время по лесу пробегали маленькие ребятишки. Одна русая девочка остановилась под старой берёзой и закричала:
- Смотрите, смотрите, на берёзе распустились листочки! Какие они нежные, клейкие!
И ребятишки, подняв головы к голубому небу, долго глядели на зелёный наряд берёзы, потом вспомнили, что сегодня первый день каникул, и с криками пустились дальше по лесной тропинке.
А листок долго не мог успокоиться. Ему была приятна похвала детей, и он тихо-тихо шелестел об этом другим листьям.
Пришло лето. Листва на берёзе выросла, потемнела, и наш листок теперь целые дни нежился в солнечном тепле, рос, зеленел и всю жизнь думал прожить вот так, без заботы.
Но однажды кто-то сильно задел его единственную ножку, и он увидел толстого червяка, такого же зелёного, как и сам листок.
- Зачем вы сюда пришли? - испуганно обратился листок к толстому червяку.
- Я гусеница бабочки-пяденицы, мне нужна пища, - прошипел тот и стал неторопливо измерять весь листок. Изогнётся дугой, подтянет хвост к голове, снова вытянется. Так злая гусеница обмерила весь лист.
- Хорош, - прохрипела она, - очень хорош!
- Послушайте, оставьте меня, - пролепетал листок, но гусеница, не слушая, изогнулась и впилась в его нежную мякоть двумя кривыми зубами-жвалами.
Плохо пришлось бы бедняге, если б не заметила его несчастья синица-пухляк. Она жила в дупле этой корявой берёзы, кормила чумазых птенцов и целый день лазила по ветвям - берегла берёзу от врагов. Увидела она, что листок в беде, и кинулась на помощь. Но гусеница схитрила. Она приподнялась на хвосте, вытянулась и замерла. Ветки зелёные, листья зелёные и гусеница зелёная, как сучок небольшой торчит. Найди-ка её. Однако синица была очень умная, не поверила таким хитростям. Села на ветку, посмотрела бойким глазком внимательно. Цап! - и унесла вредителя в дупло голодным птенцам - только гусеницу и видели!
Едва оправился листок от страха, едва зарастил рану, как новая беда пришла: полчища пузатых мелких букашек-тлей появились на листе.
Вначале листок и внимания не обратил. «Что они сделают мне, такие крошечные», - подумал он.
А тли хоть и маленькие, да вредные. Вытащили они тонкие хоботки-кинжалы и воткнули в листок - сок стали пить.
От боли скручивается лист, сохнет, а тлей всё больше да больше. Видимо-невидимо. Тли тоже зелёные и всё под листом прячутся.
Прилетит синица, посмотрит - нет никого сверху, а под листок заглянуть не догадается.
Вдруг прожужжал кто-то над берёзой и опустился на ветку.
Это был жучок - божья коровка, круглый, по бокам точки чёрные, красный панцирь огнём горит.
Забрался он под листок и обрадовался. Сколько тут тлей! А тли для коровки - что для нас конфеты!
Кинулся жук на букашек и давай их есть.
Ел, ел, очистил листок, отдохнул, раскрыл лаковые крылышки и улетел, а листочек опять стал поправляться, темнеть, зеленеть, и, когда дул ветер, шёпотом рассказывал ему о страшных букашках.
Подошла осень. Солнышко всё реже выглядывало из-за туч. Хлопотливая синица давно уже вывела птенцов, сердечно попрощалась со старушкой-берёзой, с листьями и улетела.
- Прощай, - шелестели ей вслед листья, - счастливый путь.
По ночам листок сжимался, краснел от холода. И другие листья тоже стали желтеть, краснеть, и вся берёза из зелёной превратилась в жёлтую.
Снова пробежали ребятишки. Теперь они торопились в школу, загорелые и крепкие. Русая девочка подросла. Она кричала громче всех:
- Смотрите, наша берёза как золотая!
Листок едва слышал её голос - он засыпал. Всё меньше соку текло по его жилкам. Да и зачем сейчас сок, когда так холодно, лучше тихо качаться на ветке и засыпать.
Резкий ветер прилетел с севера, согнул вершину старой берёзы, рванул засыхающий листок. И вдруг он оторвался от ветки и вместе с другими листьями заколыхался в холодном воздухе.
«Так даже лучше, - обрадовался листок, - сейчас я полечу на юг, вместе с птицами. Они говорили, что там тепло-тепло».
Но листок летел недолго. Он упал в светлый ручей, поплыл вниз по течению, да скоро намок и опустился на дно. На дне жили личинки ручейников. Они строили себе домики из опавших листьев. Одна личинка подхватила листок и скрутила из него домик-трубочку.
А на месте опавшего листа, на голой ветке, в маленькой почке опять спал новый листок. Когда наступит весна, он расскажет вам новую сказку, наверное, лучше этой.
Икринки
Недалеко от берега, в песчаной яме под водой, лежали крошечные, незаметные икринки плотвы. Когда солнышко прогрело воду, икринки лопнули, из них вышли плотички.
Было их так много, будто кто овса мелкого в яму насыпал. Сначала рыбёшки лежали тихо. Но вот один бойкий малёк вильнул хвостишком и выплыл вперёд, за ним - остальные.
Рыбки плыли и радовались простору и свету, про врагов и думать не думали. А врагов у них было много.
Первым увидел беспечных малюток полосатый окунь. Он стоял неподвижно в водорослях и, как только его зоркие глаза завидели стайку, бросился вперед. Закипела вода.
- Спасайся! - взвизгнули в ужасе рыбёшки, да поздно. Добрый десяток мальков исчез в разинутой пасти. Остальные кинулись кто куда. А малёк, что вывел стайку из ямы, спасся, скользнув под белое брюхо окуня. Спрятался он в водорослях у берега и долго ещё оглядывался по сторонам. Тут было тихо. Толстые стебли кувшинок поднимались кверху, пышно разросся колючий роголист. Мелкие жучки и водяные козявки гонялись друг за другом.
«Как здесь хорошо», - подумал малёк и хотел плыть дальше, но похолодел от ужаса: со дна всплывало страшилище с четырьмя когтистыми лапами. Оно било длинным хвостом с узорчатым гребнем, глядело выпученными глазами во все стороны. Страшилище держало в широком рту икринки и плыло к берегу. Это был тритон - водяная ящерица, как зовут его ребятишки, хоть тритон и не ящерица вовсе, а близкая родня лягушек.
Тритон даже не заметил рыбёшку. Едва он скрылся, малёк кинулся прочь. Долго плыл он по течению, наконец свернул к берегу и видит: идёт в землю нора. Огляделся малёк - и в нору. Тут как щёлкнуло что-то, взмутилась вода, выскочил малёк обратно, а за ним из норы чёрный рак: клешни-щипцы щёлкают, длинные усы, как копья, торчат.
- Уходи, пока цел! - проворчал он и попятился назад в нору. А бедный малёк, ничего не видя от страха, забился под корягу