чтобы выполнить какое-то доминирующее требование в моем сознании — моей реальности. Также понимал, что ничего не могу с этим поделать. Я только знал, что у меня не было другого способа быть с ней. Я был собой и не мог изменить себя, чтобы вписаться в какую-либо другую нишу в отношении Брианны.
— Я хотела, чтобы у тебя были эти фотографии. Они только для тебя, Итан. Только ты можешь видеть эти фотографии. Они — мой подарок тебе.
— У меня нет слов. — Я просматривал фотографии медленнее, впитывая образы и наслаждаясь каждой из них. — Мне нравится эта фотография, где ты смотришь через плечо, а твоя вуаль спущена на спину. — Я еще немного изучил фотографию. — Твои глаза открыты… и смотрят на меня.
— Так и есть, но мои глаза по-настоящему открылись только с тех пор, как мы встретились. Ты дал мне все. Ты заставил меня по-настоящему захотеть открыть глаза на то, что меня окружало, впервые в моей взрослой жизни. Ты заставил меня хотеть тебя. Ты заставил меня захотеть… жить. Ты был моим самым большим подарком из всех, Итан Джеймс Блэкстоун. — Она протянула руку, чтобы коснуться моего лица, и провела по нему ладонью, ее ясные карие глаза показали мне так много того, что она чувствовала. Она любит меня.
Я накрыл рукой ее ладонь на своей щеке.
— Как и ты… для меня.
Я долго целовал свою невесту в прихожей нашего нового старого каменного дома. Я не торопился, она тоже. Казалось, что у нас была роскошь вечности.
Когда мы были готовы, я снова взял ее на руки, наслаждаясь ее мягким весом на теле, а также напряжением своих мышц, когда нес ее вверх по лестнице. Я держался за нее, чтобы удержать себя. Эта фраза только что обрела для меня смысл. Я не мог объяснить это никому другому, но, с другой стороны, мне и не нужно было. Это было что-то, что мог знать только я.
Брианна была моим величайшим подарком. Она была первым человеком, который видел меня настоящего. Только ее глаза, казалось, были способны на это. Только глаза моей Брианны.
Глава 2
Итан понес меня вверх по лестнице, держа в сильных руках. Пряный аромат и твердость его мышц, мужественность, обострили мои чувства, заставляя гореть от желания. Мандраж перед первой брачной ночи? Может, немного, с добавлением здорового эмоционального истощения. Мы не были вместе больше двух недель, и я скучала по нашей близости. В конце концов, занятия любовью с Итаном были основой наших отношений. Я была достаточно честна, чтобы признать, что наше первое влечение друг к другу было связано исключительно с сексом… и в этом не было ничего плохого.
Выражение его лица прямо сейчас было другим, впрочем, только когда он нес меня наверх. Мне было интересно, смотря на это красивое лицо, что происходит в его голове. Человек в маске. Мой мужчина. Мой муж.
Однако я особо не беспокоилась, потому что знала, что он поделится со мной своими переживаниями. Итан всегда рассказывал мне, что у него на уме. Часть его особого обаяния. Я не могла не улыбнуться при мысли о некоторых безумных вещах, которые он говорил мне с тех пор, как его узнала.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он без малейшего намека на затрудненное дыхание, несмотря на то что тащил меня весь пролет наверх по впечатляющей резной дубовой лестнице. Внутри этот дом был великолепен, и мне не терпелось увидеть его полностью, но было предчувствие, что в обозримом будущем я не увижу ничего, кроме нашей спальни.
— Я думала о Вашем особом обаянии, мистер Блэкстоун.
Он приподнял бровь и одарил меня злой ухмылкой.
— Имеет ли мое обаяние какое-либо отношение к нам голым в нашу брачную ночь, миссис Блэкстоун? Потому что я умираю без тебя.
Я рассмеялась над его завуалированной жалобой на недавнее отсутствие секса. Я тоже умирала без него, но решила, что это было хорошим испытанием для нас. Как бы то ни было, предвкушение этого момента было гораздо более значительным, потому что перед свадьбой делали перерыв в сексе. Я планировала загладить свою вину перед ним очень скоро.
— Конечно, обнаженные и брачные ночи идут рука об руку, я уверена.
— Что-нибудь еще крутится в твоей голове, красавица?
— О, ничего особенного, кроме воспоминаний о том, как выглядел мой прекрасный муж, стоя в конце прохода и ожидая, когда я подойду к нему, — я сделала паузу, — и как я собираюсь вознаградить его за то, что он был так терпелив со мной последние две недели.
Сделав быстрый вдох, он ускорился.
Я коснулась его щеки, чувствуя щетину, вспоминая, как недвусмысленно сказала ему, что на свадьбе он должен быть чисто выбрит. Мне нравились его щетина, царапающая мою кожу, когда он целовал и проводил губами по моему телу. Это была, опять же, одна из многих частей, из которых состоял мой Итан. Я любила его таким, каким знала с самого начала, и хотела его таким же, когда мы произносили наши клятвы.
Кажется, он меня услышал.
Когда мы добрались до верха лестницы, он повел нас налево, по длинному коридору. В конце коридора была комната. Я предположила, что это комната для нашей первой брачной ночи.
— Мы прибыли, миледи. — Он пробормотал остальное. — Слава, блядь, Богу!
Я подавила еще один смешок.
Итан осторожно поставил меня на ноги, но держался близко, его рука скользила вверх и вниз по моему предплечью. Он всегда прикасался ко мне. Он нуждался в этом, а мне его постоянный контакт помогал раскрыться. Я уверена, что это была одна из причин, по которой мы так быстро сошлись с самого начала. Он делал то, что мне было нужно, чтобы пробудить ту часть меня, которая была так сильно сломлена. Но сейчас? Я больше не чувствовала себя сломленной как женщина. И я должна была благодарить за это только Итана.
— Да, я вижу. Здесь очень красиво.
Я бегло осмотрела комнату, заметив, по крайней мере, пятьдесят белых свечей, мерцающих в стеклянных баночках всех форм и размеров, их теплый свет отражался от стен и мебели, придавая немного потусторонний вид. Или, как если бы мы вернулись в прошлое. Осматриваясь вокруг, я чувствовала себя так, словно попала в другое столетие, особенно в своем длинном вечернем платье.
— Я все еще не могу поверить, что ты купил этот дом, — сказала я, оглядываясь назад. — Мне очень нравится, Итан.
Я так же не могла не задуматься о людях, которые жили здесь до нас, и о