найдут, то какая часть еды доберётся до нас в конечном итоге.
Каждый разведыватель знает, что такая тьма народа – не только неудобство и шанс остаться «без штанов», но и отличное место для «рыбалки». Можно просто сидеть и ничего не делать, а сведения и слухи сами идут косяками в сети.
– Слиабан – это рай! – сказал я Ютеру.
– Я посмотрю на тебя завтра, – хмыкнул он мне в ответ.
– Завтра у тебя будет чем заняться, вместо того чтобы меня разглядывать.
Праздник праздником, а работу никто не отменял.
Но тогда вечером был тот блаженный момент, когда работа ещё не началась и можно провести время в своё удовольствие.
Стараясь игнорировать голодное возмущение в животе, я прикрыл глаза и весь стал слухом. Когда я брал свои первые уроки в каменных кабаках Нааса, поначалу меня хватало на несколько минут: дальше я путал и забывал всё, что услышал, и выходил на улицу с больной головой. Сейчас же я мог не один час плыть по течению разговоров, перетекая с одного на другой или запоминая две-три нити сразу. И раем Слиабан я назвал отнюдь не за красивый внешний вид и всепоглощающее ощущение праздника. За то время, пока мы с Ютером продирались на веранду сквозь весёлую толпу, я успел узнать, что Байдур-столяр уже надрался, едва не оттяпал себе палец и завтра пропустит всё празднество. Вместе с дуновеним ещё по-летнему тёплого ветра принесло слух о какой-то бабке на окраине, у которой выросла такая большая тыква, что та решила разрезать её прямо на грядке, залезла в плод целиком, а потом не могла выбраться из скользкой мякоти и так бы и осталась там, если бы её не заметили соседские дети. Некая Басери вот-вот родит, а дочь высоченного красноносого мужика (судя по запаху, кожевенника) ждёт не дождётся завтрашнего выступления какого-то менестреля, в то время как сам обладатель багрового носа скорее опасается за невинность дочери в связи с прибытием этого самого «бренчалки-рифмоплёта».
Я открыл глаза: сумерки сгустились, зелень заката почти почернела. На фасадах позажигали факелы, в окнах и в разноцветных фонарях – свечи.
Вместе с наступлением темноты перешли к печальным новостям. Рыбный обоз из Озёрного края задержался, и в этом году тамошней копчёной рыбы на празднике можно не ждать, не то что в том году – ого-го, сколько её было!
А ещё все знали о скором прибытии судьи-дознавателя, его и боялись, и одновременно надеялись, что ему удастся найти Слиабанского Кровопийцу, – неожиданное для меня известие. В ордене старались сделать всё, чтобы ни один слух не просочился за врата замка, а здесь уже гадали и делали ставки, когда точно он прибудет, лыс он или нет, толст или тонок, и будут ли сопровождать его прибытие гром и молнии – ха-ха-ха, верят в своего Уль-Куэло, как дети малые.
Если бы эти насмешники видели и знали то, что видели и знали я и мои братья по ордену, им даже не пришло бы в голову смеяться над именем Уль-Куэло, последнего бога среди людей. Но тем и сильно наше братство, что мы рано или поздно донесём свет знаний до самого отдалённого уголка мира. Вера моя крепка.
За весь вечер ни слова я не услышал о ведьме и был этим здорово разочарован. А ведь в том числе и по её душу должен прибыть судья-дознаватель на уже подготовленную нами с Юретом почву. Отдельно наш наставник упирал на то, что скорее всего ведьма и Кровопийца – это одно и то же лицо.
– Эй, взгляни, – напарник оторвал меня от одновременного прослушивания всех этих разговоров. – Такое зрелище пропускаешь!
Я проследил за его взглядом и увидел посреди площади прямо-таки эпизод из дешёвенького спектакля: пылкий юноша пытается вернуть расположение хорошенькой девушки.
Он дарит ей цветы, преклоняет колено, что-то вдохновенно говорит, а она, как и положено в таких сценах, возвращает ему букет, разворачивается на каблуках, взмахнув юбками, и уходит за кулисы.
– Жалко парня, – посочувствовал Ютер неловко поднимающемуся с колена юноше.
Мне, в общем-то, дела не было ни до него, ни до его дамы сердца, ни до того, что там у них произошло. Я пожал плечами и принялся за ужин, который наконец-то добрался до нас буквально по головам.
Сейчас я сижу в нашей тесной комнатушке и при свете орийского фонаря пишу эти строки. Ума не приложу, как я засну под рулады, которые во сне выдаёт храпящий Ютер!
10 октября
День второй
Погода не подвела – было ещё теплее, чем накануне, и небо сплошь весеннее, совсем не соответствующее осеннему пейзажу вокруг. В таких условиях, пожалуй, сложнее чем обычно сочетать работу и роль беспечного путешественника, которую я продолжал играть.
Гостиницу с Ютером мы покинули по одиночке, как условились заранее. Ему выпало толкаться на ярмарке, продолжая слушать, и за выпивкой выводить разговоры в нужное русло. Последнее у него, в отличие от меня, получалось замечательно. Конечно же, обильные возлияния не приветствуются в ордене, но в случае с Ютером делалось исключение: он великолепно справлялся с работой. Мой друг детства и напарник обладает одной несомненной способностью: он может выпить, кажется, целую бочку и остаться практически трезвым. Что до меня, то я для этого никогда не годился – хмель очень быстро ударяет мне в голову, и на следующий день чувствую себя из рук вон плохо.
Сегодня же мне предстояло якобы праздно шататься по Слиабану, обойдя все три интересующих нас места нападения. Я отлично влился в похмельную толпу: гудящий всю ночь под окнами народ совершенно не дал выспаться, голова раскалывалась, и я снова с тоской вспомнил ночёвки в лесу у костра.
Северные кварталы Слиабана разительно отличаются от южной части. Каменные здания, нарядные фасады, разноцветные стёклышки в окнах – всё это осталось за спиной, кольцом расположившись вокруг главной площади, где с самого утра уже вовсю гремела осенняя Слиабанская ярмарка. По мере того как я продвигался на север, улицы сузились, деревянные некрашеные дома, потемневшие от времени и сырости, обступили со всех сторон, нависая над прохожими своими пузатыми вторыми этажами. Несколько раз сверившись с картой, я добрался, наконец, до складских помещений.
Это, конечно, город в городе. Здесь стоит довольно сильный стойкий запах рыбы, кож и ещё какой-то кислятины. Я добрался до дома, задворки которого на моей карте были обозначены крестом с цифрой «один». Первое нападение.
Материлы по делу я прочитал и буквально выучил наизусть ещё по дороге