Читать интересную книгу Фараон – 5. Император поневоле - Дмитрий Викторович Распопов

Он поклонился и стал показывать куда ехать. Весть о том, что я прибыл в город уже облетела его весь, так что вскоре пробираться через скопление людей стало проблематично, поскольку горожане стекались к нашей процессии и опускаясь на колени, начиная петь гимны-молитвы в мою честь.

— Его величество очень любят в Каса, — заметил глава нома, — его мудрые решения уже принесли многие блага простым жителям.

— Это какие? — удивился я, не припоминая за собой ничего подобного.

— За последний год сильно уменьшилось количество обязательных работ на царей и жрецов, — стал спокойно перечислять он, — судьи и сборщики налогов стали осторожнее брать взятки, с оглядкой на меджаев.

— А что сами меджаи? — мне было интересно мнение постороннего человека.

— Изменились мой царь, — осторожно ответил он, понимая, что и кому говорит, — причём в лучшую сторону, это отмечают все вокруг. Порядка стало больше в городах, воров меньше. После нескольких показательных казней со снятием кожи, желающих украсть чужое имущество значительно поубавилось.

— С воров снимают кожу? — изумился я, — кто об этом распорядился? Не слишком ли жестоко?

Мужчина сам удивлённо посмотрел на меня, затем ответил.

— Об этом пришёл приказ из Фив, от Его величества Менхеперры. Мой царь и отдал такой приказ.

— Мда? — я скептически на него посмотрел, — и что на этот счёт говорят люди?

— После прочтения того, что выбили на установленных в городе победных стелах мой царь, о походах Его величества в Нубию и на Ханаан, желающих задавать опасные вопросы о методах правления Его величества значительно поубавилось, — ещё более осторожно, чем вначале, ответил мне глава нома.

Я хмыкнул. Что там было выбито я уже один раз в Абидосе видел. После устроенного мной там массового человеческого жертвоприношения, говорить о том, что истории на стелах сильное преувеличение было мягко говоря неразумно, всё равно в это никто бы уже не поверил.

— То есть жизнь стала лучше? — решил я продолжить разговор.

— Определённо мой царь, — ответил он.

— Ты вообще первый, кто мне об этом говорит так открыто, — заметил я.

— А мне нечего бояться мой царь, — толстяк пожал плечами, — у меня нет семьи, а моя жизнь ничего не стоит.

Его ответ меня сильно удивил и стало ещё более интересно услышать конец его истории. К тому же мы подъехали к дворцу, где как раз он и жил. Встречать нас тут же выбежало десяток слуг и рабов. Он попытался распорядиться о еде и вине, но я его остановил.

— Я не буду ничего есть и пить в чужом месте, таковы правила безопасности.

— Понимаю мой царь, — склонил он голову, — я слышал, что на Его величество покушались.

Пройдя вслед за ним во впечатляющего вида комнаты, весьма богато обставленные, я опустился на стул, который мне предоставил хозяин. Не такой удобный как мой, который был набит конским волосом для мягкости, но тоже неплохой.

— А говоришь нет ничего, богатство как минимум имеется, — подколол его я, показывая на внешнее убранство.

— Это всего лишь деньги, мой царь, — ничуть не смутился он, — настоящих ценностей здесь нет.

Мы с ним устроились удобнее, Хопи принёс мои личные запасы вина, и пару гранатов, которые сам же и почистил.

— Что же, за знакомство, — я поднял серебряный кубок и глава нома ответил тем же.

— Благодарен богам, что они наконец свели меня с Его величеством, — поклонился он.

— Что же у меня не так много времени, — я отпив кислый напиток, поставил кубок на стол, — так что слушаю.

— Всеми преданный, я вернулся туда, где служил мой царь, — тут же продолжил он с того места, на каком закончил, — господин Хоремхеб внимательно выслушал меня и предложил мне войти в его род.

— Вот так, постороннему человеку? — удивился я, ситуация не то чтобы уникальная, но весьма редкая.

— Тогда это меня так обрадовало, что я не стал выяснять все мотивы его поступка, — лицо собеседника стало каменным.

— То есть они были? — догадался я.

— Да мой царь, — склонил он голову, — он попросил отнять у меня жизнь одного человека, который ему мешал и я это сделал.

Моя челюсть едва не отвисла. Глава нома явно был неглуп, чтобы вот так признаваться в совершённом преступлении, за которое в Египте была положена смертная казнь, для этого нужно был иметь не только смелость, но и какие-то другие свои резоны.

— Я понимаю мой царь, что могу наговорить себе на казнь, но я уже говорил Его величеству, в этой жизни мне вообще нечего терять, — совершеннейшее спокойным тоном сказал он, отпивая из своего кубка вино.

Разговор становился всё интереснее и интереснее.

— Дальше, — разрешил я.

— Потом был ещё один человек, а потом ещё, — глава нома пожал плечами, — а затем я потерял им счёт.

— У меня в голову начинаются закрадываться нехорошие мысли, — признался я ему, — схватить тебя и его, затем пытать вас, чтобы узнать, а не наговариваешь ли ты на видного полководца, примерного человека и семьянина.

— На всё воля Его величества, — пожал он плечами, — дальше после того, как я устранил по его приказу того главу жреческого Рода, откуда была моя жена и кто разлучил меня с ней, господин Хоремхеб видимо понял, что я стал опасен для него и слишком много знаю. Так что он отдал мне приказ убить ещё одного человека, а сам договорился с меджаями, что меня будут ждать в доме жертвы и убьют при аресте.

— Но ты всё ещё жив, — хмыкнул я.

— Да, я убил всех напавших на меня, но пощадил того, кого меня послали убить, — кивнул он,