Издалека слышится голос:
- Вы полковника нашего не видели? Ищу, ищу и никак не найду!
Это вас разыскивают, - трогает меня за плечо адъютант.
- Меня? Кто? - бормочу я, поеживаясь от холода и пытаясь снова задремать.
- Комдив здесь, - открыв дверцу, говорит кому-то Черепанов.
"Да, это меня разыскивают", - наконец доходит до моего сознания, и дремота мигом улетучивается.
- Товарищ полковник! Вас вызывает к себе командующий войсками фронта, - подойдя к машине, докладывает офицер, оставленный Секаревым на станции Валдай для связи с прибывающими эшелонами.
- Я же только что от командующего, - говорю я ему.
- Когда вы выехали?
- Около двух.
- А мне позвонили из штаба фронта в половине четвертого и приказали разыскать вас.
Сомнений не оставалось. Значит, произошли какие-то изменения. Нало срочно возвращаться.
Минут через сорок - пятьдесят я снова у генерала Курочкнна.
- Решил подтянуть вас поближе к линии фронта, - говорит он мне, - и поэтому изменил станции выгрузки. С сегодняшнего дня все ваши эшелоны начнут подаваться на станция Дворец и Любница. Тем, кто сосредоточился в старых районах, дайте сегодня отдохнуть, а завтра к вечеру передвиньте их в новый район. Смотрите на мою карту, - подзывает он меня к себе и показывает новый район и маршруты.
Двухкилометровку местного района я видел впервые и разглядывал ее с интересом.
- А у вас своя карта есть? - вдруг спрашивает генерал.
- Пока нет.
- Тогда возьмите мою. Я поблагодарил его и взял.
- Ну вот, пока все, - говорит Курочкин. Часы показывали шесть утра. Было это 21 сентября 1941 года.
* * *
Возвратился я к себе, когда уже совсем рассвело. - Где же ты запропал? Случилось что-нибудь? - бросился ко мне комиссар. Вместе с Секаревым и Иноходовым он поджидал меня в избе у начальника штаба.
- Все в порядке! - ответил я, снимая снаряжение и присаживаясь к столу, - даже лучше, чем предполагал.
- А мы то беспокоились! Решили, если через час не подъедешь, посылать на розыски.
- Ты, Григорий Иванович, может быть, чайком напоишь с дороги?-спросил я у Секарева.
- Можно заказать...
- У нас в своей хате все подготовлено, - перебил Шабанов, - есть и чай, и завтрак. Хозяйка с самого рассвета старается. Попьем дома, а то она обидится.
- Дома так дома.
- Вы нас, товарищ полковник, не томите, расскажите, что вы узнали в штабе,-попросил Иноходов. Я сообщил все по порядку.
- Раньше чем через неделю в бои не вступим, - сказал Секарев. - Денька три будут подтягиваться наши эшелоны, а затем, при всех условиях, дня три четыре дадут на изучение обстановки и на подготовку.
- Так и полагается, - поддержал Секарева Иноходов. - По уставу на подготовку к бою отводится: комдиву - два дня, комполка - один день, комбату с комротами - один день; итого четверо суток.
- А вы не особенно-то рассчитывайте, - умеряет восторженный пыл друзей Шабанов. - На войне все бывает: думаешь одно, а получиться может другое.
- Ну, уж вы, товарищ комиссар, все берете под сомнение, - недовольно ворчит Иноходов. - Обещали же комдиву в штабе фронта!
- Нет, товарищи, обещать мне ничего не обещали, - сказал я, - там только соглашались с моими доводами.
- Это одно и то же. Если соглашались, значит, дадут, - уверенно говорит Иноходов.
- Будем надеяться.
Заглядывая несколько вперед, скажу: предположения наши не оправдались. В бой пришлось вступить при неблагоприятных условиях, без должной ориентировки и подготовки, не через неделю, а через три дня, когда большая часть дивизии находилась еще в пути. Но в то утро мы были вполне уверены, что дела наши пойдут нормально, по уставу, и мы сможем своевременно подготовиться к боям.
В последующие ночь и день прибывшие части выдвигались в новые районы. Раскисшие полевые дороги изматывали силы.
На станции Дворец и Любница не поступило ни одного эшелона: Бологое бомбила фашистская авиация, и там образовалась пробка.
На второй день, как только наши части, прибывшие из фронтового тылового района, передвинулись в армейский район, дивизия по распоряжению начальника штаба фронта была передана в состав 11-й армии генерал-лейтенанта В. И. Морозова. Я решил в первую половину дня продолжать ознакомление с новым районом и станциями выгрузки, а к командарму с докладом о состоянии дивизии явиться во второй половине дня.
Вместе с адъютантом я выехал на станцию Любница. Это была наша конечная станция: дальше на запад все станции от Лычково до Руссы находились в руках противника,
Уже при подъезде к станции чувствовались близость фронта и напряженность недавних боев. Большинство станционных построек было разбито, железнодорожные пути исковерканы.
В полуразрушенном вокзале меня встретил незнакомый майор.
- Товарищ полковник! - обратился он ко мне.- Вы командир дальневосточной дивизии?
- Да.
- А я из оперативного отдела штаба армии. Меня направил сюда начальник штаба наблюдать за выгрузкой и сосредоточением вашей дивизии, а заодно встретить вас и передать распоряжение.
Майор вынул из своего планшета конверт и протянул его мне. "Сегодня 22.9.41 в 19.00 вам надлежит прибыть в штаб армии для доклада командующему о состоянии дивизии", - говорилось в предписании.
- Вы не знаете, смог бы командующий армией принять меня пораньше, скажем, часа в три - четыре дня? - спросил я.
- Нет. Он к двенадцати выехал в штаб фронта и едва ли скоро вернется.
- А до вашего штаба далеко?
- Километров пять, прямо по шоссе, в Семёновщине.
Майор сказал мне, что час тому назад ему удалось переговорить с комендантом станции Валдай о наших эшелонах. По мнению коменданта, раньше следующей ночи ожидать прибытия войск нельзя. Поблагодарив за сообщения, я попросил майора доложить начальнику штaба армии, что в Семеновщине буду своевременно. Майор поехал к себе в штаб, а я продолжал рекогносцировку.
Во всем тыловом районе было единственное шоссе от станции Любница на Семеновщину, Сухую Ниву и далее на Демянск, занятый противником. Вся прилегающая к шоссе местность имела малоприезжие, раскисшие после дождя грунтовые дороги. Машина наша буксовала, застревала на каждом шагу, н нам поминутно приходилось вытаскивать ее из грязи.
- Товарищ полковник, куда же мы попали? - тревожно спрашивал меня адъютант. Здесь не только без карты, а и с картой заблудиться можно. Кругом леса, перелески да болота. Как тут воюют? Ни сопки, ни наблюдательного пункта. Ну и ну! -беспомощно разводил он руками.
* * *
Ровно в 19.00 я прибыл в штаб армии.
Командарм еще не вернулся. Принял меня начальник штаба армии генерал-майор И. Т. Шлемин. Я доложил ему о состоянии дивизии. Когда с делами было покончено, он предложил мне пообедать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});