Песком тоски, пустынею без края, Извечной Агасферовой тропой Бреду, гоним ветрами и судьбой. К твоим губам прильну - и воскресаю.
Но горе мне! Испив нектар бессмертных, Я, как Тантал, не знаю забытья: Живой ручей, Любви источник светлый! Чем больше пью, тем больше жажду я!
63. Dum spiro... ("Пока дышу". Из Овидия: "Dum spiro, spero" - "Пока дышу - надеюсь")
To lady T.V.L.
Пока из рук не выбито оружье, Пока дышать и мыслить суждено, Я не разбавлю влагой равнодушья Моих сонетов терпкое вино.
Не для того гранил я рифмы гневом И в сердца кровь макал свое перо, Чтоб Луврским модным львам и старым девам Ласкали слух рулады сладких строф!
В дни пыток и костров, в глухие годы, Мой гневный стих был совестью народа, Был петушиным криком на заре.
Плачу векам ценой мятежной жизни За счастье - быть певцом своей Отчизны, За право - быть Гийомом дю Вентре.
65. Старый ворчун.
Люблю тайком прохожих наблюдать я И выносить им желчный приговор... Вот эта дама, скромно пряча взор, Куда спешит? - К любовнику в объятья!
Ханжа-монах, прижав к груди распятье, В кабак идет, а вовсе не в собор. Проворно улепетывает вор, И вслед ему торговка шлет проклятья.
Вон девушка с повадкою весталки Спешит за справкой к своднице-гадалке: "Мадонна! Отчего растет живот?!"
А вот несчастный юноша бредет Так нехотя, ну словно из-под палки: Не то к венцу, не то на эшафот.
67. Отпущение грехов.
Нотр-Дам де Шартр! Услышав твой набат, Склонив колено в набожном смиренье, Целую перст аббату. Но аббат Глаголет: "Сын мой, нет тебе прощенья!
В твоих глазах я вижу Сатану, Твой рот - немая проповедь разврата, И весь твой лик - хвалебный гимн вину. Нет, этот лоб не целовать аббату!"
О горе мне! Неужто не смогу я Святейшего добиться поцелуя И, грешник непрощенный, ввергнусь в ад?!
Но, слава Господу, есть выход дивный: Когда тебе лицо мое противно, Святой отец, - целуй мой чистый зад!
68. Бродячий шарлатан.
Спешите, люди добрые, купить-с! Ученый лекарь я, не чернокнижник: На дне бутылки вижу счастье ближних, Узнать могу я по глазам - девиц.
Каков товар! Он исцеляет горе! Вот от дурного взора амулет, Вот для влюбленных - приворотный корень. Купи, пастух, - всего-то пять монет!
Вот мушки шпанские - мужьям ленивым; Бальзам, настойки, эликсиры, сок! Вот мазь целебная - от жен сварливых! От блох и попрошаек порошок!
Кому чего? От всех недугов лечим: Больных - добьем, здоровых - искалечим!
70. Нинон.
Печален перезвон колоколов. Прелестную Нинон несут в могилу... Сто человек рыдают. Все село, Идя на кладбище, скорбит о милой.
Сказал кюре: "О дочь моя, прощай! Ты долг свой выполнила перед нами... Прими, Господь, святую душу в рай За доброту к нам, грешным. Amen!"
Сто человек рыдали над могилой, И каждый бормотал себе под нос: "Ни разу мне Нинон не изменила. За что ж ты, Господи, ее унес?!"
А муж сказал, наваливая камень: "За сто ослов, украшенных рогами".
71. Алхимия стиха.
Моря и горы, свадьбы и сраженья, Улыбки женщин - и галерный ад, Цветов пьянящий запах, трупный смрад, Экстаз побед - и горечь поражений...
Как изготовить эликсир стиха? К двум унциям тоски - три драхмы смеха; Досыпь стеклянным шарантонским эхом, На угли ставь - и раздувай меха.
Весь божий мир сейчас в твоем владенье: Одним поэтам свойственно уменье Влить в грани рифм бессонный жар души.
Плесни в огонь кипящим маслом злобы. Свинец иль золото получишь? - Пробуй! Боишься неудачи? - Не пиши.
73. Кузнецы.
Агриппе д'Обинье
На площади, где кумушки судачат, А я торчу в харчевне день за днем, Циклоп-кузнец подковывает клячу У горна с добрым золотым огнем.
Пыхтит над мехом юркий подмастерье, Кобылу держит под уздцы солдат... Сдается мне (иль это суеверье?) Я видел это сто веков назад:
Вот так Вулкан ковал оружье богу, Персей Пегаса снаряжал в дорогу, И фавн-чертенок раздувал меха,
А фавн-поэт, любимец Аполлона, В такт молота по наковальне звона Ковал катерны своего стиха...
74. Вместо причастия.
Когда червям на праздничный обед Добычей лакомой достанусь я О, как вздохнет обрадованный свет Мои враги, завистники, друзья!
В ход пустят пальцы, когти и клыки: С кем спал, где крал, каким богам служил... Испакостят их злые языки Все, чем поэт дышал, страдал и жил.
Лягнет любая сволочь. Всякий шут На прах мой выльет ругани ушат. Пожалуй, лишь ростовщики вздохнут: Из мертвого не выжмешь ни гроша!
Я вам мешаю? Смерть моя - к добру? Так я - назло! - возьму и не умру.
77. Аграрные реформы.
С врагами справится любой дурак От благодетелей избавь нас, Боже! Гласит пословица. И впрямь, похоже, Что добрый - бедному опасный враг.
Купив ослу зеленые очки, Мякиной Жак кормил его досыта, Осел чуть не вылизывал корыто. Жак ликовал: любуйтесь, мужички!
На сене Жак немало сэкономил: Осел привык к опилкам и соломе. Но через месяц почему-то сдох.
...Горя любовью к ближнему, сеньоры Ввели оброки, отменив поборы. Ликуй, крестьянин!... но ищи подвох.
78. Странная любовь.
Ты встречи ждешь, как в первый раз, волнуясь, Мгновенья, как перчатки, теребя, Предчувствуя: холодным поцелуем Как в первый раз - я оскорблю тебя.
Лобзание коснется жадных губ Небрежно-ироническою тенью. Один лишь яд, тревожный яд сомненья В восторженность твою я влить могу...
Чего ж ты ждешь? Ужель, чтоб я растаял В огне любви, как в тигле тает сталь? Скорей застынет влага золотая И раздробит души твоей хрусталь...
Что ж за магнит друг к другу нас влечет? С чем нас сравнить? Шампанское - и лед?
83. Рассуждения слуги.
У всякого свои предубежденья! Вас злит лорнет, месье, иных - сабо, А, скажем, господина моего Все, что к рогам имеет отношенье.
На днях он выбил изобилья рог Из рук фарфоровой богини счастья. Над Зодиаком, к счастью, он не властен А то бы сбил созвездье Козерог!
Шарахается прочь рогатый скот, Когда навстречу стаду он идет, И прячет свой рожок пастух, бледнея...
Месье, кладите шляпу на кровать: Рога в передней велено убрать. Ох, мне уж эти узы Гименея!
87. Под знаком Кадуцея.
Мир начался с торговли: дед Адам За яблоко расстался с райским садом. Христос был продан выгодней куда За тридцать серебром, с доставкой на дом.
С тех пор торгуют все по мере сил: Попы, юристы, сводники, маркизы... А Клеопатре головой платил За ночь любовник - вот дороговизна!
С Наваррским закупили как-то мы Париж, Марго и десять лет тюрьмы Всего лишь за обедню - просто чудо!
...А в наши дни потерян всякий стыд: За тридцать су всю Францию сулит Испанцам некий Генрих Гиз, иуда!
88. В таверне.
Агриппе д'Обинье
Хозяйка раскраснелась у огня. Гасконец тощий, отрезвев от злости (Он проиграл и плащ, и шпагу в кости), Кричит: "До нитки обобрал меня!"
Трудясь над жирным крылышком индюшки, Вздыхает, пОтом исходя, монах: "Святой Мартин! Опять ни капли в кружке! Sic transit... Эй, хозяюшка, - вина!"
Жонглер бродячий бьет мартышку спьяна. О чем-то врет раскрывшим рот крестьянам Ландскнехт в камзоле четырех мастей...
Так жизнь течет. Все словно ждут свершенья По воле рока, по вождей веленью, По прихоти игральных ли костей...
90. Шестое чувство.
В шальной калейдоскоп фортуны-шлюхи Весь я не погружался ни на миг: Я видел все, я слышал, щупал, нюхал, Я пробовал от скуки на язык
Все вскользь... Увы, казалось: только снится Мирских делишек пестрый карнавал! Я лишь Свободы робкие зарницы Шестым чутьем угадывал, искал...
Пять чувств оставил миру Аристотель. Прощупал мир я вдоль и поперек, И чувства все порастрепал в лохмотья Свободы отыскать нигде не смог.
Пять чувств кормил всю жизнь я до отвала, Шестое чувство - вечно голодало.
91. Бывшему другу.
Я был тебе как пилигриму - посох, Как бунтарю - оружие в бою: Припомни, как связал я жизнь свою С твоей, король-солдат, король-философ!
Как спали вместе на земле сырой, Одним плащом истрепанным укрыты... А помнишь, как - с гитарой под полой Мы пробирались к окнам Маргариты?
Я был оруженосцем, другом, тенью... Теперь ты стал французским королем. Боюсь я, скучно будет нам вдвоем! Зачем тебе Гийом? Для развлеченья?
Довольно! Льстить и врать, как сивый мерин, И быть твоим шутом - я не намерен.
94. Anno Domini MDC (в год 1600).
Часы бьют полночь... Через миг умрет Последний день шестнадцатого века. - Вина! Твое здоровье, время-лекарь! Что принесет нам Новый век и год?
Настанет мир. Подешевеет соль. Жак перестанет в суп плевать соседу. Обещанную курицу к обеду, Расщедрясь, даст нам скупердяй-король.
Придворным дамам скинут лет по двадцать. Дозволит Ватикан Земле вращаться, Наука вообще шагнет вперед.
Меня за скептицизм накажут плетью, И много прочих радостей нас ждет. Все это будет!.. Но в каком столетье?
95. За что меня любили.
Когда стоишь одной ногой в могиле, Ты вправе знать: за что тебя любили?
Меня любила мать за послушанье, За ловкость рук - учитель фехтованья, Феб-Аполлон - за стихотворный пыл.
За томный взор меня любили прачки, Марго - за вкус, а судьи - за подачки. Народ за злой язык меня любил.