Так что Алисе придётся идти по пути улучшения без меня. Если честно, то на берегу реки, в джунглях или раскинувшейся на востоке бескрайней саванне, мне намного лучше, чем в любом душном городке или центральном полисе.
Тут свобода! Можно идти, куда заблагорассудиться и делать что пожелаешь. Хочешь нырять за икринками, пожалуйста, никто не запрещает. Начинай заниматься добычей хоть с девяти лет, как это сделал я. Ведь в общине всегда нехватка ловких ныряльщиков.
Ещё есть охота на подросших в степи молодых Кава. Ведь они в три года — это ценный мех. В пять лет — сверхпрочна кожа. А начиная с восьми, на них появляются специальные наросты, заполненные сотнями килограмм мяса. Как утверждают скупщики имперских корпораций, самого вкусного и насыщенного бионанитами в этом секторе галактики. Плюс, в саванне хватает иной живности, чьё мясо идёт в еду, а шкуры и кожа на выделку. Кстати, охота, мне нравится больше всего.
А не хочешь гонять по степи на багги и стрелять из электромагнитных винтовок, можешь уйти на другой берег Волги. Спускаешься вниз по течению и присоединяешься к артели старателей, выискивающих жилы редких минералов. И никто тебя не остановит. Иди и маши виброкайлом, хоть с утра до ночи.
Можно забраться вверх по течению и вступить в артель лесорубов, добывающих разнообразную древесину. Вливайся в коллектив бородатых увальней, а плазморезак тебе выдаст их бригадир.
Это фронтир! И здесь каждый может найти себе на жопу столько приключений, сколько она сможет уместить.
Продолжая пересекать протоку, я заметил тёмное пятно в толще воды. Тело инстинктивно замерло, а глаза продолжали рассматривать знакомые очертания, от которых дыбом вставали волосы.
Как только я осознал, что прячется под водой, на сетчатке глаз всплыл моргающий оранжевый лог. Чёртов имплант с запозданием подтвердил наличие угрозы. При этом саморазвивающийся паразит похвалил меня за обнаружение опасности и тут же попросил себя проапгрейдить. Или, на худой конец, обновить прошивку в имперском пункте связи.
Встряхнув головой, я убрал все всплывшие сообщения и уставился на Алису. Она продолжала монотонно грести, не замечая моей остановки.
Пропустив изящное девичье тело мимо, я схватил её за щиколотку и одним движением притянул к себе. Затем всплыл, обхватил тонкую талию и, не обращая внимания, на гневный взгляд, прижал указательный палец к её рту.
— Тихо, не шевелись, там под водой засел ящер-патриарх, — прошептал я в аккуратное ушко и совсем не вовремя ощутил, что затвердевшие девичьи соски, начали слишком возбуждающе тереться о мою грудь.
— Ярик, что он здесь делает? Навсегда ушедшие из океана патриархи, сейчас на том берегу, закопались в глину и охраняют озёрца с кладками, — шёпотом протараторила Алиса, на этот раз не отстранившись, а ещё сильнее прижавшись ко мне.
— Мне, кажется, он сидит в засаде.
— Засада? Но, на кого? — не поняла девушка.
— Сама подумай. Над местом, где он застыл, каждый год проходит паром с охотниками, добывающими икру.
— Значит, на наших⁈ — удивилась Алиса, — Но нападений перед сезоном ранее не случалось.
— Всё течёт, всё меняется, — ответил я словами деда — Недаром ходят слухи, что Кава полуразумны.
— И что будем делать? — спросила девушка и я почувствовал, как она едва заметно трясётся.
— Если бы ящер нас засёк, то убил бы сразу. Ты же знаешь, на открытой воде от него пловцу не скрыться. Но, похоже, нам повезло и немного снесло течением. Так что можно продолжить исполнять задуманное.
А утром я обязательно шепну деду про засаду, делаю мысленную зарубку.
Девушка кивнула, и, стараясь не шуметь, поплыла дальше. Теперь она безропотно позволяла подталкивать себя под упругие ягодицы. Через десять минут мы благополучно выбрались на противоположный берег. После этого сразу принялись осматривать друг друга в поисках присосавшихся пиявок.
Не обнаружив мелких вампиров, мы взобрались на большой валун и принялись осматриваться.
Участок берега, к которому нас привело течение, оказался неплох. Обычно джунгли после нереста пытаются отвоевать обратно свою территорию. Но именно в этом месте, ящеры вытоптали всю растительность.
Это позволило рассмотреть, покрытую тропами и изрытую маленькими озёрцами, глинистую равнину, постилавшуюся на два километра. Далее уже шла полоса джунглей, отделяющих реку от большой степи.
Питательный состав, которыми были заполнены озерца, фосфоресцировал голубовато-зелёным светом. Поэтому местоположение всех кладок в радиусе километра, можно заметить даже невооружённым глазом.
— Ярик, что скажешь? — нетерпеливо поинтересовалась соседка.
Хотя она и была постарше, но новичок в промысле. Ведь я начал заниматься добычей икры чуть ли не с пелёнок. Дед показывал голографические снимки, на которых родители опускали меня в фосфоресцирующую жидкость. Для укрепления детского организма, утверждал старик. Так что меня не зря считали прирождённым следопытом.
— Не спеши. Подожди минутку, сейчас всё станет понятно, — ответил шёпотом.
А сам уже начал обшаривать окрестности в поисках цепочек свежих следов. Так можно определить местоположение, охранявших равнину патриархов. Заодно я выискивал наиболее безопасные пути к свежим кладкам.
— Ну? — снова прошипела девушка.
— Не нукай, не запрягла, — отбриваю её присказкой деда, указав на одно из небольших озёр, находившихся немного в глубине.
— Здесь есть кладки ближе и больше, — возразила Алиса и показала на светящуюся массу, находящуюся всего в тридцати метрах от нас.
— Нет, около неё патриарх закопался, — возразил я, уже получив от импланта схему с контурами, обрисовывающими недавно обнаруженных ящеров, — Видишь, костяной гребень торчит? Сразу он нас не заметит. Но потом пробудится от дрёмы, почуяв, что кто-то барахтается в озере и тогда нам конец.
Подруга отошла на шаг и пропустила меня вперёд, предоставив выбор цели. Ну, я и начал. Аккуратно ступая по глине, ищу более или менее подсохшие места и углубляюсь всё дальше в опасную зону.
Алиса шла след в след, будто пехотинец за сапёром. При этом она постоянно оглядывалась и готовилась в любой момент кинуться обратно к реке. Вторгнувшись в глинистый лабиринт из вытоптанных троп метров на двести, мы остановились возле средних размеров озерца, с застывшими в пучине крупными икринками.
— А побольше кладку не мог найти? — возмущённо прошипела подруга, — Судя по объёму, здесь икринок не больше шести сотен, а значит, пустышек не более двадцати.
— Дарёному ящеру в зубы не смотрят. Зато ближайший патриарх отсюда в пятидесяти метрах. Вон видишь, кончик хвоста едва шевелится? — указываю на ствол дерева, напоминающего змею, с шипастой гребёнкой на конце.
Не собираюсь больше спорить, поэтому встаю на колени и вытаскиваю вибронож. Провожу дрожащим лезвием по защитной плёнке, которая с момента нереста успела превратиться в затвердевшее желе.
Сделав крестообразный разрез, размыкаю края и откидываю их в стороны, подготовив лунку для погружения. Затем помогаю забраться в неё Алисе. Вижу, как она, едва погрузившись, начала быстро перебирать икринки, помечая каждую специальным, лакмусовым маркером.
Поставленные точки, мгновенно расплывались по белёсой поверхности шарика. Если в икринке находился зародыш, способный превратиться головастика, то состав помечал её оранжевым цветом. Если пустая, то она становится розовой.
Этот простой способ позволяет быстро определять пустышки. Каждая из них, как ни странно, стоила дороже сотни оплодотворённых. Конечно, сама икринка, в варёном, жареном и даже сыром виде очень вкусная. Одной-двух вполне хватит, чтобы накормить взрослого мужика. Только больше всего в них ценится совершенно иное.
Заставив себя оторвать взгляд от обнажённого тела Алисы, я быстро прошёл к соседней кладке. Повторил все операции, нырнул в питательный сироп и принялся быстро метить шарики, размером с мой кулак.
И как только началась работа, в сознании всплыл один из давних разговоров с дедом, записанный имплантом. Конкретно этот произошёл почти семь лет назад, накануне моего первого официального погружения за икрой.