде возможность согреться. Под взглядом красного, неумытого светила я почувствовал, что отчаянно замерз. Неуклюже поднявшись на ноги, я стал аккуратно переступать с балки на балку, стараясь не глядеть вниз. Добравшись до люка, я, окончательно перепачкавшись, забрался в закрытое от ветра и потому теплое нутро и, сожалея о потерянном фонарике, спотыкаясь побрел к выходу.

Пустынное раннее утро насмешливо смотрело на мою ссутулившуюся фигуру. Хотелось спать, а ненасытная пасть подземки еще не приступила к своему завтраку. Желая как-то провести бесполезный час, я укрылся в ближайшем парке. Солнце, недовольное тем, что его разбудили так рано, всё время пыталось завернуться в теплые облака, но те, проявляя неожиданную для них черствость, постоянно старались улизнуть. Мокрые после дождя листья роняли прозрачные капли на бесстыдно обнаженную после соития с небом землю. Пользуясь слепотой своих глаз, холодные статуи спали на каменных постаментах. Одна из них мне показалась знакомой. Мне почудилось, что тогда, на Нелепой улице, я видел именно ее. Я остановился, затем подошел поближе и прилежно вгляделся в неживое лицо. Но нет, не она.

Разочарованно отвернувшись, я увидел человека в мокром светлом плаще. Он брел по шуршащим листьям, и, казалось, все статуи на аллее при виде его просыпаются и тут же замирают в каменной неподвижности. «Господи, – подумал я. – Откуда летом столько листьев на земле?» И тут же усомнился в своей памяти – действительно ли лето сейчас? А человек неторопливо приближался ко мне в почетном карауле каменных богов. Его светлые растрепанные волосы почему-то делали его похожим на каменное изваяние, не склонное приспосабливать внешний вид к требованиям моды и людских мнений. Подойдя вплотную, человек остановился и вопросительно взглянул неожиданно живыми глазами. Мне нестерпимо захотелось что-то сказать, но я молчал, подбирая слова. Незнакомец терпеливо ждал, пока я соберу мысли.

– Я искал вас! – наконец произнес мой голос.

– Ты слишком настырно нас искал, – голос собеседника и его манера обращаться на «ты» создавали иллюзию давнего знакомства. – Ты назойливо появлялся во всех тех местах, которые нам были нужны. И при этом сущности этих мест не понимал – для тебя они были лишены смысла.

– Простите, – я опустил голову.

– На самом деле это мы виноваты перед тобой. И ты имеешь право получить ответы. Видимо, это единственное решение.

Незнакомец замолчал, ожидая вопросов. И я спросил:

– Из-за вас погибла Кати? – исподлобья взглянув на собеседника, я увидел кивок его головы и задал второй вопрос: – Зачем?

– Если бы не она, умер бы кто-то другой.

– Но почему именно она?

– Мы так решили. Или ты хотел бы сам принять подобное решение?

Светлые растрепанные волосы шевелил ветер. Еще одна несуразица – мокрый плащ и сухие волосы.

– Эта неизвестная улица… Улица и статуя. Они ведь имеют какое-то отношение к ее смерти? – пользуясь случаем, я хотел выяснить всё.

– Эта улица и статуя – для тебя. Твоя любовь всё время защищала Кати. Ты мешал нам. Тогда мы дали тебе статую, в которую ты мог бы влюбиться. Нескольких минут такой любви было достаточно.

Я слушал этого человека, отвратительно спокойно рассказывавшего об убийстве моей возлюбленной, и уже готов был разбить его лицо о каменные колени изнеженных нимф со слепыми глазами, но вспомнил о неизвестной пока части правды.

– Недавно, – сказал я, – я видел ее.

– Это была не она.

– Но я же видел…

– И всё же это была не она. Призраков не существует.

Я вздрогнул, услышав знакомую фразу. То ли осенний, то ли летний утренний ветерок добрался до моей кожи на спине, и я понял, что спрашивать мне больше нечего. Мой собеседник тоже это понял. Он несколько секунд еще смотрел на меня, затем, отворачиваясь, сказал неожиданно:

– Мне очень жаль.

Я попытался понять, насколько реальнее всё стало вокруг после таких ответов, но сразу после восхода солнца я обычно соображаю не особенно быстро.

– Если у меня еще возникнут вопросы…

Незнакомец опять взглянул в мое лицо. Затем запустил руку в карман и вытащил оттуда потертый трамвайный талон.

– Вот, возьми. Он счастливый. Это всё, что я могу тебе дать.

Передав бумажку, человек отвернулся и сделал несколько шагов в сторону.

– Ты и ты, – ткнул он пальцем в сторону двух статуй, – пойдем со мной.

Статуи не спеша выпрямились и сделали неуклюжий шаг со своих постаментов. А незнакомец уже уходил по аллее куда-то в глубину парка. Потянувшись, чтобы размять окаменевшие мышцы, две мраморные девушки неторопливо отправились за ним. Я смотрел им вслед – человеку и двум камням грациозной формы, – пока они не скрылись за поворотом. Потом устало сел на холодный опустевший постамент. Невыносимо захотелось спать, и, пытаясь отрезвить измученный ум, я тупо прочитал слова на пустом постаменте напротив, не без труда находя в них смысл: «Сморщенный ком глины давно уже умер от жажды, распахнув в последнем вздохе сухие пасти трещин».

Голоса

– Алло! Алло, я вас слушаю.

Я молчал, не зная, что ответить совсем юной девушке, которая всё спрашивала:

– Вас не слышно! Алло!

Я нажал на рычаг. Наверное, это было глупо. Причем глупо вдвойне.

Следующий раз я позвонил только через день. Тщательно приготовившись к разговору, я, робея, набрал номер. Голос в трубке меня обескуражил. Со мной говорил пятилетний ребенок:

– Алё. Я слушаю.

– Позови маму, пожалуйста, – нашелся наконец я.

– А мамы нету.

– Когда будет?

– Я не знаю. А ты кто?

– Как тебе сказать… Это сложный вопрос.

– Почему?

– Знаешь, я перезвоню попозже.

Я повесил трубку.

После встречи с загадочным незнакомцем я успокоился. Нельзя сказать, что я получил ответы на свои вопросы. Но я узнал, что эти вопросы по крайней мере имеют ответы. Теперь я мирно спал ночи напролет, ходил на работу, общался с друзьями. Походы на сумеречные кладбища я прилежно старался забыть. Но мир, как вывернутая наизнанку перчатка, хоть и был похож на прежний, но, очевидно, стал иным. Мой пытливый ум, успокоившийся и оживший, пытался понять этот новый мир, найти новую логику взаимоотношения вещей и событий взамен утерянной старой. Всё чаще, возвращаясь с работы, я прокручивал в уме происшествия мокрого рассвета. И наконец нащупал в кармане счастливый билетик, подаренный незнакомцем. Это была моя единственная ниточка. Желая пройти путь до конца, я собирался уже съесть мятую бумажку, но, повинуясь глупому обычаю проверять чудеса, решил удостовериться в счастливости подарка.