Читать интересную книгу Книга Кагала - Яков Брафман

Наконец, силою факторского искусства и талисмана, которым они владеют, евреи при теперешней своей организации, с которой знакомит нас настоящая книга, освобождали города и местечки своей оседлости от всякой нееврейской конкуренции при ремесленной и торговой промышленности.

Одним словом, этот талисман заменил евреям древний чудотворный народный жезл, под ударами которого море обратилось в сушу, а скала – в источник. Вся разница в том, что жезлом владел во время оно один только народный вождь, нынешним же чудным талисманом (внедрением и подкупом) владеют в каждом городе и местечке еврейской оседлости еврейский кагал и целый легион еврейских факторов.

Вот краткое обозрение той стороны еврейского факторства, которая, впрочем, в общих чертах давно известна публике, ибо о факторах и о подкупе весьма часто говаривали в журнальных и газетных статьях. Даже на сцене представляют способы, которыми евреи стараются покупать или полезное для них (в интересах кагала) слово, или благотворное молчание людей влиятельных.

Теперь обратимся к другой, новой и только евреям известной стороне этого явления.

Сколько ни говорили в печати о еврейских факторах и о подкупе, однако ж, до сих пор никто не заявил, что этот порок проявляется на еврейской почве не как психическое уродство частных лиц, от которых в большей или меньшей мере не свободны даже самые просвещенные народы, а как достояние общественное; никто не указал, что это зло производится между евреями везде и по известной системе, и, наконец, до сих пор не было еще указано, в каких отношениях находятся факторы к кагалу, при каких случаях раздаются подарки и в каких размерах, из каких источников черпается расход на подарки и подкуп по делам кагала, кем определяется размер и принимается решение на производство расхода в подобных случаях и, наконец, самое главное, каким образом составляется капитал для подкупа при вопросах, касающихся евреев целого края, и кто является при подобных случаях поборником талмудического знамени – его раввины или кагал?

Эта любопытная сторона изложена в этой книге самым точнейшим образом и со всеми подробностями в 28 кагальных постановлениях под № 2, 4, 5, 17, 21, 33, 37, 48, 73, 84, 114, 117, 119, 156, 159, 228, 244, 260, 261, 280—286.

Особенного внимания заслуживают № 280—286. Это документы, в которых еврейское общее собрание рассуждает о комиссии по еврейскому вопросу в Петербурге при Александре I и об изыскании средств для противодействия этой комиссии. Они, совпадая временем и содержанием с отчетом Державина об исходе дел по еврейской комиссии, при которой он состоял членом, взаимно подтверждаются, дополняются и объясняются.

Вот что говорит Державин:

«Выше видно, что мнение о евреях Державина[13], сочиненное им во время посылки в Польшу, отданное при Императоре Павле на рассмотрение Правительствующего Сената, приказано было рассмотреть почти с самого начала министерства Державина учрежденному особому комитету, составленному из графа Черторижского, графа Потоцкого, графа Валериана Зубова и Державина, которое и рассматривалось через продолжение всего его, Державина, министерства, но по разным интригам при нем окончания не получило. Оно заслуживает, чтобы о нем сказать подробнее.

Первоначально положено было, чтобы призвать из некоторых губерний несколько старшин из кагалов и раввинов знаменитейших для объяснения с ними всех обстоятельств, в том Державина мнении изображенных. Оно достойно, чтобы его с прилежанием прочесть и войти во все его подробности, дабы узнать прямое мнение сочинителя, к благоустройству Государства и самих евреев служащее.

Продолжались их съезд, явки и их представления во всю почти зиму; тут пошли с их стороны, чтобы оставить их по-прежнему, разные происки.

Между прочим, г. Гурко, белорусский помещик, доставил Державину перехваченное им от кого-то в Белоруссии письмо, писанное от одного еврея к поверенному их в Петербурге, в котором сказано, что они на Державина яко на гонителя по всем кагалам в свете наложили херем, или проклятие, что они собрали на подарки по сему делу 1 000 000 руб., и послали в Петербург, и просят приложить всевозможное старание о смене генерал-прокурора Державина, а ежели того не можно, то хотят посягнуть на его жизнь, на что и полагают сроку до трёх лет, а между тем, убеждают его, чтобы сколько можно продолжить дело, ибо при Державине не чает, чтобы в пользу их решено было.

Польза же их состояла в том, чтобы не было им воспрещено по корчмам в деревнях продавать вино, отчего всё зло происходило, что они спаивают и приводят в совершенное разорение крестьян, а чтобы удобнее было продолжать дело, то он будет доставлять ему из чужих краев от разных мест и людей мнения, каким образом лучше учредить евреев, которые вскоре после того самым делом начинали вступать то на французском, то на немецком языке и доставлялись в комитет при повелении Государя Императора рассмотреть оне то чрез графа Черторижского, то Кочубея, то Новосильцева.

Между тем, еврей Нотко, бывший у Державина в доверенности, якобы по ревности его к благоустроению евреев, соглашаясь с его, Державина, мнением, подававший разные проекты об учреждении фабрик и пр., пришел в один день к нему и под видом доброжелательства, что ему одному, Державину, не перемочь всех его товарищей, которые все на стороне еврейской, принял бы сто и ежели мало, то и двести тысяч рублей, чтобы только был с прочими его сочленами согласен.

Державин, сочтя сие важным и рассуждая, что на его убеждение согласиться и принять деньги – значит изменить присяге и действовать вопреки воле Государя; что, оставя в прежнем неустройстве евреев, оставить им прежние способы через винную по корчмам продажу – значит грабить поселян и лишать их насущного хлеба; ежели же не согласиться на подкуп и остаться одному в противоборстве всех, без подкрепления Государя, то успеху во всех его трудах и стараниях ожидать не можно – и так он решился о сем подкупе сказать Государю и подкрепить сию истину Гуркиным письмом, в котором видно, что на подкуп собрана знатная сумма, что на него есть умысел и пр., как выше видно; а при том, что через князя Черторижского и Новосильцева вступили уже в комитет по воле Государя два проекта об устройстве евреев, один на французском, а другой на немецком языке, – то все сие, сообразя и представя Императору, надеялся он, что Государь удостоверится в его верной службе и примет его сторону.

Правда, сначала он поколебался жестоко, и когда Державин его спросил, принять ли деньги, предлагаемые Ноткою 200 тыс. руб., то он в замешательстве отвечал: «Погоди, я тебе скажу, когда что надобно будет делать», а между тем, взял к себе Гуркино письмо, чтобы удостовериться обо всем, в нем написанном, через другие каналы.

Державин думал, что возымеет действие такое сильное доказательство и Государь остережется от людей, его окружающих и покровительствующих жидам. Между тем по связи и дружбе с графом Валерианом Александровичем Зубовым пересказал всё чистосердечно ему случившееся, не зная, что он в крайней связи с господином Сперанским, бывшим тогда директором канцелярии Внутреннего министерства г. Кочубея, которого он водил за нос и делал из него что хотел.

Сперанский совсем был предан жидам через известного откупщика Переца, которого он открытым образом считал приятелем и жил в его доме.

Итак, вместо того чтобы выйти от Государя какому строгому против проныр евреев приказанию, при первом собрании еврейского комитета открывалось мнение всех членов, чтобы оставить винную продажу в уездах по местечкам по-прежнему у евреев; но как Державин на сие не согласился, а граф Зубов в присутствии не был, то сие дело осталось в нерешении.

Государь между тем делался к Державину час от часу холоднее и никакого по вышесказанному Гуркину письму не токмо распоряжения, ниже словесного отзыва не сделал».

«Хотя по течению всех дел видно было истинным сынам отечества недоброжелательство польских вельмож, окружавших Государя, но явное их и низкое поведение ко вреду России свидетельствуется сим.

Господин Баранов, что ныне обер-прокурор в Сенате, бывший в министерском комитете, по увольнении из службы Державина, рассказал ему, что когда он принес в комитет объявленный генерал-прокурором словесный именной указ о шляхте и вышеозначенную докладную записку об оной, то граф Черторижский, прочтя, оную и указ бросил в камин с презрением, которую Баранов, подхватя, спас от огня.

О жидах написанный им проект, согласный с мнением Державина, велено было отдать г. Сперанскому, который переделал по-своему, не упомянув даже и о том, что он последовал по рассмотрении мнения Державина, как бы оного совсем не было, о котором ни одним словом и в указе не упомянуто.

Державин, узнав от него, Баранова, о решении таким образом еврейского дела, шутя сказал: «Иуда продал Христа за 30 сребреников, а вы за сколько Россию?»