Блейд вздыхал, наслаждаясь ароматами воспоминаний, улыбался и вновь впадал в полузабытье. Сейчас, когда хорошее и плохое подернулось флером времени, он уже не считал каждый свой вояж визитом в преисподнюю. Любой из миров был ужасен, любой грозил гибелью — и, в то же время, оставался неповторимо прекрасным. В точности, как Земля!
Но в данный момент он находился в Айдене, и Айден заменял ему все -катразские океаны и леса Талзаны, снега Берглиона и высокое небо Вордхолма, мира Синих Звезд, пустыни Сармы и горы Джедда, Землю и таинственную звездную империю паллатов. «Тассана, катори, асам», — едва слышно прошептал он на певучем оривэе, но язык галактических странников казался неуместным среди соленых вод Айдена. Да, Айден заменил все, даже Землю; и если ему суждено вернуться на берега Ксидумена, в замок бар Ригонов, он опишет свои странствия заново — и сделает это именно здесь. Здесь!
Утренние занятия с лагом и рыбная ловля под вечер служили Блейду единственными развлечениями. В сумерках обильные косяки серебристых крупных рыбин устремлялись к отмелям и берегам близкого Сайтэка на кормежку, и странник бил их дротиком. Рыбу он ел сырой, слегка подсоленной; это утоляло и голод, и жажду. Впрочем, пресной воды у него имелось достаточно -климатизатор, питаемый солнечными батареями, работал исправно, и сконденсированная влага капля за каплей стекала в подставленный внизу черепаший панцирь. За сутки набиралось две кварты жидкости.
Он так и не воспользовался предсмертными откровениями Найлы. Опознаватель, похожий на зажигалку или крохотный фонарик, по-прежнему был с ним, и теперь он знал пароль, сигнал SOS, который позволил бы вызвать помощь. Нажать четыре раза в такт вдохам… два вдоха пропустить… нажать еще два раза… В такт вдохам, в такт вдохам… Он видел посиневшие губы Найлы, на которых лопались кровавые пузырьки — в такт ее вдохам, предсмертным…
Это картина оставалась единственной, приводившей его в неистовство. Он смирился со смертью девушки; он видел много смертей и знал, сколь хрупка человеческая жизнь, как быстро могут оборвать ее камень, палка или четырехдюймовая полоска стали, и насколько бесплодны запоздалые сожаления тех, кто не сумел защитить близкого. Но это не значило, что он отказался от мести, совсем нет! И мстить он будет не тупым дикарям с Брога — они свое уже получили, — а людям, отправившим Найду на смерть. Маленькую хрупкую Найлу, которая не умела убивать!
Дикари — просто злые дети, недоумки, дебилы… Но те, кто командовал Найлой, относились к цивилизованным людям; они были ровней Ричарду Блейду, а не айденскому нобилю, драчуну и выпивохе Арраху бар Ригону, и полностью несли ответственность за свои решения и поступки. Они еще не ведали, что мститель приближается к ним, влекомый на юг Великим Потоком; они не знали, что душа его полнится гневом при мысли о них.
Только бы найти этих ублюдков! Фран, дротик, пистолет или бластер -что подвернется под руки, то и послужит орудием мести! В крайнем случае, ему хватит кулаков… И он доберется на юг сам, без всякой помощи! Он докажет, что дух человеческий и тело — по крайней мере, его дух и тело, — сильнее машин и заслонов, преградивших туда дорогу! Он и за Ай-Рит посчитается тоже…
На восемнадцатый день Блейд обогнул южную оконечность Сайтэка, и теперь замедлившееся течение понесло его кораблик на север. Он не пытался приблизиться к гигантской островной гряде. Что можно было там найти? Те же полудикие племена, как на Гарторе, Гиртаме и Броге, очередного Порансо со сворой туйсов и сайятов… Странник не испытывал желания оказаться в таком обществе. Конечно, было бы неплохо раздобыть еды, плодов, лепешек и мяса, но он и сам мог оказаться лакомым кусочком для местных гурманов.
И Блейд правил к востоку от опасных берегов, стремясь найти ветвь течения, которая унесла бы его в открытый океан, к берегам южного континента. Он преодолел экваториальный пояс и очутился в нужном полушарии; теперь дело оставалось за малым — пересечь пять, шесть или семь тысяч миль водного пространства на крохотной скорлупке. Суденышко его отличалось фантастической крепостью и относительным комфортом, так что мореплавателю не грозила гибель во время бури или в пасти какого-нибудь прожорливого чудища; но он вполне мог скончаться от старости, если морские боги не пошлют ему подходящий поток, направленный к северо-востоку. Блейд молил об этом Семь Священных Ветров Хайры и свою удачу.
Вот все, что он делал — грезил наяву, ярился, ловил рыбу и возносил молитвы далеким северным богам.
***
Ветры Хайры были милостивы к нему. На двадцать третий день Блейд заметил, что курс начал меняться; теперь его несло на северо-восток. Он сверился по карте, мерцавшей на мониторе флаера, и установил, что движется сейчас в направлении северных материков, Ксайдена и Хайры. Безусловно, ветвь Великого Потока, в которую он попал, не могла донести его к знакомым берегам: на пути высилась стена экваториальных саргассов. Значит, рано или поздно течение повернет — к востоку, куда он стремился, либо к западу, вновь сливаясь с главным стрежнем. Куда же?
Через неделю страннику стало ясно, что его кораблик описывает гигантскую дугу. Вначале курс все больше отклонялся к востоку, потом солнце стало восходить точно над носом флаера; наконец, суденышко как будто повернуло к югу. Скорость течения возросла; этот младший брат Великого Потока оказался быстрым, очень быстрым. Путник прикинул, что уже удалился от оконечности Сайтэка на четыре-пять тысяч миль, а это значило, что флаер находится сейчас посреди Западного океана.
Все шло хорошо. Рыбы по-прежнему было много, корабль плыл туда, куда нужно, а месяц морских странствий успокоил разум и душу Блейда. Однажды он сидел в кресле, как всегда уставившись невидящим взглядом на далекую линию горизонта и размышляя о дневнике, который начнет писать по возвращении в Тагру. Он почти зримо ощущал, как развернет большую книгу, переплетенную в кожу, и примется покрывать страницы вязью привычных знаков. Придется воспользоваться английским; не только потому, что это его родной язык (айденский, благодаря Рахи, он знал не хуже), но и в силу ряда других обстоятельств. К примеру, ни в айденском, ни в ксамитском, ни в двух дюжинах других наречий, которые он смутно помнил, не было слов «компьютер», «самолет» или «робот». Английский, в конце концов, являлся языком цивилизованного и технологически развитого общества, и лишь оривэй, наречие звездных странников-паллатов, превосходил его в этом отношении. Но оривэй Блейд знал явно недостаточно, и он не владел паллатской письменностью.
Он думал о том, какие тома в кожаных переплетах закажет мастерам Тагры, какие возьмет перья и чернила — авторучек в Айдене не водилось, где будет держать свои хроники… Он размышлял на английском — как всегда, оставаясь наедине с самим собой; возможно, поэтому прозвучавшая в голове фраза показалась Блейду продолжением его собственных мыслей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});