— Я завалила контрольную.
— Одну? — пристальный взгляд, под которым ежились самые стойкие свидетели на суде, не оказал на дочь никакого воздействия.
— Я не стала их писать. Испортила рейтинг школы, — девочка с вызовом взглянула на мать.
— Вот как? — Эмбер скрестила руки на груди. — И почему же? Потому что ничего не учила?
— Потому что в этой школе всегда найдут к чему придраться!
— Разумеется, это же одно из лучших учебных заведений в стране!
Алекс промолчала, только скривила губы, выражая сомнение. Это разозлило еще больше.
— Ну хорошо, пусть ты отстала по программе, но были же репетиторы! Я лично говорила с ними! Они что, не смогли подтянуть тебя? — спросила Эмбер, уже зная ответ, но все еще надеясь на что-то. Дочь молчала. Нехорошее подозрение закралось в душу.
— Алекс!
Девочка прикусила губу.
— Ясно. Я даже не спрашиваю, куда ты потратила эти деньги, между прочим, заработанные мной.
Еще один тяжелый взгляд. Дочь вскочила:
— Деньги, деньги! У тебя в голове нет ничего, кроме твоих дурацких денег! Ты кроме них ничего не видишь!
— Прекрати! — взорвалась Эмбер, чувствуя, что голова опять начинает болеть. — Мы говорим сейчас не обо мне, а о тебе! Тебя отчисляют из школы!
— Ну и слава Богу. Дурацкая школа!
— Что? — Эмбер задохнулась от негодования. — Ты… ты что, специально завалила контрольные? И твое поведение, карты, волосы… Все для того, чтобы тебя отчислили?
Зеленые глаза подозрительно блеснули, Алекс насупилась и заморгала.
— Я говорила тебе, что ненавижу эту школу, что не буду в ней учиться, но ты не слышишь!
— И что же я не слышу? Что ты привыкла быть отличницей, а в новой школе это невозможно?
— Разумеется невозможно! Отличники там лишь подлизы и заучки! А, и те, кто гораздо богаче тебя!
— Так, все, хватит! — Эмбер почувствовала, что виски просто раскалываются от боли. — Значит так, дорогая моя, с завтрашнего дня ты под домашним арестом. Я лишаю тебя карманных денег и нанимаю водителя, который будет тебя возить в школу и к репетиторам. Никаких гаджетов, никаких подруг, пока ты не исправишь свои оценки. Надеюсь, все ясно?
Повисла пауза. Долгая. Похожая на ледяную стену. Прозрачную. Но уже непробиваемую. Молчание нарушалось только громким сопением Алекс.
— Да, мама, — кивнула вдруг дочь — и подняла на Эмбер глаза, полные слез. — Конечно. Конечно, все ясно, что я не такая. Тебе я всегда не такой была.
— Что за чушь?
— Ты с самого начала меня не хотела. Потому что я сначала мешала тебе нормально учиться, потом побеждать в судах, а потом строить карьеру.
— Да как ты смеешь мне это говорить?!
— Я — смею. Потому что это правда. Может, я бабушке и нужна была. Но тебе! Тебя никогда не было рядом со мной! Никогда!
Эмбер устало прикрыла глаза, считая до пятидесяти. Больше всего ей хотелось дать дочери пощечину, но она понимала, что это лишь обострит и так затянувшийся конфликт. В уме она попыталась подобрать слова, чтобы убедить Алекс, что что это все — неправда.
Что с того момента, как она узнала о беременности, у нее никогда и мысли не было избавиться от ребенка, как бы ей ни было тяжело. Что она работала, как проклятая, лишь бы выбраться из той пучины, куда их толкнул отец Алекс, чтобы у дочери было все самое лучшее, чтобы они не считали эти проклятые копейки, чтобы за одежду не было стыдно перед одноклассниками. Чтобы…
Поглощенная этими мыслями, она не заметила, что пауза затянулась.
— Молчишь! — взвилась дочь окончательно. — Даже сказать тебе мне нечего?! — она кинула на мать злой, словно у волчонка взгляд и мстительно добавила, — Вот поэтому и отец ушел! Веди ты себя по-нормальному, хоть как-то показывай, что он тебе нужен! Разве бы это произошло?
Эмбер дернулась, как будто ей залепили пощечину:
— Алекс! Я запрещаю тебе!..
— Ты! Ты запрещаешь, ты не позволяешь, ты устала! Всегда — ты! Никогда ни о ком! Господи, почему ты не отдала меня отцу? Он бы меня любил!
Эмбер истерично рассмеялась, как всегда, когда слышала такие бредовые высказывания. «Любил!!! Как же!» Но для Алекс это было последней каплей. Решив, что мать смеется над ней, она выскочила из комнаты.
Длинные розовые волосы мазнули Эмбер по лицу. Хлопнула дверь. Потом — топот.
Растерянный голос экономки:
— Алекс, девочка… Ты куда!
В ответ истеричное, слегка наигранное:
— Оставьте меня все в покое! Ненавижу вас всех!
И грохот закрывающейся входной двери.
Странно, но именно это послужило толчком к тому, что Эмбер словно бы очнулась.
— Алекс! — позвала она. — Алекс!
Она в досаде стукнула рукой по стене, потом опомнилась и побежала следом. Надо же догнать, объяснить. Пристыдить — потому что сомневаться в ее любви — это просто… Неправильно!
Можно ругаться, можно дуться, трепать нервы, но сомневаться в том, что дочь — самое дорогое для нее существо, любимое!.. Ради которого она готова на все, это…
Она остервенело нажимала на кнопку лифта. Ничего. И ведь не побежишь вниз, с ее пафосного сотового этажа!
— Давай! Давай! Давай!!! — она стучала ладонью по стене.
Дзиньк…
Двери раскрылись перед ней.
— Наконец-то!
Женщина выскочила на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как дочь затаскивал в флаер какой-то мужчина.
— Нееет!!! Алекс!!!
Черная громада уже поднимался в воздух. Эмбер вспомнила, что ее сумка вместе с телефоном остались в квартире. Оглянулась и поняла, что не успеет, она просто не успеет ничего сделать.
В глаза бросился её собственный флаер, стоявший на парковке. Не раздумывая, Эмбер подлетела к нему, приложила ладонь к панели-сканеру.
— Добро пожаловать!.. — приятный механический голос.
— Вверх!
Панель полыхнула алым:
— Ваш голос свидетельствует о значительном психоэмо…
Эмбер не стала слушать, а перевела аппарат в режим ручного управления, дорогая функция, доступная лишь топовым моделям. Рванула виртуальный джойстик вверх так, что ее силой вжало в кресло, подрезала идущий на посадку флаер соседей. Перед глазами промелькнули испуганные лица.
И вот она в воздухе. Краем глаза Эмбер успела заметить похитителей — какое счастье, что их агрегат большой, заметный и неповоротливый. Особенно здесь, в центре, где в небе просто карусель.
— Быстрее! Быстрее! — приговаривала она, словно читая заклинание.
И оно действовало! Никогда Эмбер еще не нарушала правил полетов, несясь с такой скоростью, что небоскребы просто сливались в одну полосу. Прекрасно зная, к чему могут привести любые нарушения правил, до этого момента она предпочитала благоразумную неторопливую езду.
Сегодня же… Сегодня она подрезала, проскакивала на красный, не пропускала никого и вклинивалась в малейшее свободное пространство. И вот — она почти догнала тех, кто похитил ее дочь!
Показалась, или в окне она сумела разглядеть заплаканное лицо Алекс. Девочка что-то шептала, во всяком случае, стекло затуманилось.
Эмбер закусила губу и провела по сенсорной панели, еще увеличивая скорость. Мотор взвыл. Панель полыхнула красным: «Опасность перегрева внутреннего цилиндра». Это означало взрыв в любой момент, но Эмбер сейчас было плевать на все. Она неслась спасать дочь. Они почти поравнялись, когда флаер похитителей чуть накренился на бок — и резко ушел вниз.
— Дьявол!
Эмбер вцепилась в панель управления и ни о чем не думая, повторила маневр.
Возмущенного гудели вокруг другие водители. Замелькали огни полицейского патруля. Взвыла сирена.
Женщина же неотрывно смотрела на похитителей. Они ловко спикировали на грузовую платформу межмирового экспресса, после чего флаер начал затягиваться автоматическими шлюзами. Эмбер судорожно вздохнула. Это же какого уровня должен быть пилот, чтобы приземлиться на уже движущийся экспресс?
— Флаер красного цвета с номером 3765 ДОР немедленно опуститесь на землю и дождитесь сотрудников полиции! Повторяю…
Из всего она уловила только слово «полиция». Скосила глаза на экран, проецировавший камеру заднего вида. Неподалеку от нее покачивался, переливаясь сигнальными огнями, белый с черной полосой полицейский флаер. Экспресс еще не покинул их мир и здесь полиция! Значит, можно задержать похитителей и не дать увезти дочь не пойми куда!