I.
[ВАДИМ]
Вадим.Ты видел Новгород; ты слышал глас народа;Скажи, Рогдай — жива ль славянская свобода?Иль князя чуждого покорные рабыРешились оправдать гонения судьбы?
Рогдай.Вадим, надежда есть, народ нетерпеливый,Старинной вольности питомец горделивый,Досадуя, влачит позорный свой ярем;Как иноземный гость, неведомый никем,Являлся я в домах, на стогнах и на вече.Вражду к правительству я зрел на каждой встрече…Уныние везде, торговли глас утих,Встревожены умы, таится пламя в них.Младые граждане кипят и негодуютВадим, они тебя с надеждой именуют…
Вадим.Безумные! Давно ль они в глазах моихВстречали торжеством властителей чужихИ вольные главы под иго преклоняли?Изгнанью моему давно ль рукоплескали?..Теперь зовут меня — а завтра может вновь.Неверна их вражда, неверна их любовь,Но я не изменю***
II.
— Скажи, какой судьбой друг другу мы попались?В одном углу живем — а месяц не видались. Откуда и куда?— Я шел к тебе, сестра. Хотелось мне с тобой увидеться.— Пора. — Ей богу, занят был. — Да чем? — Делами, службой.Я, право, дорожу, сестра, твоею дружбой.Люблю тебя душой, и рад бы иногдаС тобою посидеть… Но, видишь ли, бедаНикак не съедемся: я дома, ты в карете— Но мы могли бы в светеВидаться каждый день. — Конечно! я бы могПуститься в [знатный] [свет]. Нет, нет, избави бог!По счастью, модный круг совсем теперь не в моде.Мы, знаешь, милая, все нынче на свободе.Не ездим в общества, не знаем наших дам.Мы их оставили на жертву [старикам],Любезным баловням осьмнадцатого века.А впрочем — не найдешь живого человекаВ отборном обществе. — Хвалиться есть ли чем?Что тут хорошего? Ну, я прощаю тем,Которые, пустясь в пятнадцать лет на волю,Привыкли [нехотя] лишь к пороху [да к] полю.Казармы нравятся им больше наших зал.Но ты, который в век в биваках не живал,Который не видал походной пыли сродуЗачем перенимать у них пустую моду?Какая нужда в том? — В кругу своем ониО дельном говорят, читают Жомини. —Да ты не читывал с тех пор, как ты родился.Ты шлафорком одним да трубкою пленился.Ты жить не можешь там, где должен быть одет,Где [вечно] не курят, где только банка нет***
III.
— Насилу выехать решились из Москвы.— Здорова ль, душенька?— Здоровы ль, сударь, вы?
*
— Смешно: ни надписи ни подписи — кому же?Вдове? не может быть! Ну, кто ж соперник мой?А! верно Сонюшке! смиреннице такой.Пора [ей] хлопотать [о муже].
*
— Ну, как живете в подмосковной?Что Ольга Павловна? — Мы ждали, ждали вас.Мы думали, ваш жар любовныйУж и погас[И с бельведера] вдаль <?> смотрели беспрестанно,Не мчится,Спешить бы слишком было странноЯ не любовник, а жених. А что ее сестра?- [Ей,] кажется, не скучно:Эльвиров с нею неразлучно. — Ага.— Вчера был здесь, сегодня ждем его.Так точно, от него. Что с вами? — Ничего.- [Ей богу,] сердце не на месте.— Пожалуй, милая, вот это письмецоТихонько подложи. — Кому?— Моей невесте. Да, Ольге Павловне — что смотришь мне в лицо?Не прямо в руки ей, конечно.Не проболтайся ж, друг сердечный.- [Ей богу, вас понять] нельзя.Она ведь знает вашу руку.— Да [письмецо писал не я].— Вот выдумали штуку! Хотите испытать — невесту? — Как не так.Мне? ревновать! избави боже. Я всё же не дитя, [а пуще] не дурак.— А что же? — Браслеты я купил — прикажешь, покажу.Вот Ольге Павловне обновка.А знаешь ли, что я тебе скажу:Дарю ее тебе, примерная плутовка.— Помилуйте, да мне — и думать я не смела.Мне совестно… я вся горю.Покорно вас благодарю.Я так… — [Послушай!] — улетела.***
IV.
[ПЕРЕВОД ИЗ К. БОНЖУРА.]
— Она меня зовет: поеду или нет?Всё слезы, жалобы, упреки… мочи нетОткланяюсь, пора — она мне надоела.К тому ж и без нее мне слишком много дела.Я [нынче] отыскал за Каменным мостомВдову с племянницей; пойду туда пешкомПод видом будто бы невинного гулянья.Ах!.. матушка идет… предвижу увещанья…А, здравствуйте, maman…— Куда же ты, постой. Я шла к тебе, мой друг, мне надобно с тобойО деле говорить…— Я знал.- [Возьми ж терпенье]. Мой друг, не нравится твое мне поведенье. — А в чем же?— Да во всем — во-первых, ты женыНе видишь никогда — вы как разведены….Адель всегда одна — [всё дома] — ты в карете,На скач[к]е, в опере, на балах, вечно в светеИли уже нельзя с женою посидеть? — Да право некогда…— Ты дома б мог иметьОбеды, вечера — ты должен бы представитьЖену свою везде… пора, пора исправитьПривычки прежние. — Нельзя ли сам собойОтвыкнуть наконец от жизни холостой?Я сделаю тебе другое замечанье…***
V.
Графиня (одна, держит письмо).
"Через неделю буду в Париже непременно"…. Письмо от двенадцатого, сегодня осьмнадцатое; он приедет завтра! Боже мой, что мне делать?
(Входит Дорвиль.)
Дорвиль.
Здравствуйте, мой ангел, каково вам сегодня? Послушайте, что я вам расскажу — умора…. Что с вами? вы в слезах.
Графиня.
Вы чудовище.
Дорвиль.
Опять! Ну, что за беда? Всё дело останется в тайне. Слава богу, никто ничего не подозревает; все думают, что у вас водяная. На днях всё будет кончено. Вы для виду останетесь еще недель шесть в своей комнате, потом опять явитесь в свет и все вам обрадуются.
Графиня.
Удивляюсь вашему красноречию. А муж?
Дорвиль.
Граф ничего не узнает. Мужья никогда ничего не узнают Месяца через три он приедет к нам из армии, мы примем его как ни в чем не бывало; одного боюсь: он в вас опять влюбится — и тогда…
Графиня.
Прочтите это письмо.
Дорвиль.
Ах, боже мой!
Графиня.
Нечего глаза таращить. Я пропала — вы погубили меня.
Дорвиль.
Ангел мой! Я в отчаянии. Что с нами будет!
Графиня.
С нами! с вами ничего не будет, а меня граф убьет.
Дорвиль.
Кто его звал? Какая досада.
Графиня.
Досада! вам досадно потому, что вам некуда будет ездить на вечер, пока не заведете себе другой любовницы (баронессы д'Овре, например. Несносная мигушка). (Передразнивает ее.) Видите, что вы чудовище: я гибну, а вы смеетесь.
Дорвиль.
Я не допущу его до Парижа, я поеду навстречу к графу. Мы поссоримся, я вызову его на дуэль и проколю его.
Графиня.
Какой ужас! Я не позволю вам проколоть моего мужа. Он для меня был всегда так добр. Я перед ним кругом виновата, я могла забыть все свои обязанности, изменить ему… и для кого?… для изверга, который не посовестился….. оставьте меня, говорят вам, оставьте меня.
Дорвиль.
Поезжайте в свою деревню, в Британию.
Графиня.
Это зачем? Разве граф за мною не поскачет?
Дорвиль.
Скройтесь в мой замок.
Графиня.
Вот еще! а шум? а соблазн? но, может быть, вам того и надобно. Вы хотите, чтоб весь свет узнал о моем бесчестии: самолюбие ваше того требует.
Дорвиль.
Как вы несправедливы! но что же нам делать?
Графиня.
Вот до чего довели вы меня! ах, Дорвиль! я говорила вам, вы не хотели мне верить, вы поставили на своем; посмотрите, что из этого вышло…. Нечего ко мне ласкаться, подите прочь. Дорвиль, Дорвиль! перестаньте. Вы с ума сошли. Ах!… постойте; какая прекрасная мысль.
Дорвиль.
Что такое?
Графиня.
Я умру со стыда, но нет иного способа.
Дорвиль.
Что ж такое?
Графиня.
После узнаете.
***
VI.
От этих знатных господ покою нет и нашему брату тюремщику. Простых людей, слава богу, мы вешаем каждую пятницу, и никогда с ними никаких хлопот. Прочтут им приговор, священник причастит их на скорую руку — дадут бутылку вина, коли есть жена или ребятишки, коли отец или мать еще живы, впустишь их на минуту, а чуть лишь слишком завоют или заболтаются, так и вон милости просим. На рассвете придет за ними Жак, палач — и всё кончено. А вот посадили к нам графа Конрада, так я и жизни не рад. — Я у него на посылках. Принеси — то-то, скажи — то, кликни — того-то. Начальство поминутно меня требует: всё ли у тебя исправно? да не ушел ли он? да не зарезался бы он? да доволен ли он? Чорт побери знатных господ! И с тех пор, как судьи приговорили его к смерти — так тюрьма моя сделалась трактиром, — ей богу, трактиром. И друзья, и родня, и знакомые — все лезут с ним прощаться — отпирай всякому, да смотри за всеми, да не смей никого обидеть — и хоть бы что-нибудь в руку перепало — да нет, всё народ благородный — свободен от всех податей. Право, ни на что не похоже! Слава богу, что утром отрубят ему голову — а уж эту ночь напляшемся… (Стучат.) Это кто стучится? (Идет к дверям и отворяет окошечко.) Что вам надобно?