Читать интересную книгу Пророк - Дмитрий Шидловский

— Хорошо, ваша светлость. С вашего позволения, хотел бы напомнить, что совет директоров Николаевских верфей ждет вашего решения о продаже предприятия.

— Продавать Николаевские верфи не будем. Передайте им мое поручение подготовить бизнес-план развития предприятия. Я думаю, что буду готов вложить в них до трех миллиардов рублей и привлечь кредитную линию Имперского Сберегательного банка.

Глава 2

ПРИЕМ

Прием был самым обычным. Его организовали в честь визита наследницы датского престола принцессы Биатрикс, прибывшей в Петербург, кажется, на конференцию по экологии Балтийского моря. Император появился в самом начале, произнес несколько дежурных фраз о российско-датской дружбе и удалился со своей высокой гостьей, предоставив остальным приглашенным танцевать и осаждать праздничный стол.

Больше двух часов я слонялся по залам Екатерининского дворца, то и дело останавливаясь, чтобы с кем-нибудь поболтать. Изредка поглядывая на часы, я прикидывал, сколько времени мне еще вот так надлежит без толку болтаться среди великолепных интерьеров восемнадцатого века и выслушивать светские сплетни. Наконец передо мной предстал гигантского роста поручик лейб-гвардии, облаченный в парадную форму, и, церемонно отдав честь, произнес:

— Вас ожидает его императорское величество.

Я кивнул и последовал за гвардейцем.

Кабинет государя был оформлен в полном соответствии со вкусами восемнадцатого века. Я сел в кресло времен Людовика Шестнадцатого, мельком подумав, что, может, когда-то в нем сиживал Григорий Потемкин, Александр Первый, а то и вовсе сама Екатерина Великая, и принялся рассматривать изящную позолоту и картины, украшавшие комнату. Через пару минут двери, ведущие в личные покои государя, распахнулись, и в кабинет вошел государь. Его величеству было уже под шестьдесят. Высокий и грузный, осанистый и моложавый, он напоминал Александра Третьего. На нем был мундир полковника Семеновского полка, чрезвычайно шедший к его фигуре. Я встал и поклонился.

— Рад вас видеть у себя, князь, — произнес государь, протягивая мне руку.

— Ваше приглашение — большая честь для меня, — ответил я на рукопожатие.

Император жестом пригласил меня садиться и сам опустился в соседнее кресло, закинув ногу на ногу.

— Как вам сегодняшний прием? — осведомился он.

— Великолепен, как всегда.

— В вашей фразе, как я понимаю, ключевыми являются слова: «как всегда», — усмехнулся император.

Я сдержанно улыбнулся.

— Простите, государь, я не любитель светской жизни.

— Это свойственно философам.

— Вы мне льстите.

— Нисколько. Все, кто имел удовольствие общаться с вами достаточно близко, характеризуют вас как человека с философским складом ума, весьма глубокомысленного и проницательного.

— Не смею опровергать мнение света, — ответил я, усиленно соображая, куда клонит император.

— Вы в последнее время слишком редко бываете при дворе, и я, увы, не могу сказать, что хорошо знаком с вашими воззрениями, — сокрушенно покачал головой император. — Впрочем, когда вы вернулись из Поднебесной, как я помню, вы высказали несколько дельных соображений относительно политики империи на Дальнем Востоке и в Северной Америке. Не многие знают, какое влияние они оказали на дальнейшие события и насколько были полезны для нас.

— Я всегда к услугам вашего величества. Как только вам снова будут необходима моя помощь...

— Уже необходима, — неожиданно прервал меня император. — А именно, ваше знание Востока. В данном случае восточной философии и религии.

— К вашим услугам, — повторил я. Ситуация, кажется, начала проясняться.

— Скажите, что вы знаете о так называемом учении «Небесного предела»? — осведомился государь.

— Чрезвычайно мало, — развел я руками. — Читал, не то в «Коммерсанте», не то на одной из страниц Интернета. Кажется, это учение некоего китайца, переехавшего в Калифорнию и объявившего себя пророком. Писали, будто он создал не то философскую школу, не то религию, тут же обросшую большим количеством последователей. Вот, собственно, и все.

— Но, возможно, даже по этим обрывочным сообщениям вы сумели составить определенное мнение?

— Да как сказать... Судя по всему, это смесь буддизма и даосизма с доброй примесью восточной мистики.

— Вам не показалось, что речь идет о новой тоталитарной секте?

— Вряд ли, государь. Отсутствуют основные признаки: безоговорочное подчинение лидеру и предсказание скорого конца света. Впрочем, однозначно отвергать такое предположение я бы не стал.

— А сам этот новоявленный пророк, кто он? Жулик, помешанный... или святой?

— Боюсь, что не готов ответить, ваше величество. Но, может быть, я попытался бы сделать предположение, если бы знал подробности, известные вашему величеству.

— В Северной Америке учение «Небесного предела» имеет уже более полутора миллионов последователей, в Китае — более тридцати миллионов, во Франции — сто семьдесят тысяч. Это только люди, вступившие в секту официально. А сколько сочувствующих? В границах Евразийского союза «школы небесного сознания» — так они это называют — растут как грибы. Одна такая есть уже и в Петербурге. Их влияние ширится.

— Вот как? — удивился я. — Должен признаться, в последнее время я следил только за новостями, связанными с деловой жизнью. Влияние новейших философов на современность мне казалось преувеличенным.

— И совершенно напрасно. Познакомьтесь с его учением поближе, — не то попросил, не то приказал государь. — Виктор Гюго сказал: «Можно сопротивляться вторжению армий, но вторжению идей сопротивляться невозможно». На Земле нет сейчас такой силы, которая могла бы бросить вызов военной мощи Российской империи, однако армии не в состоянии сопротивляться вторжению идеологий. Мы с вами знаем, к чему привела эту страну восемьдесят восемь лет назад коммунистическая доктрина. Революция семнадцатого года стала следствием не плохой работы полиции и не просчетов армии, а закоснелости империи, ее привязанности к устаревшим догмам. Николай Второй так и не понял, что с идеологией должна бороться идеология, а не жандармерия и казаки. За это он и получил свою пулю в Екатеринбурге. Когда я восходил на престол, то поклялся, что не допущу повторения ошибок прошлого. Мои возможности вмешиваться в политическую жизнь страны ограничены конституцией, но обязанности заботиться о процветании империи с меня никто не снимал. Впрочем, мировое положение обязывает нас думать и о спокойствии и процветании всего мира. После развала США мы — единственная сверхдержава и оплот стабильности. Кризис у нас будет означать общемировой кризис. И если я увижу, что где-то на земле снова зреет идеология, грозящая ввергнуть Россию и мир в пучину бед, я сделаю все, чтобы воспрепятствовать ее распространению.

— А вы уверены, ваше величество, что здесь мы имеем дело именно с опасной деструктивной идеологией?

— Нет, — покачал головой император. — Является учение «Небесного предела» опасным и деструктивным или это просто новое философское течение, я хочу узнать от вас. Но я не могу оставить без внимания столь стремительно набирающую популярность философию.

— Хорошо, ваше величество, я выясню это.

— Благодарю. Я попрошу директора Имперского Комитета Государственной Безопасности навестить вас завтра же и предоставить вам всю необходимую информацию.

— Умоляю, не надо. Пусть ко мне приедет тот сотрудник аналитического управления, который занимался этим делом.

— Почему? — император был заметно удивлен. — Ведь генерал Шебаршин весьма информированная личность.

— Безусловно, но все же он администратор и глава спецслужбы, а значит, так или иначе вовлечен в политику. Я хотел бы поговорить с экспертом, который рассматривал проблему, не заостряясь на вопросах внешней или внутренней политики.

— Хорошо, — согласился государь. — Не смею вас более задерживать.

— Благодарю вас, ваше величество, за аудиенцию. Всего доброго, — я встал из кресла.

— До свидания, князь.

Я поклонился и направился к выходу, но император окликнул меня:

— Князь, а все-таки, почему вы так легко согласились? Ведь вы чрезвычайно занятой человек. На вас одна из крупнейших в мире корпораций, на государственной службе вы не состоите. Зачем вам это?

— Меня попросил сам император. Это ли не причина?

— Для вас, полагаю, нет, — государь внимательно посмотрел мне в глаза. — Предыдущие мои просьбы, включая и предложение занять пост министра иностранных дел, вы неизменно отклоняли под разными предлогами.

— Но я неоднократно выполнял отдельные поручения, которые имели значение для империи и Евразийского союза. Сейчас, по просьбе господина Вольского, я участвую в переговорах с правителями германских государств по вопросам торговых отношений в Европе.

— Согласитесь, это непосредственно касается деятельности вашей корпорации.