— Что ты сказала? — поинтересовался он.
«Плакса», которая уже давно тихонько подвывала, чувствуя близость тверди, разразилась громким воплем. Внизу, и правда совсем близко, проступили очертания острова — большого, темного, незнакомого. Канаты стали дрожать на ветру, им вторило гудение натянутой до предела ткани крыльев. Я закрыла глаза, поймала зеленую волну и зашептала «эй-кайо-тавари-до», тормозя лодку.
— Всем держаааться! — голос Тёма перекрыл гудение снастей и даже рев «плаксы». — Крылья, ай, крылья…
Хруст, треск, панг-банг рвущихся кордов, скрежет дна по камням — и неожиданная тишина.
— Приехали, — Тём нервно фыркнул, почесал в затылке и сел на одну из уцелевших скамеек, — Йо, брось ты эту веревку, все равно от нее толку нет.
Я посмотрела на корд правого крыла, который так и держала в руках, и шмыгнула носом.
Примерно за день до этого, мы ступили на Итеру. Остров славился самой большой в наших краях торговой площадью и самыми бессовестными торговцами. На Итере мы расчитывали купить лодку. Бороздить глубокий океан без защиты было слишком опасно. К тому же наш Верхний оказался некудышным летуном, зато с деньгами.
— Что это за шары? — спросил он, едва коснувшись земли.
— Капли, — ответил Тём, не оборачиваясь. Он был зол на О-лека, потому что последнюю треть пути до острова нам пришлось почти тащить его на себе.
— Вода, — объяснила я, — запасы воды.
— А веревки зачем?
— Чтобы ночью не улетели. У вас не так разве?
— У нас вода… в бочках. Или в прудах.
— Глупо, — фыркнул Тём, — она так остров ночью вниз тянет. А когда в капле — наоборот, вверх.
Лодку нам сторговал суровый дядька, у которого одна голова смотрела влево, а вторая — прямо. У «левой» головы не хватало глаза, да и вообще она казалась какой-то дефективной. Зато «прямая» тараторила так, что даже Тём начал запинаться. Лодка, по словам торговца, просто блеск, все новенькое и надежное. И за скромную цену, как подержанное.
Вот и подержались. Ясное дело, обвели вокруг пальца, как последних лопухов.
— Есть что-нибудь от Карда?
— Нет, Вячеслав Павлович… все по-прежнему.
— Так… а Дабышевский что говорит?
— Ничего.
— То есть?
— Последнее донесение было вчера в семнадцать тринадцать, с тех пор Дабышевский на связь не выходил.
— Маяк?
— Маяк шаттла Карда работает, личный маяк Олега мы пока тоже слышим, но, по прогнозам, должны его потерять в ближайшие сутки. Вячеслав Павлович…не волнуйтесь, это из-за затухания сигнала в атмосфере. Личные коммуникаторы просто слишком слабы, а Олег уже спустился достаточно низко. Вполне возможно, что мы не сможем с ним больше связаться до того момента как он доберется до шаттла.
— Карина, вы понимаете, зачем мы тут?
— Так точно, понимаю. Чтобы выяснить обстоятельства, при которых прервалась связь с колонией.
— Вот именно. С колонией. А не затем, чтобы терять личный состав. Черт-те что тут творится.
Капитан первого ранга Вязников взглянул на экран, на котором расплывчатым пятном висела планета, которая во всех официальных документах именовалась Тефида, а вслух обычно называлась Эреб. Самое странное и самое неподходящее место для жизни, опровергающее все законы астрономии, физики и биологии… и вот поди ж ты! Немногочисленная исследовательская колония не только прижилась на Эребе, но и потихоньку превратилась в какую-то странную автономную единицу. Долгое время считалось, что колония погибла: она как-то резко перестала выходить на связь, плюс к этому потихоньку заглохли все навигационные маяки. Пятнадцать лет о Тефиде не вспоминали. А потом вдруг нашлись средства с возможностями, и с большой помпой под подходящий выверт большой политики снарядили корабль для расследования причин гибели колонии и гипотетического заселения Тефиды по-новой. И тут-то оказалось, что никакой гибели не было. Люди точно так же жили на кусках камня, плавающих в плотной газовой атмосфере. Только, судя по всему, о существовании Земли, равно как и непосредственного и вышестоящего начальства, колонисты забыли напрочь. Будто не нуждались больше ни в межзвездных перелетах, ни в посудомоечных машинах, скоростных лифтах, электрокарах… да и вообще ни в одном благе цивилизации.
Шаттл под командованием Анджея Карда спустился в верхние слои атмосферы Эреба условный месяц назад. Команда Карда неутомимо лазала по крохотным кусочкам камня, отлавливала бывших колонистов и осторожно расспрашивала их, вытягивая информацию о колонии. То, что они рассказывали, было удивительным. На Эребе царило махровое и окончательное средневековье с образцово-показательной феодальной раздробленностью. Верхние клочки тверди заселяла знать, внизу жили плебеи. Знать восседала в крошечных дворцах с миниатюрными садиками — плебеи пахали обширные поля, запрягая коров и коз. Меж островов летали деревянные и тростниковые корабли с парусами и крыльями. Никакой техники сложнее лебедки, никакого электричества, ноль информационных технологий. Как до такой жизни можно было докатиться меньше, чем за одно поколение — для Вязникова было загадкой. Кроме того, хотя среди обитателей Тефиды было немало людей возраста от среднего до пожилого, ни одного обитателя первоначальной колонии найти не удалось: все утверждали, что родились и выросли на этих островах. То, что все происходящее — не кошмарный сон, и аборигены действительно имеют отношение к пропавшей колонии, подтверждали лишь… деньги. На островах в ходу были разные монетки, но среди многообразия золотых чеканок часто попадались иридиевые бляшки с логотипом компании «Парадизо», которая была знаменита тем, что пятнадцать лет назад крепко сидела на правительственных заказах, строила станции на колониальных планетах, а потом, после купола на Сегине-13, разрушение которого повлекло за собой несколько тысяч жертв, с шумом и треском обанкротилась.
Постепенно всем стало ясно, что искать ответы на все эти загадки нужно внизу: где-то там, на больших и казавшихся первым колонистам наиболее стабильными островах находились старые поселения — сейчас, должно быть, заброшенные.
Шаттл спустился и сел на одном из крупных островов. После этого от команды Карда пришло несколько сообщений, и все. Личные маяки заглохли, пищалка шаттла исправно бибикала в пространство, но на вызовы в эфире никто не отзывался. Невозможно было даже сказать, в какой момент исчезла группа: сигнал в атмосфере планеты затухал столь сильно, что в непрерывном режиме батареи личных коммуникаторов садились за сутки, поэтому общение шло исключительно в пакетном режиме со штатными выходами на связь каждые четыре часа, плюс восьмичасовой ночной перерыв. И однажды Кард просто не связался с кораблем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});