Читать интересную книгу Поможем ребенку добиться успеха: действенные методы и причины, по которым они работают - Пол Таф

Однако на практике все гораздо сложнее. Ряд школ применяют системный подход к развитию сильных черт характера, учителя по всей стране больше, чем когда-либо, говорят с учениками о важности таких качеств, как настойчивость и упорство. Однако в ходе работы над книгой «Как дети добиваются успеха» я отметил парадоксальную вещь: многие педагоги, с которыми мне довелось общаться, великолепно развивали у своих учеников некогнитивные способности, хотя на занятиях они об этих способностях ни слова не говорили.

Рассмотрим пример Элизабет Шпигель, преподавателя по шахматам, о которой я подробно писал в своей книге «Как дети добиваются успеха». Она обучает игре в шахматы учащихся средней школы № 318 – обычной неспециализированной государственной школы в Бруклине, в которой учатся в основном цветные дети из малообеспеченных семей. Как я уже говорил в своей книге, благодаря Шпигель школьная команда шахматистов стала сильной и конкурентоспособной: она регулярно одерживает верх над командами частных школ, получающих лучшее финансирование, и выигрывает чемпионаты страны. Наблюдая за работой Шпигель, я видел, что она не просто учит детей игре в шахматы, а прививает им чувство сопричастности, уверенность в себе, целеустремленность. Среди навыков, которыми обладали ее ученики, я отметил множество таких, которые, по мнению других педагогов, формируют сильный характер. Дети упорно решали сложные задачи, преодолевали масштабные препятствия, не теряли самообладания и стойкости в безвыходных, отчаянных, проигрышных ситуациях, преследовали долгосрочные цели, которые порой казались нереально далекими.

В то же время, наблюдая за работой Элизабет Шпигель, я ни разу не слышал, чтобы она произносила такие слова, как «настойчивость», «характер» или «самоконтроль». Она говорила с учениками исключительно о шахматах, почти никогда не напутствуя и не поощряя их. Ее главный педагогический прием заключался во внимательном совместном анализе игр, в открытом и подробном обсуждении допущенных ошибок – так она помогала ученикам понять, что они могли сделать иначе. Что-то в ее внимании к работе учеников, в тщательном анализе этой работы влияло не только на их умение играть в шахматы, но и на отношение к жизни.

Возьмем другой пример – Ланиту Рид. Она воспитывала у детей характер лучше, чем большинство педагогов, с которыми я когда-либо встречался, но при этом ни словом не упоминала о характере, да и вообще не была педагогом. Ланита работала парикмахером в собственном салоне под названием «Одаренный Ганс» на южной стороне Чикаго. Кроме того, она подрабатывала воспитателем в группе «Программа защиты молодежи», созданной департаментом по делам школ Чикаго для интенсивной воспитательной работы с учащимися из группы риска. Предполагалось, что эти ребята могут совершить преступление с применением огнестрельного оружия или стать жертвами таких преступлений. Когда я познакомился с Рид, она работала с семнадцатилетней Китой Джонс. У девочки было очень тяжелое детство, и она выражала отчаяние и гнев, практически ежедневно устраивая в школе драки с первым попавшимся сверстником, который, как ей казалось, не так на нее посмотрел.

На протяжении нескольких месяцев Рид часами беседовала с Китой в своем салоне, закусочных, боулинге, выслушивала рассказы о ее проблемах и давала советы, которые могла бы дать старшая сестра. Рид – потрясающий воспитатель: сострадательный, добрый, но отнюдь не мягкий. Она сочувствовала Ките и поддерживала ее, переживала из-за того, что той довелось вынести, однако в то же время четко давала понять: чтобы изменить жизнь, ее подопечной придется много и напряженно работать. Благодаря Рид Кита изменилась именно так, как того хотели бы педагоги, воспитывающие у детей сильный характер: она стала более настойчивой, выносливой, оптимистичной, более способной к самоконтролю, готовой отказаться от сиюминутного вознаграждения ради долгосрочного успеха. Это произошло без каких-либо упоминаний о некогнитивных навыках или сильном характере.

Я наблюдал за работой Рид, когда писал книгу, но лишь позднее, когда книга увидела свет, задался вопросом о том, что обучающая парадигма может просто не сработать в ситуации, когда молодым людям необходимо привить сильные некогнитивные навыки. Вероятно, характер нельзя развить так же, как склонности к математике. К примеру, нельзя научить человека решать квадратные уравнения, не упоминая об этих уравнениях. В то же время, работая над книгой, я понял, что можно научить детей лучше контролировать свои поступки, ни разу не упомянув о важности самоконтроля. Еще я выяснил, что педагогические методы, хорошо работающие в деле изучения математики или истории, неэффективны, когда речь заходит о формировании характера. Ни один ребенок еще не стал более любознательным, решая тесты на любознательность, а лекции об упорстве явно никак не влияют на то, насколько упорными станут в будущем их слушатели.

Это открытие поставило передо мной новые вопросы: что, если некогнитивные способности категорически отличаются от когнитивных навыков? Что, если их нельзя развить тренировкой и практикой? Что, если процесс их развития вообще не похож на процесс обучения чему бы то ни было – чтению, письму, счету?

Я пришел к выводу о том, что не следует считать некогнитивные способности навыками, которым можно обучить. Правильнее и полезнее считать их продуктом окружения ребенка. Есть очевидные доказательства того, что это представление верно применительно к раннему детству. В последние годы мы узнали много нового о том, как неблагоприятное окружение влияет на раннее развитие ребенка. К тому же все чаще приходится видеть, что даже в средней и старшей школе некогнитивные способности ребенка отражают в основном окружение, в котором он постоянно находится, и прежде всего его окружение в образовательном учреждении.

Это важно в первую очередь тем, кто старается помочь детям развить эти способности, и в целом тем, кто стремится сократить разрыв между достижениями детей из разных социальных слоев, предоставить детям из неблагополучной среды более широкий спектр возможностей. Стремясь развить у ребенка упорство, настойчивость или способность к самоконтролю, не нужно начинать с самого ребенка. Для начала следует изменить его окружение.

Глава 4. Стресс

В связи с вышеизложенным возникает еще один важный вопрос: что именно в повседневной жизни ребенка из неблагополучной среды больше всего мешает развитию навыков, необходимых ему для достижения успеха? Одна из составляющих ответа на этот вопрос – обычные проблемы со здоровьем: питание у детей из бедных семей в среднем менее полноценно, чем у детей обеспеченных родителей, а уровень медицинского обслуживания гораздо ниже. Еще одна составляющая ответа связана с ранним развитием восприятия: обеспеченные родители обычно покупают своим маленьким детям больше книг и развивающих игрушек; малоимущие родители в большинстве своем живут в районах, где нет хороших библиотек, музеев и прочих возможностей для развития, а их словарный запас при разговорах с детьми не очень широк и разнообразен.

Все эти факторы имеют огромное значение. И все же сегодня нейробиологи, психологи и другие исследователи обращают внимание на новый, совершенно иной набор причин, провоцирующих трудности у детей из неблагоприятной среды. Их исследования меняют наше представление о негативных факторах и возможностях и демонстрируют, что главный механизм, посредством которого среда воздействует на развитие ребенка, – это стресс. Конкретные факторы внешней среды, влияющие на ребенка на протяжении долгого времени, порождают у него нездоровый, повышенный уровень стресса. Именно стрессогенные факторы мешают здоровому физическому и психическому развитию гораздо сильнее, чем нам представлялось ранее.

Неблагоприятные условия жизни, прежде всего в раннем детстве, сильно влияют на развитие имеющейся у каждого из нас сложной системы реакции на стресс, в работе которой участвуют мозг, иммунная и эндокринная системы (лимфатические узлы вырабатывают и выделяют гормоны стресса, в том числе кортизол). У детей младшего возраста эта сложная система крайне чувствительна к внешним стимулам. Она постоянно реагирует на сигналы из окружающей среды, дающие ей понять, чего следует ожидать в ближайшие дни и годы. Когда сигналы сообщают, что грядут тяжелые времена, система реагирует – готовит организм к трудностям: повышает кровяное давление, увеличивает производство адреналина, усиливает бдительность.

В краткосрочной перспективе, особенно в небезопасном окружении, такая реакция вполне оправданна. Когда наша система обнаружения угрозы, которую иногда называют механизмом «бей или беги», приведена в состояние повышенной готовности, мы всегда готовы к опасности и можем быстро на нее среагировать. Иными словами, такая адаптация имеет очевидную эволюционную подоплеку. Однако в организме, переживающем эту адаптацию на протяжении долгого времени, может возникать целый ряд физиологических проблем. Чаще всего это ослабление иммунной системы, нарушение обмена веществ, приводящее к прибавке веса, а в более старшем возрасте – к самым разным недомоганиям, от астмы до заболеваний сердечно-сосудистой системы. Еще страшнее то, что стресс может влиять на развитие мозга. Высокий уровень стресса, особенно в раннем возрасте, замедляет развитие префронтальной коры – части мозга, регулирующей самые сложные и тонкие умственные действия, а также нашу способность к эмоциональному и когнитивному саморегулированию.