Читать интересную книгу Кентавромафия - Валерий Митрохин

Справка по сути дела

Руководитель службы безопасности движения полковник Фиридон Тах — весьма авторитетная личность во властных кругах. А все потому, что он разработал в свое время оригинальный проект, отменяющий скоростное преследование в пределах Мифрополя.

Речь, конечно же, шла не о банальном ограничении скорости… Дон Тах предлагал начисто отказаться от полицейских гонок на автомобилях. Погони по узким, всегда забитым транспортом улицам наносили неоправданно большой ущерб коммунальному хозяйству, разоряли страховые компании.

После обычных бюрократических проволочек проект попал к Флегию Кенэю. И спикер дал ему ход, к удивлению местных СМИ, которые долго не могли понять, как это можно отказаться от автогонок по городу… ведь это так зрелищно, хотя и травматично, а то и смертельно, не говоря уже о том, что накладно.

У спикера, видимо, были свои, созвучные донтаховским, соображения. Проект проголосовался в парламенте и получил «зеленую улицу». И вскоре, когда весь город был оборудован видеокамерами, ловля угонщиков, бандитов, пытающихся скрыться с места преступления, и прочих нарушителей автомобильных правил превратилась в простую электронную игру. Зафиксированного по ориентировке вели за пределы города, и там брали тепленьким.

Дон Тах в героях не ходил. Всю славу экономиста–гуманиста присвоил себе спикер Флегий Кенэй. Но должное подлинному автору воздал. Полковнику Фиридону Таху было присвоено звание заслуженного историка Таврикия.

2

По ресторанам гуляют сливки,

А я в «Девятке» грызу оливки.

Автор

Беспокойство усилилось, когда Дон обнаружил пристрастие Годи Кента. То, что он тайком в рукав покуривал, как делали многие и мутаны, и человеки, Фиридона не смутило. А то, что он покупает у Костромы Ясновидящей самогонку и пьет ее лошадиными дозами, успокоило ревнивое чувство Фиридона. Пьяница — для зачатия не годился. Фиридон этот вывод сделал сразу, едва только увидал, как этот самый Кент, зайдя в «Стойло Пегаса» — место тусовок молодых кентавриков и кентавресс — в два приема всю поллитруху прибрал. Налил в бокал с грейпфрутовым соком и осушил без передыха за два раза. Насторожило Фиридона место, где он это проделал. Чего ему лезть в табун, если у него есть, должен быть свой человеческий круг общения. Свои, как говориться, собутыльники. Есть или нет? А что если он одиночка?! А что если он извращенец: вот нравится ему находиться среди чуждых ему существ. Хочется среди неприятных испарений кайф поймать. А почему бы и нет? Ведь далеко не каждый мужик людского рода согласится переспать с кобылой. «Так они называют наших баб и в глаза, и за глаза». Фиридон подошел к стойке и потихоньку, показав бармену — полноценному кентавру — зелененькую десятку, кивнул в сторону Годи Кента.

— Завсегдатай, — едва сдерживая ржание, ответил Коструб рассеянно.

Фиридон проследил за его беглыми косяками и увидел веселую блондинку, явно представительницу человеческой половины населения.

— А поподробнее, — Фиридон снова показал зелененькую.

— Каков показ, таков и рассказ?! — заржал бармен, явно желая обратить на себя внимание толстухи. И, похоже, добился своего. Она поднялась и процокала к стойке своими позолоченными подковками по мраморным, давно не мытым щеткой и порошком плитам.

— Мальчики?! — пропела, хмельно растягивая размазанные краской пухлые губы, как это могут делать лишь белокурые земные женщины.

Фиридон хотел было отдать десятку бармену, но вдруг передумал. Перехватил даму и, сунув ей между сисек червонец, потащил к столику, из–за которого она только что выбралась.

— Мутик! Милашка! Я вас насквозь вижу. У меня большой на этом деле опыт. Чистенький. Чего тебя принесло в эту забегаловку?

— Ищу одного… Он с моей бабой спит. Говорят, он тут часто ошивается. А вот, кажется, он и есть. Прикрой меня. Я посмотрю…

— Зачем он тебе? За бабой надо смотреть, а не за теми, кто из жеребца оленя делает…

— Ну, ты смотри мне! — вдруг нарочито посуровел Фиридон, — не заговаривайся. Я злой…

— Ты?! Я вас всех насквозь вижу и людей и коней. Ты — милашка. Чистенький…Добренький. Налей даме соку…

— Коструб! — крикнул бармену. Тот прислал новенькую официантку. Флора — молодая кобылка, на всех четырех мельхиоровые подковки. Ножками от нетерпения перебирает. Позвякивает цепочками… — Принеси даме соку с наполнителем. Поняла?

— Конечно, только даме твоей наверняка довольно, смотри, сейчас под стол свалится.

— Не твое, малявка, дело. Иди и неси, что сказано.

Фиридон дал денег и сделал вид, что продолжает наблюдение за Годи Кентом.

— Ну, куда ты уставился? Или я тебе не мила? Знаешь, какая Рая заводная. Вообще–то зовут меня — Роя, полное имя Киллироя, а тебя?

— Дон.

Роя расхохоталась так басовито, что Фиридон вдруг подумал, что и она мутана, а не женщина.

— Хочешь, я тебя зарифмую? Хочешь? Забавная рифма просится…

— Уймись, а то брошу! — пригрозил Фиридон.

— Не бросай меня? Я вусмерть хочу тебя, — сказала Роя и оглянулась, ища глазами то ли объект, за которым наблюдал Фиридон, то ли официантку на мельхиоровых подковках.

— Ты что, и в самом деле рогоносец? Ну что вашим кобылам надо еще? Вы же такие жеребцы, загляденье.

— Вот и я о том же. Смотри, вот он сидит у столба, с ежиком седым.

— Вижу. И знаю его. Он не наш. Он ваш. Уж ты поверь мне — старой опытной бл… блонде.

Пользуясь врожденной позаимствованной у папаши способностью исчезать в толпе, Фиридон неблагодарно покинул расслабившуюся, почти уверившуюся в хорошем заработке блондинку. Сел за столик к седеющему ёжику. И понял, что тот его бы и так не заметил, потому что пребывал в глухом трансе. Это была даже не медитация. Фиридон знал, что это было. И потому воспользовался еще одной своей нечеловеческой способностью, последовал за своим визави туда, где в тот момент витала его сверхъестественная сущность. Опытный сыщик, он вряд ли позволил бы себе спугнуть столь важную птицу. Заходить так далеко было позволено не всякому мутану, этот путь был доступен не всем, даже из тех, кто потенциально обладал способностью к таким перемещениям. К этому, кроме дара, нужны были навыки. Такому делу серьезно обучали. Впрочем, Фиридон рискнул это сделать самостоятельно, у него получилось и раз, и другой. А на третий — едва ноги оттуда унес. Зато навыки закрепил и заглянул в Зазеркалье. Страну беспрерывного лета, где вечно живут и процветают бессмертные четвероногие его старшие по разуму братья.

Коструб

(Миф 3)

Воплощение плодородия. В языческих ритуалах славян Коструба изображало чучело мужчины (с подчеркнутыми атрибутами пола, сравните Ярила) или женщины (соответствие русской Костроме, сравните украинскую Купалу). Ритуальные похороны Коструба знаменовали переход к весеннему циклу.

3

Основная сущность, каким бы ты ни был мутом, сохранялась не только в полукровках, но и до седьмого, так сказать, колена. И всякий из посвященных, кто проникал в Зазеркалье, не только выглядел как все аборигены прародины, но и на самом деле оказывался четвероногим. В первый свой нелегальный визит туда, Фиридон пережил умопомрачительный момент: ему вдруг помнилось, что он стал конем, как его не такие уж отдаленные предки, и что таковым и останется теперь навсегда. Однако, как все настоящие полицейские, обладавший навыками индукции и дедукции, Фиридон быстро понял, что все эти превращения (а были и другие более приятные) явление временное, дань, так сказать, Вечности, от всякого, кто пересек его запретный пояс: законно или контрабандно. Дело для нелегала могло кончиться весьма плачевно, окажись он в руках тамошней службы безопасности. Как правило, если нелегал попадался, а попадались они всегда, о чем вскоре Фиридон убедится на собственной шкуре, его подвергали отнюдь не допросам, а тщательному, как бы сказали на земле, медосмотру. Подвергали весь его организм самому подробному анализу, сканировали беднягу вдоль и поперек. И тот, не приведи и помилуй, кто оказывался носителем какого–либо вируса, изолировался на долгое даже по зазеркальным понятиям время. Он жил отдельно от всего Кентавриона до тех пор, пока заразу, часто по земным представлениям вполне безобидную, из него не выжигали, как сказали бы опять же на земле, каленым железом. Разумеется, ни о каком возвращении назад нарушитель после этого и мечтать не мог. Оставался он для всего Кентавриона парией, хотя допускался на все праздники и даже участвовал в оргиях. Чаще всего, на правах статиста.

Фиридон занял место за столиком и принял установку на полчаса отсутствия. Он знал, что Седой еще в пути. Потому что еще несколько секунд назад размахивал руками, беседуя с кем–то из постоянных своих собутыльников. Фиридон сразу же определился: Ёжик ушел через зеркальный плафон, помещенный в куполе ресторации. Вообще все свои помещения кентавры строили с такими зеркальными куполами. Четвероногие могли себе позволить вояжи туда и обратно в любое время дня и ночи. Потому и строились столь однообразно. Можно, конечно, было пройти через любое зеркало, правда, но только не менее определенного размера. Зеркало не должно было быть уже плечевого пояса перемещающегося. В противном случае, кентавр бился об него, как рыба об лед, нанося себе травмы, а хозяйству урон.