Теперь, когда Том удобно пристроился на руках у Лоренса и супруги начали обсуждать свои планы, Джейн снова раскрыла газету, взяв себе еще ломтик поджаренного хлеба. Вдруг она замерла. С ней происходило что-то странное. Она не могла бы объяснить этого, хотя такое случалось с ней не впервые. Увидев кого-то, она внезапно осознавала, что этот человек сыграет очень важную роль в ее жизни, и это было совершенно необъяснимо. Совсем непостижимым казалось Джейн то, что это ощущение вызвала у нее газетная фотография Кирстен Мередит, с которой она никогда не встречалась.
— Кажется, старик Дэрмот снова катит на нее бочку, — заметила Пиппа, заглянув в газету через плечо Джейн. — О чем он пишет на сей раз? Нет, пожалуй, мне не хочется об этом знать. Кстати, ты передала Лоренсу, что он вчера звонил?
— Да, — ответила Джейн, вздернув носик.
Пиппа рассмеялась. Люди редко внушали Джейн антипатию, но Дэрмота Кемпбела она невзлюбила по-настоящему, хотя он, к ее огорчению, стал за последние два года слишком частым гостем на Скаут Эдвардс Сквер.
Как только Пиппа отвернулась, Джейн незаметно сунула газету в боковой ящик стола, решив почитать ее потом, когда все уйдут.
Несколько минут спустя зазвонил телефон, и Джейн взяла трубку.
— О, здравствуйте, миссис Макалистер, — сказала она. — Да, Том здесь. Нет, у нас на сегодня не планируется ничего особенного… — Она повернулась к Тому: — Хочешь поговорить с бабушкой?
— Бабуся Мак! — радостно завопил Том и помчался к телефону.
Джейн всегда забавляло, что Том называет «бабусей Мак» мать Лоренса, элегантную и высокомерную американку. Менее всего она походила на «бабусю», но несомненно Тея Макалистер и ее внук были очень привязаны друг к другу. Дон Макалистер, отец Лоренса, был по происхождению шотландцем. Он рано ушел с дипломатической службы в Вашингтоне, где Лоренс провел детство и откуда уехал учиться в Оксфорд. Теперь Дон Макалистер перебрался в Лондон, желая жить рядом с внуком.
Пока Том болтал с бабушкой, на кухню вернулся Лоренс, и Джейн заметила, что у Пиппы нарастает напряжение. Она знала, что Пиппа не любит Тею Макалистер. Самой Джейн Тея нравилась, но она понимала причину неприязни к ней Пиппы. Властная Тея слишком сильно проявляла свой собственнический инстинкт по отношению к сыну и внуку, а это не могло нравиться ее невестке. Но Пиппу раздражало не только это. Недавно она поведала Джейн, что эта «проклятая женщина» заставляет ее, как это ни смешно, чувствовать себя в чем-то виноватой.
— Дело не в том, что я в чем-то провинилась, — жаловалась Пиппа. — Но она смотрит на меня так, будто в чем-то обвиняет.
Джейн не сказала ей, что и она замечает, ибо, по ее мнению, это было типично для всех свекровей.
— Вот что, — начала Пиппа, сложив тарелки в посудомоечную машину. — Мы так и не решили проблему: кого пригласить для тебя на вечеринку в следующую субботу?
— О, черт бы меня побрал, неужели ты снова принялась за свое? — простонал Лоренс. — Почему бы тебе не оставить девочку в покое, а?
— Оставлю, если ты что-нибудь предложишь, — отрезала Пиппа.
— Я ухожу, — сказал Лоренс. — Кому-то из нас нужно заняться работой.
— Да разве ты не всегда занят? — обиженно возразила Пиппа, но Лоренс, промолчав, вышел из кухни и быстро поднялся в свой кабинет.
К облегчению Джейн, Пиппа перестала обсуждать кавалеров и переключила внимание на Тома. Закончив разговор с бабушкой, тот подбирался к телевизору.
— Ты когда-нибудь свалишь этот проклятый ящик себе на голову, — рявкнула Пиппа, звонко шлепнув его.
Том, взглянув на нее, прижал руки к груди.
— И не гляди на меня так, — раздраженно сказала Пиппа. — Я говорила тысячу раз, что ты слишком много смотришь телевизор, хотя тебе это запрещено. А теперь собери свои игрушки, пока кто-нибудь не сломал себе шею.
Едва Пиппа отвернулась, обиженный Том обреченно опустился на колени, едва сдерживая слезы. Джейн спокойно помогла ему уложить игрушки в ящик, а Пиппа между тем гремела чем-то на кухне. Все в доме давно привыкли к перепадам настроения Пиппы, которые обычно предшествовали ее отъездам. Завтра Пиппе предстоит лететь в Италию и пробыть там до конца недели. Хотя Пиппа и утверждала, что не знает за собой никакой вины, но, проводя вдали от Тома много времени, испытывала угрызения совести. Поэтому сын раздражал ее. Хотя в последнее время, по наблюдениям Джейн, больше всех ее раздражал Лоренс. Джейн замерла, когда Пиппа с горящими от гнева фиалковыми глазами и искаженным гримасой хорошеньким ротиком неожиданно повернулась к ней.
— Да как смеет этот мерзавец так говорить со мной! — заорала она. — Можно подумать, что в этой семье один он работает. Да как же я забыла, что только его карьера имеет значение! Мою он считает прихотью, которую незачем принимать всерьез. Ну ладно, я скажу ему, что сделаю с ним, если он будет относиться ко мне свысока! — Оттолкнув Тома, она помчалась вверх по лестнице.
Подхватив Тома на руки, Джейн вынесла его в сад и усадила на качели, надеясь, что с такого расстояния ребенок не услышит неизбежного скандала. Джейн не сомневалась, что все успокоится так же внезапно, как началось, ибо Лоренс утихомиривал разбушевавшуюся Пиппу так же легко, как и приводил ее в ярость. Пиппа не могла устоять перед ним. Представив себе изумленное лицо Лоренса при виде разъяренной супруги, ворвавшейся к нему в кабинет, Джейн нежно улыбнулась и стала раскачивать Тома.
— Ради Бога, Пиппа, да что ты такое говоришь! — воскликнул Лоренс, швырнув ручку на письменный стол и повернувшись к жене. — Ты на все слишком остро реагируешь и сама это знаешь!
— Вот оно что? Ну ладно, раз так, скажу тебе, что у меня есть для этого повод. Ты разговариваешь со мной, как с полной идиоткой, да еще в присутствии Джейн! Потом ты выплываешь из кухни, словно Великий Продюсер, а на всех остальных тебе наплевать. При этом ты еще имеешь наглость заявлять, что мне следует постучать, прежде чем войти в твой кабинет. Может, ты забыл, что это также и мой дом!
— Дверь была закрыта, я просто не хотел, чтобы меня беспокоили. Я и сейчас не хочу, чтобы меня…
— Ну так тебе не повезло! Я уже здесь, и ты, черт возьми, извинишься передо мной.
Лоренс пожал плечами, так и не поняв, в чем провинился.
— Ну хорошо, извини меня, — улыбнулся он. — Теперь успокоилась?
— Ах, ты снова начинаешь? — кипятилась Пиппа. — Что я тебе, ребенок?
— Так перестань вести себя, как ребенок.
— Ладно, но ведь и ты должен вести себя, как подобает мужу!
— Лицо у Лоренса напряглось. Он знал, что она скажет дальше, но, черт возьми, не собирался ей потворствовать. За последние шесть месяцев эта сцена повторялась неоднократно, а сейчас его ждали другие, более важные дела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});