«А что это означает? Почему «П»? - заметался обеспокоенный взгляд Тадоль-па по панели пульта. Увидел кнопку с буквой «П», утопил ее - и тут же на экране появилось изображение его комнаты с двумя валяющимися на полу и на кровати фаронами. Изображение продержалось какое-то мгновение, прервалось и вновь стало воспроизводиться… Значит, Кари была у него, видела фаронов, а электронный механизм станции надзора отфильтровал опасное для кселензов видение и ввел его в память. Поэтому и стоит буква «П», понял Тадоль-па и содрогнулся, представив, что было бы, если бы не он сидел сейчас за пультом.
На подлокотниках кресла, в том месте, куда ложатся ладони, торчали два подвижных рычажка. Тадоль-па взялся за один из них, и тут же на экране высветилось кольцо с крестиком по центру. Предположение, что этот экран, шлем и ручки на подлокотниках были установкой диктата, подтвердилось после того, как Тадоль-па притронулся ко второй ручке: он как бы переместился в Кари, ощутил шероховатость мозоля на мизинце левой ступни, приятное тепло, разлившееся по молодому телу от быстрой ходьбы, услышал легкомысленную песенку, которую она напевала с наигранной беспечностью, стараясь скрыть то, к чему возвращались ее мысли на самом деле.
«Кари, я взял тебя под надзор, -сказал Тадоль-па, и женщина остановилась, замерла, выжидающе уставясь взглядом в стену. - Не бойся ничего, это я - Тадоль-па».
«Я не боюсь… Где ты?»
«В станции надзора за мыслями».
Кари подняла взгляд под купол города и непонимающе следила за устремившейся туда крошечной капелькой лифта.
«А как ты оказался там?»
«Захватил».
С лица Кари постепенно сходило выражение испуга и непонимания.
«Как захватил?»
«Долго рассказывать, а у нас нет времени».
«Тебя должны были психотрепанировать, я знаю… Я прибежала, чтобы увести тебя, а там… Ты герой, Тадоль-па! Я всегда восхищалась тобой. Ты, ты…»
«Успокойся, Кари. Я не герой, - я смертник. А смертникам терять нечего».
«Не думай так. Если станция в наших руках, мы разнесем их. Я тоже взяла парализатор…»
«А записи?… Я оставил тебе в лестничном тайнике».
«Взяла».
«Тогда иди во дворец».
«Понимаю, там лифты…»
«Тебе ничего больше не надо понимать, - жестко сказал Тадоль-па. - Возьми себя в руки!»
«Прости меня».
«Обезмыслься. Иди в приемную ле-Трава. Ты там мне нужна».
Кари кивнула и, приученно склонив голову, направилась в сторону дворца. Разговор больше не возобновлялся. Тадоль-па вел Кари.
У входа во дворец Кари остановил фарон, оглядел похотливым взглядом и мысленно проговорил с издевкой:
«К кому? Таких, как ты, только что выпроводили».
«Есть важное сообщение для Верховного», - ответила Кари, глядя на фарона скромно, но в то же время строго. «Говори»,
Дольше Тадоль-па не мог рисковать, и, когда лицо фарона попало в круг на экране, он надавил на рычажок под рукой с надписью «переброс». Раздался щелчок, и на экране появилась Кари, отображенная взглядом фарона. Она смиренно объясняла, почему не имеет права охраннику сказать то, что положено знать только Верховному кселензу ле-Траву. Тадоль-па нашел рычажок «диктата» и, ощутив, как замер в ожидании фарон, подумал, что надо бы отвести его взгляд в сторону, - и фарон отвернулся от Кари, уставился на проходящих мимо ученых. Кари проскользнула в покои мимо отвернувшегося фарона, но тут же столкнулась с выскочившим из отсека охраны полковником фаронов Гюпеем. Он схватил ее за руку: «Кто такая? Почему во дворце? Объясняй!»
Тадоль- па не дал ему дослушать объяснения и, переключившись на Гюпея, послал мотив бросить женщину и бежать по своим делам. Включив диктат, мысленно спросил: а что случилось?
Полковник воспринял вопрос как разговор с самим собой и, содрогаясь от страха, стал размышлять, широко шагая по коридору: «Что, что… Разжалуют - и прощай вечность. Может, удастся замять скандал? Усыпил - это еще не убил… Правда, неизвестно, что он натворил на станции надзора. Ох-хо, да одного того, что низший захватил станцию надзора, достаточно для смертного приговора. Ле-Трав должен замять, иначе ему тоже не сохранить пост», - решил полковник и от отчаяния смело толкнул дверь покоев своего повелителя. «Прямую связь, Верховный!»
Ле- Трав завтракал. Крупный, холеный мужчина, он возвышался над маленьким столиком, нехотя пробовал подставляемые слугами блюда, в каких-то ковырялся, другие тут же заставлял убрать. На визит Гюпея никак не отреагировал и отложил столовую папку, лишь когда тот неожиданно резким голосом стал разгонять слуг:
- Все вон отсюда! Завтрак окончен. На кухню! И ни шагу из дворца без моего разрешения.
Такого еще не бывало. Удивленный ле-Трав тем не менее сохранял» спокойствие и кивком подтвердил приказ Гюпея, заметив с иронией:
· Вероятно, полковник лучше знает, когда я сыт. Слушаю.
· Прямую связь!
Слуги выбежали в разные двери. Ле-Трав поднял руку и на рогатой от антенны скобе, охватывающей голову, нащупал рычажок включения прямой связи - экран перед Тадоль-па потерял изображение.
О чем они беседуют - Тадоль-па мог только-предполагать. Дожидаясь, когда появится изображение, он приподнял над головой сетчатый шлем, прислушался к стуку и голосам за дверью - охрана бесилась в неистовой злобе: приказы открыть дверь сливались с угрозами немедленной расправы. Сколько же в них вековой самоуверенности! Они не просят, раздумывал Тадоль-па, они умеют только приказывать и пугать; насилие и страх - их основные приемы управления.
На экране появилось изображение мягких домашних туфель ле-Трава, на которые уставился полковник.
«Вытащить и в утилизатор живым! - приказал ле-Трав. - Об остальном
подумаем потом».
«Беспокоюсь за аппаратуру. Если испортит станцию…»
«Тогда тебе не уберечь головы».
«Тебе тоже не уберечь своей, - с отчаянной смелостью, порожденной безвыходным положением, сказал полковник. - Прямую связь!»
Опять ослеп экран. Тадоль-па понял: они решали, как заставить его выйти из аппаратной или как проникнуть в нее. Вероятно, то и другое сделать им нелегко.
Тем лучше.
Когда на экране вновь появилось изображение, Тадоль-па быстро перешел на
слежку за ле-Травом.
«Иди. Сейчас я сам поднимусь», - сказал ле-Трав полковнику и. когда тот понуро вышел, скомандовал роботу-распорядителю - сидящему за столом благополучного вида старичку: «Собрать слуг. Одеться. Парадная форма. Быстрее».
Включив диктат, Тадоль-па «подсунул» ле-Траву мысль об зкл-Т-троне, о ключах к дверям. Ле-Трав воспротивился воспринятому подсказу, недоумевающе глянув на стену. Тогда Тадоль-па прибавил диктата и подсказал оправдание: «Посмотрю сейф, а то, может, тоже забрался в него какой-нибудь грязный инжер». Тадоль-па мысленно сделал шаг, и ле-Трав, как заведенная кукла, шагнул к роботу-распорядителю, набрал на его панели цифру 7931=20=2 и направился к свободной от мебели стене, в которой открыл массивную, под потолок высотой, дверь. Сейф был завален оружием. Лоснились от смазки новенькие парализаторы, посвечивая красными глазками индикаторов заряженных батарей; в зажимах стояли лучеметы, так что сразу можно схватить любой и ввести в бой; в углу этого сейфа-арсенала стояли стволами вверх метатели шаровых молний, лежало много другого оружия, назначение которого не совсем точно понимал Тадоль-па, да и не стремился сейчас распознать. Его интересовали только ключи от экл-Т-трона, и, повинуясь диктату, ле-Трав ткнул кулаком в квадрат обшивки, перевернул его, крутанувшийся на шарнире, и вытащил сцепленные кольцом металлические пластинки ключей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});